Тодд Лерой - Жаклин Врана

– И мы должны ждать?

– Да, сожалею, но вам придется ждать, – неловко улыбнулась она.

– Чем он так занят?

– Операцией по удалению опухоли.

– И это не может подождать? – удивилась Жаклин. – У нас к нему серьезный разговор.

– Но он… Ведь он проводит операцию на живом человеке. Отвлекать врача во время работы запрещено, – испугалась девушка.

– Значит, полчаса, – протянула Жаклин.

– Сожалею, но таковы правила, – расслабилась та. – Можете подойти к его кабинету на втором этаже. В самом дальнем углу, сто пятьдесят седьмой. Яспер Канин.

– С памятью у меня все в порядке, – бросила следователь и направилась к лифту.

– Простите, – отчитался за нее перед сестрой Лок. – Мы можем пойти пешком. Не обязательно подниматься по лифту на один этаж. Тем более времени у нас еще немало.

– Двадцать девять минут.

– Да, двадцать восемь и тридцать секунд, – усмехнулся ее педантичности Лок.

– Правда? – обернулась она.

– Правда, – был вынужден признать шутку за правду тот. – Поднимемся на лифте.

Кабинет Яспера Канина оказался незапертым, и Жаклин не видела ничего предосудительного в том, чтобы зайти внутрь и внимательно его изучить. Лок часто оглядывался. Он боялся быть пойманным. Поведение коллеги выходило за рамки компетенции. Она хлопала чужими шкафчиками, разблокировала и распотрошила компьютер. Юноше осталось только наблюдать и периодически выглядывать за дверь.

Доктор вошел в свой кабинет, чувствуя себя гостем. Мужчина средних лет, лысый и подтянутый, он вел здоровый образ жизни, а поэтому выглядел великолепно.

– Простите? – застыл в дверях он, смотря на то, как роется в его бумагах девушка.

– Жаклин Врана, полиция, – бросила она, не подымая глаз.

– И значит вам положено все, что душе вздумается? – улыбнулся он.

Она задумалась и кивнула.

– Пожалуй, что да.

– В таком случае, я сяду на кушетку с вашего позволения.

Он опустил бумаги на стол, налил кипятка из чайника и опустился на диван рядом с окном.

– Вы хорошо выглядите. Видимо, не курите?

– Не курю. И бегаю по утрам. К тому же я люблю, когда все подчиняется определенному распорядку. Я работаю трое суток и возвращаюсь домой. Так в моем распоряжении оказывается три выходных, которые я в свою очередь опять же планирую и выстраиваю.

– Вы не женаты?

– Женат, и у меня двое детей.

– Тогда зачем вам выглядеть хорошо? Она тоже бегает?

– Нет, ей хватит быть матерью моих детей. Вы меня в чем-то подозреваете? – нахмурился он.

– Меня вообще не интересует ваша персона. Единственный, кто меня беспокоит, так это человек, в которого стреляли прошлым вечером. Его имя Питер Стетфорд. Вы делали ему операцию на сердце чуть более четырех месяцев назад. Припоминаете такое?

– В этом году операций на сердце прошло четыре, – потер подбородок он. – Три из них мужчинам. Среди мужчин это более частое явление. Наверное, их недолюбливают. Питер Стетфорд… Какого рода эта операция?

– По пересадке сердца.

– Да, кажется, вспомнил, – закивал мужчина. – Пациента и эту истеричную особу, его жену. Она постоянно что-то кричала и пыталась нас в чем-то обвинить.

– Помните донора?

– Молодой человек. Лет двадцати пяти. Если хотите, могу посмотреть его имя. Все данные сохранены.

– Он умер?

– Ну разумеется, он же донор, – подошел к столу и нагнулся к монитору мужчина. – Позвольте, – взял из ее рук мышь он. – Его привезли уже в тяжелом состоянии. Кажется, с ним что-то случилось. В любом случае он был уже не жилец. Его родственница дала добро на пересадку. Мы получили ее письменное согласие. Оно тоже сохранилось. А вот и наш донор. Зовут его Вигго Скол. Двадцать шесть лет. Подождите минуту, поищу письмо его тетки. Это единственная родственница, до которой нам удалось достучаться.

Доктор вынул бумагу из ящика и протянул следователю. Адрес был ей знаком. Этот дом для престарелых она посещала не так давно. Разрешение, сухое и лаконичное, подписанное дрожащей рукой старухи.

« Я, Инга Ясперсон, родственница Вигго Скола, даю разрешение на отключение моего племянника от системы жизнеобеспечения, а также на пересадку его сердца пациенту Питеру Стетфорду.»

– Инга Ясперсон, – протянула девушка. – Миссис Ясперсон.

– Та старуха, которую придушили в доме престарелых? – уточнил аспирант.

– Кем она приходилась Вигго?

– Воспитательницей, – ответил доктор. – Насколько я понял. Она заботилась о нем в детстве. Родителей у мальчика не было. Родственные связи у них довольно далекие, судя по фамилиям… У нас имеется адрес дома, в котором она живет.

– Мы его знаем, – уверила Жаклин. – Тем более что теперь уже не живет.

– Простите? – поднял голову от бумаг Яспер.

– Вигго похоронен?

– Да, она выделила деньги на то, чтобы обеспечить его местом на кладбище. По всей видимости, она не особо бедна. Хотя и не особо щедра. И все же на памятник с фотографией хватило. Не самой дорогой, конечно, и все же. С другой стороны, у нее может быть большое число родственников, которые слишком часто умирают.

– Вы сказали, Вигго к вам прибыл уже в тяжелом состоянии.

– Да, он попал в какую-то катастрофу. Слишком тяжелую, чтобы выжить. Можно сказать, он умер почти сразу. Однако его сердце дотянуло до того момента, когда прибыл Питер. Надеюсь, с ним все в порядке.

– Удивительно, но в своем диалоге вы упоминаете только мертвецов. Едем на кладбище, – кивнула напарнику и вышла за дверь следователь.

– Хочу напомнить, что сейчас почти девять, – осторожно начал он, догнав ее у лифта. – А значит, на кладбище мы прибудем в одиннадцатом часу. Гулять по такому месту ночью – не самое приятное занятие.

– Дело твое, а я еду прямо сейчас.

Лок тяжело вздохнул и опустил руку в карман за ключами.

***

Горела линия зажженных в стаканах свечей. Лок дрожал от холода и какого-то мистического страха, но это не мешало ему вспоминать. Он называл не только созвездия, ему были известны величины, отдаленность и характеристики. Жаклин к его словам сильно не прислушивалась.

Обращаться пришлось к тому же рабочему, что помог следователям и в предыдущий раз. Во второй ее просьба ошеломила его не сильно, однако время суток, в которое было необходимо произвести раскопки, не могло не смутить.

Так или иначе, кладбище пришлось потревожить, а гробницу покойного вскрыть. За время раскопок Жаклин успела посетить могилу воспитателя, а также изучить портрет Вигго на плите. Она непроизвольно поежилась и схватила руку юноши.

– Что с тобой? – перенял ее испуг аспирант.

Она не могла забыть этого лица. С фотографии ей улыбался широкий рот мужчины, который стрелял в нее днем ранее. На секунду ей показалось, будто она сходит с ума.