Том Пиккирилли - Никто

‒ Сэр?

Он осмотрел вестибюль в надежде увидеть что-то, что вызовет воспоминания. Попытался сосредоточиться на лифтах ‒ возможно, номер этажа натолкнёт его на мысль. Шестой? Девятый? Интересно, есть ли в офисных зданиях пентхаусы?

‒ Сэр?

‒ Э…

‒ Могу я вам помочь?

Он сказал:

‒ Я хочу поговорить с главой «Интел Сикс Секьюритиз».

‒ С мистером Ферманом? А у вас назначено?

‒ Да. Да, назначено.

‒ Ваше имя?

‒ Джонни-гитара.

‒ Джонни… Гитара?

‒ Да.

Она посмотрела на экран компьютера.

‒ Боюсь, вашего имени нет в списке, мистер Гитара.

Её улыбка не исчезла, хотя глаза слегка забегали, когда она поняла, что ситуация может принять неприятный оборот.

‒ Значит, кто-то ошибся. Пожалуйста, скажите мистеру Ферману, что к нему пришёл его старый приятель Джонни.

Она попросила Крайера подождать в приёмной и долго шептала что-то в телефонную трубку.

Крайер подумал, что у компании с названием вроде «Интел Секьюритиз» наверняка есть частные охранники, которые сейчас выпроводят его вон. Они будут с ним предельно вежливы, но настойчивы, преградят ему путь внутрь и проводят к выходу.

Тогда ему придётся устроить скандал, поднять большую суматоху, чтобы сюда прибежало как можно больше людей, чтобы посмотреть, что происходит. Может быть, его хоть кто-нибудь узнает.

Вместо этого пришёл всего один человек, одетый в костюм стоимостью в тысячу долларов, с воротником ещё за сотню, но пахнущий дешёвым одеколоном. От этого запаха мозг Крайера начал подавать ему какие-то сигналы. У него потекли слюнки. Он почувствовал вкус соуса-коктейль.

‒ Мистер Дойль, ‒ сказала секретарша, ‒ этот джентльмен хочет увидеть мистера Фермана, но у него не назначена встреча.

‒ Спасибо, Сесилия, я обо всём позабочусь.

Дойль подошёл к Крайеру, уже узнав его. Об этом говорило выражение его лица. На нём читались страх, шок, недоверие, и при этом радость. Крайер посмотрел вверх и увидел камеры наблюдения под потолком. Должно быть, Дойль увидел его на мониторах и узнал его.

‒ Это ты, ‒ сказал Дойль, положив руки на плечи Крайера. Не совсем обнял, но движение было похожим. ‒ Глазам своим не верю.

‒ Привет.

Дойль внимательно рассмотрел лицо Крайера и произнёс имя, которое тут же испарилось из его памяти.

‒ У тебя даже шрамов не осталось. Когда я узнал, что произошло, я подумал, чёрт, я подумал… В общем, знаешь, я думал, что ты никогда не поправишься, никогда не выйдешь из этого учреждения. Но ты неплохо выглядишь. Чёрт, неплохо ‒ не то слово, разве что волосы не мешало бы подкрасить. Но ты похудел, и посмотри на мышцы, ты же…

‒ Верно, ‒ сказал Крайер.

‒ А что за чушь насчёт Джонни-гитары?

Крайер только улыбнулся. Это единственное, что пришло ему в голову. Он надеялся, что не выглядел идиотом с отвисшей челюсть. Он пристально смотрел на Дойля, пытаясь разглядеть в нём приятеля, с которым они ходили в боулинг, пили пиво и делали барбекю. Но он ничего этого не видел, и это не укрылось от проницательного взгляда Дойля.

‒ Ты меня совсем не помнишь, да?

‒ Да.

Парень взял Крайера за локоть и осторожно, будто старика, повёл через несколько коридоров, мимо огромной комнаты с перегородками. Они прошли по проходу мимо ещё нескольких секретарей и пришли к нескольким большим офисам. Неудивительно, что лифт ни о чём ему не говорил: он работал на первом этаже. По крайней мере, он думал, что причина может быть в этом. Всё вокруг казалось Крайеру чужим.

