Питер Страуб - Глотка

– И что же он делал?

Хаббел понизил голос.

– Этот парень спасался бегством. – Сейчас он как никогда походил на сову.

– Бегством? – удивился я. Неужели Хаббел догадался, что Фи бежал от ареста? Не может быть. Он наверняка не в силах даже представить себе преступления, которые совершал Фи. Всего его «мальчики» были абсолютно безгрешны.

– С этим парнем плохо обращались. Я увидел это сразу – всю грудь его покрывали мелкие шрамы округлой формы. При мысли о том, что мать или отец могли проделывать такое с этим хорошеньким мальчиком, у меня все холодело внутри.

– Они кололи его?

– Жгли, – почти прошептал Хаббел. – Сигаретами. Так сильно, что остались шрамы. – Хаббел покачал головой, глядя в журнал. Рука его лежала на тексте, словно пытаясь его закрыть. Но на самом деле Хаббелу, наверное, нравилось касаться этих строк. – Док спросил его о шрамах, и парень сказал, что напоролся на колючую проволоку. Но я-то знал, что это не так. От колючей проволоки не остается таких шрамов – маленьких и блестящих. Я знал, что произошло с этим парнем на самом деле.

– У вас замечательная память, – похвалил его я.

– Я часто перелистываю эти журналы. Правда, теперь я слишком слаб и иногда не могу без посторонней помощи снять книгу с верхней полки. Вы, наверное, хотите списать имена некоторых моих мальчиков.

Я позволил ему прочитать с десяток имен призывников и добровольцев и записал их в блокнот. Хаббел сказал, что все они по-прежнему живут в Танженте, и я без труда найду их в телефонном справочнике.

– Как вы думаете, вы могли бы опознать по фотографии Франклина Бачелора? – спросил я.

– Может быть. А у вас есть его фотография?

Открыв портфель, я вынул оттуда крафтовый конверт и достал газетную фотографию Фонтейна среди других полицейских, вырезанную Томом. Хаббел склонил над ней свой совиный нос. Казалось, он обнюхивает фотографию.

– Полицейский? – сказал он. – Так Бачелор пошел служить в полицию?

– Да, – кивнул я.

– Я запишу это в своем журнале.

Он продолжал смотреть на фотографию.

– Что ж, – сказал наконец Хаббел. – Думаю, вы правы. Это вполне может быть тот парень, которого я видел тогда на медосмотре. Неплохо преуспел, правда?

– А который из них он?

– Не надо морочить мне голову, – старик ткнул пальцем в физиономию Пода Фонтейна. – Вот он – тот парень. Да. Франклин Бачелор. Или как там было его настоящее имя.

Я убрал фотографию в портфель и сказал, то он очень мне помог.

– Не окажете мне одну услугу, прежде чем уйти? – спросил Хаббел.

– Конечно.

– Принесите мои журналы за шестьдесят седьмой и шестьдесят восьмой годы. Хочу вспомнить других своих мальчиков.

Я снял журналы с полки и сложил их на столе. Хаббел положил на них руки.

– Посигнальте в гудок своей ужасной машины, когда подъедете к воротам, и я открою их для вас.

Когда я выходил из дома, Хаббел уже погрузил кончик своего длинного носа в очередной список имен и фамилий.

До самолета на Миллхейвен оставалось еще два часа, а Танжент находился довольно близко от аэропорта. Я поехал по зеленой улочке с аккуратными домиками, стоявшими в глубине ухоженных лужаек. Улочка вела в деловую часть города, состоявшую в основном из четырехэтажных офисных зданий и старомодных магазинчиков.

Я припарковал машину на площади с Фонтаном и нашел какое-то кафе. Официантка за стойкой дала мне чашку кофе и телефонный справочник, который я отнес к телефону-автомату возле кухни и набрал номер Джуди Лезервуд.

На звонок ответил тот же дрожащий голос, который я слышал из трубки в доме Тома.

Я никак не мог вспомнить название изобретенной Томом страховой компании.

– Миссис Лезервуд, – начал я. – Помните, несколько дней назад вам звонили из Миллхейвенского представительства страховой компании?

– О, да, да! – воскликнула женщина. – Мистер Белл! Я помню свой разговор с ним. Это о страховке моего шурина?

– Я хотел бы подъехать и поговорить с вами об этом лично.

– Ну, не знаю. А вы нашли моего племянника?

– Возможно, он сменил имя, – сказал я.

Около десяти секунд на другом конце провода царило молчание.

– Мне как-то не по себе от всего этого. Я очень волнуюсь с тех пор, как поговорила с мистером Беллом. – Снова долгая пауза. – Не припомню, вы назвали свое имя?

– Мистер Андерхилл, – сказал я.

– Наверное, мне не надо было говорить мистеру Беллу все эти вещи. Не знаю, что там натворил наш мальчик, но мне очень не по себе от всего этого.

– Понимаю вас, – сказал я. – Возможно, для нас обоих будет лучше, если мы поговорим сегодня лично.

– Мой сын сказал, что никогда не слышал, чтобы страховые компании вели дела подобным образом.

– Мы – небольшая семейная фирма, – сказал я. – И некоторые виды услуг можно получить только у нас.

– Скажите еще раз, как называется ваша фирма, мистер Андерхилл.

И тут я неожиданно вспомнил.

– "Мид стейтс иншуаранс".

– Ну, не знаю...

– Разговор займет всего несколько минут – я должен успеть на самолет до Миллхейвена.

– Так вы прилетели специально, чтобы повидать меня. Ну, тогда конечно.

Я сказал, что сейчас приеду, повесил трубку и показал официантке адрес, который дала мне Джуди. Она объяснила, что я должен ехать в сторону, прямо противоположную тон, откуда появился.

Подъехав к дому для престарелых, я понял, что, проезжая мимо, принял его по ошибке за школу. Это было длинное невысокое здание со стенами, выкрашенными в кремовый цвет, и большими окнами по обе стороны сводчатого входа. Я припарковал машину под вывеской «Домашний центр для пожилых людей» и вошел внутрь. Электронная дверь бесшумно закрылась за моей спиной. В помещении было прохладно.

Женщина, похожая на Бетти Крокер, улыбнулась, когда я подошел к белоснежной конторке, и спросила, чем может мне помочь. Я сказал, что хочу видеть миссис Лезервуд.

– Как приятно, что у Джуди посетители, – сказала женщина. – Вы – член семьи?

– Нет, скорее друг, – сказал я. – Мы только что разговаривали по телефону.

– Джуди живет в синем крыле, вниз по коридору вон через ту дверь. Шестая комната справа. Могу попросить санитарку проводить вас.

Я сказал, что постараюсь найти сам, и направился к большой синей двери. На посту сидели две медсестры в белоснежной форме, одна из них подошла ко мне.

– Вы ищете кого-то из жильцов?

– Джуди Лезервуд, – сказал я.

Медсестра улыбнулась и провела меня мимо поста к открытой двери, за которой виднелась больничная кровать и деревянная доска как для объявлений, заклеенная фотографиями молодой пары с двумя белокурыми детишками. У окна за столом сидела пожилая женщина в цветастом ситцевом платье.

– Джуди, у вас посетитель, – сказала медсестра.