Сергей Анисимов - Кома

– …Увидел девушку на «пятаке» перед столовой, – и чуть на месте не помер. Она с подругами разговаривала, и я просто постеснялся подойти. Сделал лицо посерьёзнее, постоял рядом, почитал объявления на стендах, – а познакомится так и не решился, она ушла. А позже думаю: «Дурак, ну нельзя же так было!.. Надо было попытаться хотя бы, чтобы не жалеть потом!»…

Кивок, и даже чуть ли не восхищение в глазах молодящейся секретарши. На её должности таких страстей, наверное, насмотришься, никакая «Санта-Барбара» не нужна.

– Анна Романовна, я понимаю, что её трудно найти, здесь много студенток, но пожалуйста… – он пододвинул коробку чуть вперёд, и заметил, как секретарша посмотрела на торчащие из-под её крышки желтые хвостики сторублёвок.

– Я ведь даже факультета не знаю, только услышал, что её Соня зовут. По всем деканатам ходить, – долго и… стыдно тоже. Ведь доктор уже, и одинокий в свои двадцать пять. И ей-богу, не худший я человек в этом институте, ну кому будет плохо оттого, что я хотя бы попробую с ней познакомиться? Второй день не сплю…

Секретарша посмотрела, и снова перевела взгляд вниз. Ей явно хотелось убрать коробку со стола.

– Ну ладно, – она встала. – Соня, говоришь?

– Да. В документах, наверное, или Софья, или София.

То, что фамилия «Гайдук» в этом кабинете звучать не должна, Николай определил для себя твёрдо. Если охрана у олигарха регионального масштаба не зря ест свой хлеб, то и секретарша её деканата, и сама Анна Романовна будут ими предупреждены на тему того, что говорить и куда звонить, если кто-то будет интересоваться студенткой Гайдук. А Соня – это просто имя, пусть и не самое популярное. Гайдук – фамилия не вполне русская, может оттуда у имени ноги растут?

Секретарша всё же, поколебавшись, убрала коробку с шоколадками себе в ящик. Не удержалась, заглянула. В коробке было 400 рублей – весьма большие деньги и для интерна Ляхина, и для неё. Половина в них были «массажные», половина – ещё отцовские, но Николай не колебался. Это заставит её отнестись к его страданиям серьёзно. К его удовлетворению, секретарша, даже мигнув и чуть ли не клацнув зубами при виде денег, сделала следующее, чего он ожидал – проверила удостоверение. С суммой он, похоже, не переборщил, а документы были самые настоящие. Поэтому она поверила ему окончательно, и с этого момента уже не сомневалась в своём вкладе в исправление демографической ситуации в стране. Будем надеяться, что когда она будет рассказывать о замечательной истории остальным секретаршам (которых на двух этажах сидело минимум полтора десятка), она не будет впрямую склонять их фамилии.

– Ну вот, – с пулемётной скоростью побарабанившая по разбитым клавишам компьютера Анна Романовна удовлетворённо откинулась на спинку стула. – Соня Саадова, лечебный факультет, S-й курс; Софья Небиеридзе, стоматологический, 4-й курс… Соня Гайдук, тоже стомат, 2-й курс, – и Соня Тихомирова, опять лечфак, первокурсница. Тебе какую?

Она чуть не засмеялась, и Николай снова смущенно развёл руками – пять минут назад он сказал секретарше, что понятия не имеет о фамилии нужной ему девушки. Кроме того, данных для точного выхода на неё у него не было до сих пор.

Поднявшись, полненькая секретарша начала двигаться от одного стеллажа к другому. Компьютер, похоже, отсортировал результаты поиска по курсам, и искать карточки ей было удобно.

– Извините, можно? – сунулись в дверь. Оборачиваться Николай не стал, – после строгого «Подождите!» Анны Романовны дверь захлопнулась.

– Вот.

Она протянула ему четыре карточки из мелованного картона, но в руки всё же не дала, показала сама. По-прежнему следуя легенде, краснея, и время от времени вздыхая, он добросовестно проглядел все четыре. То, что Соня являлась младшекурсницей, было просто замечательно. Похоже, белый фрак может быть не так уж и нужен, достаточно белого халата: почти любой младшекурсник при разговоре с дипломированным доктором инстинктивно становится меньше ростом.

– Первый курс… – протянул он. – Я думал, она старше…

– Сто двадцать первая группа, – значительным голосом подсказал секретарша, указав на карандашную запись. – Сходи в деканат, посмотри, какое у них расписание. Точно это она?

– Точно, Анна Романовна. Спасибо Вам большое, я действительно… Вдруг повезёт?..

С романтическими многоточиями он постарался не переборщить тоже, и больший упор сделал на жесты и мимику – как и положено несколько стесняющемуся такой ситуации молодому человеку. Личико на фотографии Сони Тихомировой было ничего особенного, но секретаршу это не смутило -все мужики всё равно идиоты, и ничего в женской красоте не понимают.

Точно так же Николая совершенно не впечатлило и лицо сфотографированной почти два года назад, при поступлении, Софьи Гайдук, намертво отпечатавшееся на сетчатке его глаз. Лицо было испуганное, как часто бывает на фотографиях для документов, но достаточно характерное. Украинка или еврейка; возможно, – и то, и другое вместе. Если это не завивка «по-взрослому», то натурально вьющиеся длинные светлые волосы бывают и у скандинавок, но тогда не подходили остальные черты лица.

Софья Анатольевна Гайдук, стоматологический факультет, группа 24. Теперь можно было идти смотреть расписание в коридоре у деканата стоматологического факультета. «Циклов» у стоматологов на 2-м курсе ещё не было, и они бегали с одного семинара на другой, с лекциями в промежутках. Между этими семинарами и лекциями Соню и надо было искать.

К началу «большого перерыва» у студентов Николай уже вышел из

«главного здания» Университета, с бюстом академика Павлова в вестибюле, -через заднюю дверь, ведущую в сторону столовой. Проулки между учебными корпусами, административным корпусом с помещающимися на его верхних этажах ещё несколькими кафедрами, и собственно столовой были сейчас забиты торопящимися в разных направлениях студентами, и половина всех студентов-мужчин выглядела абсолютно так же, как и он. С залива дул резкий мокрый ветер и многие зябко кутались в куртки, из-под которых торчали развевающиеся полы белых халатов.

Согнувшись и пригибая лицо от ветра, Николай торопливо дошагал до здания своей клиники, принадлежащего совместно терапии и нервным болезням. Где-то в районе центрального справочного бюро его попыталась притормозить какая-то женщина, но Николай замотал головой и зашагал дальше. Женщина с неудовольствием сказала ему в спину: «Будущий доктор, и уже хамло!», но оборачиваться и извиняться он так и не стал. Он не был хамлом, а просто не хотел останавливаться, облегчая кому-то возможный прицел, но незнакомой женщине этого, разумеется, не объяснишь.