Питер Страуб - Коко

– Молодой человек, – произнес Дейзи. Конор поднял голову, испуганно моргая и только сейчас начиная осознавать, что стоит на четвереньках перед одетым с иголочки миллионером.

– Я правильно угадал? – спросил его Дейзи. – Вы ведь были во Вьетнаме, правда?

– Да, сэр, – ответил Конор, приготовившись к неприятностям.

– Молодец, парень! – Дейзи подошел пожать руку Конора. – Я знал, что не ошибся.

Выяснилось, что единственный сын Дейзи тоже был теперь одним из имен на одной из стен Мемориала. Его убили в Хью.

Следующие две недели у Конора была самая замечательная в его жизни работа. Почти каждый день он узнавал что-нибудь новое от Бена Роима – всякие мелочи, имевшие отношение не только к технике работы по дереву, но, в неменьшей степени, к увлеченности и уважению к своему делу. Через несколько дней после того, как Дейзи пожал руку Конора, он появился однажды в конце дня, неся серую замшевую коробочку и кожаный альбом с фотографиями. Бен и Конор как раз делали новую переборку в кухне, которая выглядела при этом, как после взрыва бомбы – развороченный пол, торчащие отовсюду проволока и трубы. Дейзи добрался до них через все это и сказал, указывая на альбом и коробочку:

– Пока я не женился второй раз, это было единственное, что согревало мне душу.

Коробочка оказалась футляром для медалей сына Дейзи. На блестящем атласе лежали Пурпурное Сердце, Бронзовая Звезда и Серебряная Звезда. В альбоме было множество фотографий, сделанных во Вьетнаме. Дейзи болтал без умолку, тыча пальцами в фотографии заляпанных грязью танков М-48 и голых по пояс юнцов, обхвативших друг друга за плечи. “Все-таки путешествия во времени – не такая уж чушь”, – подумал Конор, сожалея о том, что у этого болтливого старикашки-юриста не хватает ума, чтобы помолчать и дать фотографиям говорить самим за себя.

Потому что фотографии действительно говорили. Хью, где убили молодого Дейзи, был на территории Первого корпуса. Это был Вьетнам Конора, и все, что он видел сейчас на фотографиях из альбома, казалось ему знакомым.

Здесь была даже долина А-Шу – бесконечные горные гряды и колонна людей, один за другим карабкающихся вверх, ступающих все в ту же грязь. (Денглер: “Раз я миновал долину А-Шу, мне не страшно уже ничего на свете, потому что я – самый психованный сукин сын в этой долине”). Мальчишки-солдаты на фоне пацифистского знака, намалеванного на стене госпиталя в джунглях, один из них с грязной марлевой повязкой вокруг голой руки. Конору представилась вдруг на месте лица этого парня улыбающаяся, радостная физиономия Денглера.

Конор глядел на изможденное, заросшее лицо человека, пытающегося улыбнуться через ствол М-60, установленного на темно-зеленом вертолете. Вот в таком же погибли Питерс и Герб Рект, пытаясь переправить плазму, пулеметные ленты и еще шесть человек, не считая самих себя, через гористую местность всего-то миль на двадцать от Кэмп Крэнделла.

Конор внимательно вглядывался в цилиндрические отверстия на ленте М-60.

– Вы, кажется, узнали вертолет? – спросил Дейзи.

Конор кивнул.

– Много таких видели в те дни?

И снова Конор смог только кивнуть в ответ.

Два молоденьких солдатика, которые наверняка провели на полях сражений не больше недели, сидели на поросшей травой насыпи и пили из пластиковых стаканчиков.

– Этих ребят убили вместе с моим сыном, – сказал Дейзи.

Влажный ветер взъерошил короткие волосы солдат, тощие коровы паслись на развороченном поле за их спинами. Конор почувствовал во рту вкус пластика – затхлый, неприятный вкус теплой воды, налитой в пластиковый стаканчик.

Монотонным голосом человека, говорящего скорее самому себе, чем слушателям, Дейзи снабжал комментариями изображения людей, очищавших от осколков трехдюймовых ракет крышу какого-то дома, кучки солдат, копошащихся около деревянной лачуги, которой предстояло вскоре стать резиденцией ефрейтора Уилсона Мэнли, солдат, курящих травку, солдат, спящих прямо на пыльной пустоши, напоминавшей Конору окраину Эль-Зед-Сью, улыбающихся солдат с непокрытыми головами, позирующих рядом с равнодушными ко всему вьетнамскими девушками.

– Здесь есть один парень, которого я не знаю, – сказал Дейзи. Как только Конор разглядел лицо, на которое указывал Дейзи, голос юриста стал доноситься до него как будто бы откуда-то издалека. – Парень – большой прохвост, правда? Уверен, что он путался с этой маленькой девчонкой.

Дейзи ошибался, и ошибался он от чистого сердца. Должно быть, третья жена вдохнула в него новые силы – иначе зачем бы ему приходить домой в полпятого.

Огромным солдатом, изображенным на фотографии, с шеей, повязанной платком, был Тим Андерхилл. А “девчонка” была одним из его “цветочков” – юношей, настолько женственным, что ему бы действительно родиться девочкой. Оба, улыбаясь, позировали фотографу на узенькой улочке, забитой “Джипами” и рикшами, должно быть, в Да-Нанге или Хью.

– Сынок, – донесся до Конора голос Дейзи. – С тобой все в порядке, сынок?

Несколько секунд Конор размышлял, согласится ли старик отдать ему фотографию Андерхилла.

– Ты весь побелел, сынок.

– Не беспокойтесь, – ответил Конор. – Все нормально. Остальные фотографии он лишь просмотрел мельком.

– Все очень просто, – не унимался Дейзи. – Ты никак не можешь забыть все эти ужасы.

Затем Бен Роим решил, что им нужен еще один человек для оклейки кухни, и нанял Виктора Спитални.

Конор немного опоздал на работу. Когда он вошел в разоренную кухню, то увидел незнакомца с грязными белыми волосами, забранными в длинный хвост, который слонялся вдоль каркаса новой переборки. На нем была хлопчатобумажная рубашка поверх водолазки, под довольно объемистым животом болтался видавший виды пояс с инструментами. Конор заметил свежую ссадину на его переносице и следы других ссадин на костяшках пальцев левой руки. Белки глаз были в красных прожилках. В памяти Конора тут же всплыли ямы, от которых исходил омерзительный запах горящего дерьма, облитого керосином. Опять Вьетнам.

Бен Роим и остальные плотники и маляры сидели на полу, попивая из термосов свой утренний кофе.

– Конор, познакомься с нашим новым рабочим. Том Войцак, – представил новичка Бен.

Прежде чем неохотно пожать руку, протянутую Конором, Войцак несколько секунд тупо смотрел на нее.

“Вы, придурки, да вы только попробуйте. Эта ссань – то, что доктор прописал, для ваших желудков”, – вспомнилось Конору.

Все утро Войцак и Линклейтер наклеивали пленку в разных концах кухни. В одиннадцать часов, после того как миссис Дейзи принесла, а затем унесла поднос с кофе, Войцак пробурчал:

– Видел, как она подошла ко мне? Прежде чем мы закончим эту работу, я побываю в спальне у этой сучки и буду трахать ее прямо на полу.