Ридли Пирсон - Опознание невозможно

Гарман наблюдал за домом — Дафна это чувствовала.

Бен услышал, как хлопнула задняя дверь его дома, и мгновенно поднял голову к окну грубо сколоченного домика на дереве. Насколько ему было известно, Джек Сантори все еще находился под арестом, так кто же?.. В кухне зажегся свет, а через пару секунд и в гостиной.

Чтобы не попасться никому на глаза, Бен забрался в спальник на полу домика, ожидая наступления следующего дня. Он собирался вернуться к Эмили и предложить ей свой план: сбежать вместе. И больше никакой полиции. Никакого Джека Сантори. Они начнут все заново. Эта идея так захватила его, что он не мог заснуть и просто лежал в темноте, прислушиваясь к звукам улицы, выжидая. И услышал, как хлопнула дверь. Бен понимал, что влез в неприятности из-за собственного любопытства. Любопытство часто двигало им, овладевало им. Он поборол в себе желание выяснить, кто же пробрался в дом, снова и снова напоминая себе, что когда в следующий раз взойдет солнце, он будет уже свободен. До тех пор оставалось только расслабиться. Не рыпаться.

У него в спальне зажегся свет.

Ему нужно было посмотреть поближе. Он не мог больше оставаться в неведении.

Бен выскользнул из спальника, но не спешил спускаться на землю, потому что свет фар с 31-й и 32-й улиц выхватил из темноты верхушки деревьев на западной оконечности парка Фринк, а Бен не хотел рисковать. Он все еще держал свое жгучее любопытство под контролем. Он старался быть осмотрительным.

Свет фар погас, и Бен перебрался на основную ветку, намереваясь забраться повыше, чтобы можно было заглянуть в спальню.

Его окружал шум вечернего города: монотонный скрип шин, далекие громоподобные раскаты садящихся и взлетающих самолетов, стоны паромных гудков в море. Он полез вверх.

Где-то неподалеку хлопнула дверца машины, но он не мог понять, с какой стороны. Когда луч белого света осветил верхушки деревьев, Бен замер, выжидая, пока машина проедет.

И тут он увидел человека на дереве.

Если бы он был собраннее, то никогда не позволил бы себе вскрикнуть, но собранности ему как раз и недоставало, и звук привлек внимание человека. Тот находился примерно на той же высоте, футах в тридцати от земли. Мужчина удобно расположился в развилке дерева всего в трех деревьях от Бена.

Бен узнал его сразу же. Он был в свитере с капюшоном, натянутом на голову, хотя с тех пор, как Бен видел его в аэропорту, он избавился от темных очков.

Другой мальчишка его лет мог бы запаниковать и замереть на месте, но Джек Сантори научил Бена двигаться быстро. Свет фар удалился. Темнота скрыла человека — и Бена.

Так быстро ноги Бена еще никогда не двигались. Он прыгал с ветки на ветку, как обезьяна, вниз, вниз, вниз. Быстрее, еще быстрее. Когда глаза снова привыкли к темноте, он взглянул влево и увидел, что тот мужчина тоже спускается. И явно опережает его.

Бен умел передвигаться быстро, но человек в свитере карабкался по дереву с какой-то сверхчеловеческой ловкостью. Он был уже на середине дерева, при этом не сводя глаз с Бена.

Вряд ли это будет дружеская встреча, подумал Бен. У мужчины было то же выражение лица, что и у Джека Сантори в неудачную ночь. Он подбирался к Бену все ближе, как и Джек когда-то. Чтобы помешать мальчику рассказать кому-то об увиденном — а именно это Бен и намеревался сделать.

Ниже… ниже… ниже…

Опять вспыхнули фары, и Бен понял, что гонку ему не выиграть. А проигравшие расплачиваются, как говаривал Сантори. Мужчине оставалось перелезть через пару веток; у Бена внизу были пятнадцать футов.

Решение было подсказано не столько разумом, сколько слепым инстинктом самосохранения. Если бы он задумался, то понял бы, что высота слишком велика, несмотря на мягкую мокрую землю внизу. Он не доверился бы инстинкту, а спустился бы пониже, прежде чем прыгать. Но что-то толкнуло его, и Бен прыгнул с расставленными руками; он закричал, а секунду спустя ударился обеими ногами в землю.

Удар был сильным, но кости выдержали, это он понял сразу. А если бы его стеклянный глаз не вылетел еще до того, как он упал и покатился по мокрой листве, сломав себе нос, он никогда бы не догадался сделать того, что сделал. Но Бен слишком часто играл в эту игру, чтобы не сделать этого, слишком часто пугал подружек Джека Сантори. Он притворился мертвым.

Он задержал дыхание, выпучил глаза и никак не отреагировал на струйку крови, сочившуюся из носа. Задерживать дыхание было труднее всего, но это было самой важной частью представления. Обманывая девчонок, он умудрялся сделать так, что грудь его вообще не двигалась.

Человек уже давно спустился с дерева и теперь бежал к Бену. Он прорвался через плотные заросли кустарника и приблизился к телу Бена, когда тишину леса прорезал голос Дафны:

— Бен? Бен?

Мужчина дернулся в направлении голоса, потом нагнулся и уставился на лицо мальчика, поморщившись при виде мясистой красной плоти в пустой глазнице. Он потрогал Бена носком кроссовки, проверяя, живой ли тот. В этом и заключалась вся хитрость: внушить отвращение страшным глазом, и никто не обратит особого внимания на все остальное.

Они были лицом к лицу, и Бен прекрасно рассмотрел мужчину — а тот видел перед собой лишь мертвого мальчика со сломанной, как ему казалось, шеей.

Безликий человек с глазами хеллоуиновской тыквы — вырезанными и ненатуральными — скрылся в лесу, услышав хлопок двери: Дафна бросила попытки отыскать Бена.

Бен подождал, слушая, как мужчина бежит по лесу и поднимается к скверику; вскоре раздался отчетливый звук велосипедной цепи.

Как Бен ни пытался убедить себя оставить эту затею, он не мог: его переполняло ощущение победы, а любопытство действовало, как наркотик. Он привстал и заметил вдалеке темный силуэт на велосипеде.

Бен вытер рукавом кровь и поспешил к сараю за домом. Велосипед был на месте. Он просто обязан был поехать за мужчиной.

Он делает это для Эмили (убеждал Бен себя) и ради их шанса на лучшее будущее. Он делает это, чтобы помочь Дафне. Но истина была куда проще: он делал это, чтобы избавиться от чувства вины за то, что залез в грузовик, украл деньги. Чтобы стать героем. Инстинктивно он ощущал, что это его шанс. Он не мог упустить такую возможность.

Бен запрыгнул на велосипед и покатил по дороге, оставив позади свой стеклянный глаз, а вместе с ним и тяжелое бремя прошлого.

Дом с меблированными комнатами находился в квартале от Йеслер-уэй в разношерстном районе, где можно было найти и кафе с негритянской кухней, и кабинеты иглоукалывания. Это двухэтажное здание, крытое коричневой черепицей, напоминало какой-нибудь дешевый мотель.