Питер Страуб - Коко

Если бы она улыбнулась или сказала что-нибудь вполне обыденное, Майкл снова почувствовал бы себя актером, играющим роль. Но Джуди не улыбнулась и не заговорила.

Майкл обогнул стол. Сейчас Джуди казалась старше и меньше той разъяренной женщины с горящими ненавистью глазами, которая ударила его.

– Звонил твой сумасшедший, – сказал Майкл. Джуди покачала головой и вернулась к плите.

– Сказал, что не может найти дорогу. Я его понимаю.

– Прекрати, – Джуди сжала руки в кулаки.

Засвистел чайник. Джуди разжала пальцы, затем взяла чайник и плеснула кипятку в чашку с растворимым кофе. Затем размешала его нервными судорожными движениями.

Наконец Джуди заговорила:

– Я не собираюсь терять все, что имею, – сказала она. – Может, ты и сошел с ума, но я не обязана отказываться от всего, что мне дорого. Пэт говорит, что мне нужно просто успокоиться, но самой. Пэт никогда не приходилось ни о чем беспокоиться, ведь правда?

– Разве?

– Ты прекрасно знаешь, что это именно так. – Джуди глотнула кофе и поморщилась. – Удивительно, как это ты отложил наконец свою дурацкую книжку?

– Если ты думала, что она дурацкая, почему дала ее мне?

Джуди отвела глаза, как ребенок, которого уличили во лжи.

– Ты все время давал книжки своей маленькой подружке, – сказала она. – Мне тоже дал эту книгу один человек. Я думала, она поможет тебе успокоиться.

Майкл облокотился о стол и внимательно взглянул на жену.

– Я не собираюсь уезжать из этого дома, – сказала она.

– А тебе и не надо уезжать.

– Я не собираюсь обходиться без всего только потому, что ты болен. – На лице Джуди отразились на секунду ее чувства, затем дно снова стало совершенно безжизненным. – Вчера Пэт рассказывала мне о Гарри. Она сказала, что он внушал ей отвращение – непереносима была даже мысль о том, что он может к ней прикоснуться. Вот и ты испытываешь то же самое ко мне.

– Все совсем наоборот. Это ты ненавидишь меня.

– Мы женаты уже четырнадцать лет, и мне лучше знать, что я чувствую.

– И я тоже знаю, что испытываю. Могу и тебе рассказать, как ты заставляешь меня чувствовать, только вряд ли поверишь.

– Тебе не надо было отправляться в это сумасшедшее путешествие. И нам обоим нужно было остаться дома вместо того, чтобы тащиться в Милберн с Гарри. После этого все стало еще хуже.

– Ты всегда хотела, чтобы я никогда никуда не ездил. Ты считаешь, что я убил Робби, и хочешь, чтобы я вечно оставался здесь и продолжал платить за это.

– Забудь о Робби, – остервенело завопила Джуди. – Забудь его! Он мертв!

– Я пойду с тобой к психотерапевту. Слышишь? Мы оба должны пойти туда. Вместе.

– Знаешь, кому действительно нужен психотерапевт? Тебе! Это ты болен, а не я! Наш брак был вполне удачным, пока ты не уехал.

– Пока не уехал куда? – Майкл повернулся, вышел из кухни и молча поднялся по лестнице.

Он долго лежал без сна, вслушиваясь в темноту. Из кухни слышно было, как открывают и закрывают шкафы. Наконец Джуди поднялась по лестнице. К удивлению Майкла, она шла в направлении спальни. Джуди заглянула в дверь.

– Я только хотела сказать, хотя и знаю, что ты не поверишь, что я действительно хотела, чтобы этот день был для тебя особенным. Я хотела сделать его для тебя особенным.

Даже в темноте ему было видно выражение гнева, отвращения и недоверия на лице жены.

– Я лягу спать в комнате для гостей. И не уверена, что мы по-прежнему состоим в браке, Майкл.

Примерно с полчаса Майкл пролежал без сна, закрыв глаза, затем оставил попытки уснуть и вновь открыл Генри Джеймса. Книга была как бы чудесным садом, на который Майкл смотрел, стоя посреди помойки. По помойке бегали крысы, ковырялись среди мусора грязные чайки, а в саду мужчины и женщины, окруженные ореолом интеллектуальной утонченности, кружились в неподражаемо красивом танце. Пул спускался и спускался с мусорной кучи к чудесному саду, но с каждым его шагом тот только отдалялся.

Майкл проснулся от звуков, доносящихся из ванной. Джуди принимала душ. Через несколько минут она зашла в комнату, обернутая в большое розовое полотенце.

– Что ж, – сказала она, – мне надо идти на работу. Ты все еще настаиваешь на том, чтобы ехать в Нью-Йорк?

– Я должен.

Джуди достала из шкафа платье и покачала головой, давая понять что случай безнадежный.

– В таком случае, у тебя вероятно не останется времени заехать ни в больницу, ни в офис.

– Возможно, я заскочу ненадолго в больницу.

– Возможно, ты заскочишь в больницу, а потом отправишься в Нью-Йорк.

– Именно так.

– Я надеюсь, ты помнишь, что я сказала вчера вечером.

Джуди буквально сорвала платье с вешалки и метнулась в гардеробную.

Майкл вылез из постели. Он чувствовал себя усталым и подавленным, но больше не казался себе ни актером, играющим роль, ни человеком, которого засунули в чужое тело. И тело, и грусть были его собственными. Он решил отвезти Стаси Тэлбот еще одну книгу и долго шарил глазами по полкам, пока не наткнулся на что-то подходящее.

Прежде чем выйти из дома, Майкл спустился в подвал, чтобы заглянуть в чемодан, куда он положил после смерти Робби некоторые его вещи. Он не сказал об этом Джуди, потому что она настаивала, чтобы все, что принадлежало Робби, было отдано кому-нибудь или уничтожено. Чемодан был некой реликвией, относившейся к тем временам, когда родители Майкла любили путешествовать. Когда-то, переезжая в Уэстерхолм, Майкл и Джуди наполнили его книгами и одеждой. Майкл опустился на колени перед открытым чемоданом. Там были бейсбольный мячик, рубашка с коротким рукавом и лошадями на груди, потрепанный зеленый диметродон и целый выводок динозавров поменьше. На самом дне лежали две книги – “Варвар” и “Варвар-король”. Пул вынул книги и закрыл чемодан.

Часа через полтора, направляясь к Манхеттену как будто на автопилоте, Майкл Пул заметил на сиденье потрепанную детскую книжку и только сейчас понял, что держал ее в руках все время, пока находился в больнице. Это напоминало историю с человеком, который ищет очки, в то время как они находятся у него на носу. Словно книга тоже сделалась прозрачной и невесомой. Теперь же она казалась тяжелой, как кирпич, достаточно тяжелой, чтобы сломать оси автомобиля. Сначала Майклу захотелось вышвырнуть книгу в окно, потом – свернуть на ближайшую бензозаправку, позвонить Мэрфи и сказать, что он не может сегодня приехать. Биверс и Линклейтер опознают Виктора Спитални, Мэгги Ла подтвердит, что он именно тот человек, который хотел ее убить, и все будет в порядке.

Но затем Пулу пришло в голову, что ему просто необходимо в данный момент нечто, что могло бы вернуть его в мир реальности, и он решил, что поездка в Нью-Йорк и присутствие на опознании сделают это лучше всего.