‒ Мы передавали тебе фрукты.

‒ Спасибо.

‒ И ещё мы помогали, когда узнали, что твоя страховка не покрывает расходы.

‒ Очень мило с вашей стороны.

Дойль не был директором. Он был специалистом по улаживанию конфликтов. Парень, к которому все обращались в случае чего. Всегда о чём-то беспокоящийся. Всё время следящий за камерами, чтобы видеть, кто пришёл.

На этот раз он пытался понять, зачем пришёл Крайер: уж не затем ли, чтобы потребовать денег или засудить фирму ради какой-нибудь компенсации. Неважно, был ли повод. Дойль был из тех людей, которые всегда ожидают худшего. Его осмотрительность граничила с агрессивностью.

Шёл бы лучше сразу напролом. Узнал бы, заинтересован Крайер в этом или нет.

‒ Я пришёл не для того, чтобы потребовать денег или как-то навредить вашей фирме.

‒ А зачем ты здесь?

‒ Мне надо выяснить, были ли у меня враги.

‒ Враги?

‒ Да.

‒ Это из-за того, что на тебя напали.

‒ Да.

‒ Ты думаешь, это мог быть кто-то из «Интел»?

‒ Не знаю.

Дойль покачал головой. Вслед за этим лёгким движением Крайеру в лицо снова ударил запах одеколона.

‒ У тебя не могло быть врагов в «Интел».

‒ Почему?

‒ Ты здесь не работал.

‒ Прости, что?

‒ «Интел» наняли тебя, но в качестве личного консультанта. Ты работал, не выходя из дома, на компьютере. И приходил сюда не чаще чем раз в три-четыре месяца, для того чтобы встретиться со мной и обсудить разные проекты.

‒ Какие проекты?

Дойль пустился в объяснения, Которые Крайер сразу же счёл не имеющими значения и пропустил мимо ушей. В прошлой жизни он был занудным сукиным сыном. Неудивительно, что он искал утешения в жирных гамбургерах и табаке.

‒ Но я был на работе, ‒ сказал Крайер. ‒ Тем вечером я пришёл домой. Тем вечером, когда… когда на меня и мою семью напали. Меня не было дома. Я думал, что я шёл с работы.

‒ Как я уже сказал, тебе не нужно было часто появляться здесь. Кроме меня ты ни с кем не встречался, и приходил ты обычно днём. Мы сидели в зале для совещаний, заказывали еду…

Соус-коктейль.

‒ Креветки. Королевские креветки.

‒ Да, чтобы перекусить, когда закончим разбираться с цифрами и продажами.

‒ И больше я ни с кем не пересекался?

‒ Пару раз с другими консультантами, но вы были едва знакомы и относились друг к другу дружелюбно.

‒ Соперники по бизнесу? Зависть?

‒ Точно не по отношению к тебе. Ты хорошо выполнял свою работу, но пока ты был консультантом, в здешней иерархии ты был на самом низком уровне. Целеустремлённый, но не конкурентоспособный.

Неудивительно, что Крайер так заплыл жиром. Целыми днями сидел дома перед компьютером, безо всяких физических упражнений. Безо всяких серьёзных амбиций. Энни сказала, что он посещал все школьные мероприятия своей дочери, отвозил её на тренировки, ходил на родительские собрания. Был как домохозяйка.

‒ Каким я был работником?

‒ Первоклассным, иначе мы не стали бы тебя здесь держать.

‒ И как долго я работал на «Интел»?

— Двенадцать лет.

С момента рождения дочери. Может быть, он специально выбрал такую работу, чтобы больше времени проводить дома, с ней?

‒ И как у вас теперь идут дела?

‒ Лучше не бывает. Но потерять тебя было для нас ударом. Ты готов вернуться к работе?