Питер Страуб - Коко

Бифштекс действительно оказался на вкус немного лучше, чем на вид.

– Так вы не знали, что Вик и Мэнни Денглер вместе учились в Руфус Кинг?

– Это было сюрпризом. В телефонной книге упоминается фамилия Денглер. По адресу Маффин-стрит. Это его родители?

– Думаю, его мать все еще здесь. Его мать была очень спокойной женщиной. И никогда никуда не выходила. – Кусочек бифштекса, глоток “Морского ветерка”. – Никогда. Она даже не выходила, когда старик Денглер начинал проповедовать.

– Отец Денглера был проповедником? – спросил Майкл. – Со своим приходом и церковью?

– Конечно нет, – сказала Дебби и так посмотрела на Мэгги, будто той должно было быть все известно заранее. – Отец Денглера был мясником. – Еще один взгляд на Мэгги. – Хороший был сэндвич?

– Хм, – ответила Мэгги. – Так отец Денглера был мясником-проповедником?

– Он был одним из помешанных проповедников. Иногда устраивал небольшие службы в своей лавке рядом с домом, но чаще всего просто выходил на улицу и начинал вопить. И Мэнни приходилось выходить вместе с ним. Иногда бывало холодно, примерно как сегодня, а они стояли на углу, и старик вопил всякую чушь о грехе и дьяволе, а Мэнни пел и ходил с протянутой шляпой.

– Как называлась та церковь, к которой он себя относил? – спросила Мэгги.

– Церковь Мессии. – Дебби улыбнулась. – Вы никогда не слышали, как Мэнни поет? Он пел обычно “Гимн Мессии”. Конечно, не целиком, но отец заставлял его петь куски оттуда.

– “Все мы любим овечек”, – процитировала Мэгги.

– Угу. Теперь понимаете? Все считали, что он дурак, каких мало. – Глаза ее вдруг широко открылись. – Извините меня!

– Я слышал однажды, как он цитировал “Мессию”, – сказал Майкл. – Виктор тоже был там и он передразнил Денглера, как только тот открыл рот.

– Вот это похоже на Вика!

– “Человек, отвергаемый и презираемый, знакомый с горем”, – вспомнил Андерхилл. – А Спитални повторил эту фразу два раза, а потом добавил что-то вроде “человек, знакомый с разным дерьмом”.

Дебби молча подняла стакан.

– А Денглер сказал: “Что бы там ни было, это было очень давно”.

– Но что такое это! — спросил Майкл. – Человек, отвергаемый и презираемый, знакомый с горем?

– О, у них было множество бед и неприятностей, у этих Денглеров. – Дебби уперлась глазами в тарелку. – Думаю, я наелась. Вы никогда не замечали, что после плотного ленча неохота потом ходить по магазинам и покупать продукты к обеду?

– Мне всегда неохота ходить по магазинам и покупать продукты к обеду, – ответила Мэгги.

– А как вы думаете, где Вик сейчас? Ведь вы не считаете, что он мертв, правда?

– А мы надеялись узнать от вас, где он может быть. Дебби рассмеялась.

– Хотелось бы мне, чтобы мой бывший муж видел меня сейчас. Черт бы тебя побрал, Ники, где бы ты ни был. Ты получил то, что заслуживал, когда они послали твоего мерзкого старика в Воупан. Никто из вас не переменил своего мнения насчет выпивки, ребята?

Мнения никто не переменил.

– Хотите услышать самое ужасное? – сказала Дебби. – Я говорила, что магазин Денглера был прямо рядом с лавкой. И попробуйте догадаться, как он назывался?

– “Мясная лавка “Кровь агнца Божьего”, – предположила Мэгги.

– О! Тепло, тепло, пробуйте дальше.

– “Агнец Божий”, – предположил Майкл. – Просто “Мясная лавка “Агнец Божий”.

– “Агнец Божий” Денглера, мясная лавка”, – сказала Дебби. – А как вы догадались?

– Все “Мессия”, – пояснил Майкл. – “Узрите агнца Божьего, который очистит мир от греха”.

– “Все мы, как овцы, сбившиеся с пути”, – продолжила Мэгги.

– Мой муж так точно, – сказала Дебби, довольно грустно улыбаясь Майклу. – И думаю, что старина Вик тоже, ведь так?

Пул попросил счет. Дебби Туза достала из сумочки пудреницу и стала изучать себя, глядя в зеркальце.

– Вы когда-нибудь слышали, чтобы Вик или кто-нибудь еще пел что-то вроде “рип-э-рип-э-рип-э-ло” или “помпо помпо поло поло”? Дебби круглыми глазами посмотрела на него поверх пудреницы.

– Это песня розовых слонов. Конечно, слышала. Мне пора домой. Вы, ребята, хотите заехать ко мне?

Пул сказал, что у них назначены еще другие встречи. Дебби с трудом нашла рукава пальто, обняла каждого из них и сказала Мэгги, что она такая умница, нет ничего удивительного, что ей так везет в жизни. В дверях ресторана она обернулась и помахала им на прощание.

– Если нам сейчас не надо больше никуда, – сказал Андерхилл, – то я вернусь в отель и поработаю над своими записями. Мэгги предложила попробовать дозвониться матери Денглера.

– Я сказал, что мы просто хотим прийти поговорить с ней, – сказал Майкл, сворачивая на Маффин-стрит. Улица была длиной в два квартала, на одном углу располагался бар под названием “Оулд Лог Кэбин”, на другом – “Сверху и снизу”. Пол-улицы занимали невысокие здания офисов и магазинов, на большинстве которых висели совершенно выцветшие и вылинявшие вывески, а в некоторых были даже заколочены окна. Облупленное блочное сооружение с низеньким входом, вроде того, в котором жили Спитални, но еще более запущенное, под номером пятьдесят три ютилось около еще более низенькой постройки с фанерой на том месте, где когда-то было окно. Преподобный Денглер открыл свой магазин в двух кварталах от ближайшей торговой улицы и поэтому он, как и телевизионная мастерская на той же улице, и “Платья Ирмы”, очень быстро перестал участвовать в торговой жизни города.

– Здесь мило, – произнесла Мэгги, вылезая из машины. – Все это очень романтично.

Им пришлось протаптывать тропинку в снегу. Вся Маффин-стрит была завалена им, хотя некоторые тротуары расчистили, вероятно, обитатели близлежащих домов. Ступеньки скрипели и жаловались, когда они поднимались на крыльцо. Входная дверь открылась прежде, чем Пул успел надавить на звонок.

– Здравствуйте, миссис Денглер, – сказал Тим. Бледная седоволосая женщина в синем шерстяном платье глядела на них из приоткрытой двери, поеживаясь от холода и моргая от яркого света. Волосы ее были в мелких кудряшках и посыпаны пудрой.

– Миссис Денглер? – спросил Пул.

Женщина кивнула. Квадратное лицо ее ничего не выражало и было белым, как лист бумаги. Выделялись на этом лице только ее бледно-голубые глаза, немного увеличенные стеклами круглых очков в старомодной оправе. Глаза эти напоминали собачьи, и было странно видеть их на человеческом лице.

– Я – Хельга Денглер, – произнесла женщина, стараясь, чтобы голос ее звучал приветливо. На секунду Пулу показалось, что он слышит голос своей жены. – Не стойте там, на холоде, проходите.

Женщина отодвинулась, впуская пришедших, и, обходя ее в узком коридоре, Майкл заметил, как осыпается пудра с волос Хельги.