Тони Хиллерман - Человек-скелет (в сокращении)

Липхорн кивнул.

— Поэтому мы послали человека из Туба-Сити к старику в лавку. Он сообщил, что на двери фактории висит табличка «Закрыто», что сам дом выглядит заброшенным. Он поспрашивал у соседей, и ему сказали, что у старика случился сердечный приступ. Наш человек заглянул в местную больницу. Старика там не оказалось. И никаких записей в регистратуре. Скорее всего, кто-то из родных забрал его и похоронил неведомо где.

Липхорн удивился, но ничего говорить не стал. Чтобы у Коротышки были родные? Вряд ли.

Пинто порылся в документах, закрыл папку и снова взглянул на Липхорна.

— Джо, — произнес он, — Макгиннис не рассказывал вам, когда он заполучил этот чертов алмаз? Хоть что-нибудь о нем говорил?

— Ни слова. Если бы я знал, что он внес его в страховое требование, я бы задал ему такой вопрос. А Макгиннис ответил бы: «Офицер Липхорн, это не ваше, черт побери, собачье дело».

— Значит, никаких соображений на этот счет у вас нет?

— Ни единого. Однако есть вопрос к вам. Это тоже не мое собачье дело, но похоже, этот алмаз как-то уж слишком заинтересовал наших друзей-федералов. Готов поспорить, вы это тоже заметили и попытались выяснить, кому из специальных агентов поручено вести расследование. И что вам ответили?

— Черт побери, Джо, — сказал Пинто. — Как вы догадались?! Джорджу Райсу, вот кому. Он сказал мне, что все это обычная проверка, не более, а я ответил: бросьте, Джордж, не пудрите мне мозги. А он сказал: ну ладно, в общем, видите, какая штука. У него, мол, такое чувство, что кто-то из вашингтонских воротил пытается оказать кому-то услугу. Сами знаете, как это бывает. Райс сказал: он подозревает, что это как-то связано с тяжбой из-за недвижимости, а я говорю ему: странно, и он ответил, что для него все это тоже полная загадка, но поскольку, на его взгляд, все это отдает Вашингтоном и политикой, то он будет только рад в эту историю не влезать.

Липхорн обдумал услышанное.

— Ну, — сказал он, — раз так, мне остается только радоваться, что я уже в отставке. Но почему никто из ваших не занялся поисками родных Макгинниса? Кто-то же забрал его тело? Если у него и было что-то ценное, все досталось им. Может быть… — Он умолк. Покачал головой. — Трудно поверить, что Коротышка и вправду умер своей смертью. Его случайно не пристрелили?

— Ну, мы ничего такого не слышали.

Липхорн встал.

— Что же, очень жаль, но больше ничем помочь не могу, — сказал он. — Если разузнаю что-нибудь об алмазе Макгинниса, дам вам знать. Хотя не думаю, что придется ночей из-за него не спать.

Разумеется, последнее предположение оказалось в корне неверным.

Сообщение, на автоответчике Джоанны Крейг на первый взгляд ничего особенного не содержало. Хотя тон адвоката свидетельствовал об ином.

— Миссис Крейг, — произнес адвокат. — Это Хэл Симмонс. Наши следователи, похоже, узнали некоторые интересные подробности, о которых я хотел бы поговорить с вами. После полудня я буду в офисе. Прошу вас, позвоните мне, когда найдется время.

После того как были улажены все связанные с похоронами матери юридические вопросы, они с Симмонсом почти и не разговаривали. Теперь она нашла в телефонном справочнике номер его конторы, позвонила, там было занято. Тогда она позвонила швейцару и попросила вызвать ей такси.

Секретарша, сидевшая в приемной Симмонса, помнила Джоанну еще по тем временам, когда та была здесь частой гостьей — пыталась уладить дела, каких даже после смерти самых пунктуальных людей находится немало. А мать Джоанны Крейг была женщина эксцентричная, подчас забывала о том, что́ с ней было вчера, зато хорошо помнила то, чего с ней и вовсе не случалось. Ее психиатр называл это «старческим слабоумием». Джоанна возражала на это: мать вовсе не старуха. А психиатр отвечал ей: «На долю вашей матери выпало много переживаний. А разум у нее и всегда-то был… Ладно, скажем так — у вашей матери всегда был особый склад ума».

Впрочем, причину происшедшего с матерью Джоанна знала. Причиной была смерть Джона Кларка, отца Джоанны, и то, как родные Кларка обошлись с ее матерью. Как будто ее безутешного горя после гибели возлюбленного им было недостаточно и нужно было ее еще помучить. Да и на дочери Джона все это тоже сказалось.

Дело даже не в деньгах, убеждала себя Джоанна. Бог с ними, с деньгами. Жестокость — вот что возмущает. И высокомерие. И успокоится она только тогда, когда будет восстановлена справедливость по отношению к ее матери. Она этим людям обязательно отомстит. И может быть, Симмонс наконец подскажет ей, как это сделать.

Хэл Симмонс поднялся с кресла, стоящего перед старым обшарпанным письменным столом. Высокий, широкоплечий — мать всегда говорила, что ему можно доверять. И Джоанна доверяла.

— Миссис Крейг, — произнес он с улыбкой. — Присядьте. Я не хочу слишком обнадеживать вас. Однако мне представляется, что у нас появилась некая зацепка.

Джоанна почувствовала внезапную слабость в ногах:

— Зацепка?

— Похоже, мы обнаружили один из тех бриллиантов.

Джоанна села. Закрыла глаза.

— Бриллиантов? — чуть слышно переспросила она.

Симмонс не сводил с нее глаз. Джоанна теперь смотрела в окно, на запруженные машинами улицы Вашингтона, на затянутое тучами небо.

— Вы ведь помните, ваш отец перевозил драгоценные камни в пристегнутом к его запястью чемоданчике. И мне кажется, что, если мы обнаружим их… — Симмонс замолчал, подыскивая нужные слова, — ну, в общем, такая находка помогла бы нам обнаружить и его останки. Так вот, теперь мы кое-что знаем об алмазах. Хотя, возможно, это всего лишь слухи.

Джоанна выпрямилась в кресле:

— Расскажите мне все, что вам удалось узнать. И что нам, по вашему мнению, следует предпринять.

Симмонс посмотрел на нее задумчиво:

— Вы хотите, чтобы я говорил как добрый друг вашей матери или как адвокат?

Джоанна обдумала его вопрос.

— Как адвокат, — сказала она. — Хотя из этого не следует, что вы не остаетесь моим добрым другом.

Симмонс вздохнул:

— В таком случае я должен сообщить вам, что если вам удастся найти останки отца, с помощью которых можно получить данные о его ДНК, тогда, по моему мнению, мы сможем снова потребовать по суду возвращения вам недвижимости. Эти данные, а также письма, что оставила вам мать, дадут нам возможность доказать, что вы являетесь прямой наследницей Джона Кларка, а стало быть, и прямой наследницей его отца. Вследствие чего вы вправе притязать на недвижимость, принадлежащую семейству Кларка. И в связи с этим можете доставить большие неприятности Плаймейлу и, судя по тому, что я слышал о его безобразном обращении с известным вам фондом, возбудить против него дело о финансовой несостоятельности, а возможно, и уголовное дело тоже.