Джим Томпсон - Дикая ночь

— Она бросит учебу?

— Увы, у нее нет другого выхода. Однако я рад заметить, что держится она очень хорошо.

— Понятно, — сказал я. — Похоже, что нам... что вам придется подыскать себе другое место.

— О да. Я думаю, что придется. Кстати, мистер Бигелоу, шериф решил, что ему следует... э-э... закрыть это дело с Уинроем. Я принес из пекарни вашу одежду и полный расчет, поскольку, судя по вашему здоровью и... м-м... сложившейся ситуации... вы вряд ли захотите здесь остаться.

— Да, — сказал я. — Понимаю.

— Насчет шерифа Саммерса, мистер Бигелоу. Его отношение к вам далеко не столь благосклонно, как мне бы хотелось. Я подозреваю, что он ждет малейшего предлога, чтобы доставить вам... м-м... серьезные неприятности.

Я задумался об этом, точнее, сделал вид, что задумался. Потом рассмеялся — это был горький смех — и сказал:

— Похоже, мне ужасно не везет, мистер Кендэлл. Ни работы. Ни жилья. Шериф думает только о том, как бы создать мне проблемы. Да и колледж, полагаю, будет только рад от меня избавиться.

— Ну... в самом деле... хм...

— Все в порядке, — сказал я. — Я ни в чем их не виню. Он сочувственно покачал головой, несколько раз поцокав языком. Потом бросил на меня быстрый взгляд, и глаза у него сверкнули. Он заговорил так, словно это только что пришло ему в голову:

— Мистер Бигелоу! Может быть, на самом деле все вышло к лучшему! Вы можете поехать на несколько месяцев в мой домик в Канаде и использовать это время, чтобы подучиться и поправить свое здоровье. А потом, когда про это все забудут...

— Господи, — сказал я. — Вы что, по-прежнему хотите?..

— Разумеется, хочу! Больше чем когда бы то ни было. Конечно, мы послушаем, что скажет доктор, но...

Доктору это не очень понравилось. Он немного пошумел, особенно когда узнал, что я собираюсь уехать из города сегодня же. Но Кендэлл зашумел еще больше, называя его пессимистом и тому подобное. Потом он отвел его в сторону, наверное, чтобы объяснить, что у меня нет особого выбора, уезжать или оставаться. Так что...

Домой мы поехали на машине Кендэлла, и за рулем сидел я, потому что он не любил водить. Он спросил, не откажусь ли я по дороге завезти Руфь на ферму к ее родным, и я ответил, что, конечно, не откажусь.

Я остановился перед домом, и мы некоторое время стояли возле машины и разговаривали, хотя сказать нам было особенно нечего.

— Вот что, мистер Бигелоу, — начал он, помявшись. — Я знаю, что во время нашего короткого знакомства я усвоил по отношению к вам почти диктаторские замашки. Не сомневаюсь, что было немало случаев, когда вам хотелось просто сказать мне, чтобы я не лез не в свои дела.

— О нет, — ответил я. — Вовсе нет, мистер Кендэлл.

— Да, да! — Он улыбнулся. — Боюсь, что при этом я руководствовался исключительно эгоистическими мотивами. Вы верите в бессмертие, мистер Бигелоу? В самом широком смысле этого слова? Я хочу сказать, что не сделал практически ничего из того, что собирался сделать в своей земной жизни. Все эти планы по-прежнему во мне, они ждут своего воплощения, но время для их исполнения уже истекло. Я... Нет, вы меня послушайте! — Он смущенно рассмеялся, помаргивая веками за стеклами очков. — Вот уж не думал, что способен на такой поэтический стиль!

— Все в порядке, — выдавил я, чувствуя, что по спине у меня бегут мурашки. — Вы сказали, что ваше время истекло...

Я смотрел прямо на него, в него и даже сквозь него, и все, что я видел, был только чудаковатый старикан. Я видел только его, потому что больше передо мной ничего не было. Он не работает на Босса. И никогда не работал!

— ...так мало времени, мистер Бигелоу. Некогда было ходить вокруг да около. То, что следовало сделать, надо было сделать быстро.

— Почему вы мне не сказали? — выкрикнул я. — Господи! Почему вы мне не сказали?

— Цик-цик... мистер Бигелоу. Взваливать на ваши плечи столь непосильный груз? Бросать еще один камешек на ваш и без того тернистый путь? С этим уже ничего не поделаешь. Я умираю, вот и все.

— Но... если бы вы мне сказали!

— Я говорю об этом сейчас только потому, что это неизбежно. Как я уже сказал раньше, я совсем не нищий. И хочу, чтобы для вас не было неожиданностью, когда вы получите весточку от моих адвокатов.

Я не мог вымолвить ни слова. Я почти ничего не видел, потому что мои глаза заволокло слезами. Потом он схватил мою руку и пожал ее, и от этого рукопожатия я едва не вскрикнул.

— Сдержанность, мистер Бигелоу! Я требую этого. Если вы хотите быть слезливым, по крайней мере, подождите, пока я...

Он отпустил меня, и, когда мой взгляд прояснился, его уже не было.

Я открыл ворота во двор, спрашивая себя, как я мог так сильно ошибиться. Но удивляться было особенно нечему. Я подозревал его, потому что не хотел думать на другого. На человека, который мог делать то же самое, что он, но по гораздо более основательным причинам... Руфи.

Я вошел в дом довольно шумно, и думаю, что она меня услышала, хотя не подала виду. Занавеска в жилые помещения была отдернута, а дверь в ее комнату открыта, и я остановился, глядя, как она одевается, прислонившись к спинке кровати.

Я разглядывал ее не всю сразу, а медленно и понемногу, словно она была не одним телом, а его частями, не одной женщиной, а тысячами женщин, всеми женщинами одновременно. А потом мой взгляд остановился на этой маленькой ножке с детской ступней, и все остальное для меня исчезло. Я подумал: "Интересно, как ты мог это сделать? Как ты мог трахнуть самого себя!"

Она надела лифчик и поясок и только потом заметила меня. У нее перехватило дыхание, и она воскликнула:

— О, Карл! Я не...

— Уже готова? — спросил я. — Я отвезу тебя к твоей родне.

— Карл, я... я...

Она медленно подошла ко мне, опираясь на свой костыль.

— Я хочу поехать с тобой, Карл! Мне все равно, что бы ты ни... что бы там ни было, мне все равно! Я только хочу быть с тобой.

— Да, — сказал я. — Знаю. Ты всегда боялась, что я уеду, правда? Ты делала все, что могла, чтобы удержать меня здесь. Помогала мне с учебой, спала со мной... была на побегушках каждый раз, когда мне могло что-нибудь понадобиться. А сама ты не могла отсюда уехать, верно, Руфь? Ты боялась потерять работу.

— Возьми меня, Карл! Ты должен взять меня с собой!

Я еще не был уверен. Поэтому ответил:

— Ладно, собирайся, и поедем. А там посмотрим.

После этого я поднялся к себе в комнату.

Я упаковал два чемодана. Потом отвернул уголок ковра и вытащил оттуда копию записки, которую отослал шерифу.

Потому что, конечно, отослал ее я. Я собирался рассказать потом Руфи об этом втором экземпляре, сделанном под копирку, чтобы она могла предоставить доказательство и получить награду.

Мне было уже нечего терять. Я не мог помочь себе, поэтому пытался помочь ей. Человеку, который мог кончить так же, как я, если ему не помочь вовремя.