Ридли Пирсон - Опознание невозможно

— Его отец — преступник под арестом, — напомнил Болдт. — И никто, кроме саперов, не приблизится к камере хранения, пока Джонни Гарман не будет в миле отсюда. Это бесполезно, — сказал он. — По идее, нам надо обсудить, как лучше вытащить его из грузовика.

Дафну переполняли противоречивые чувства — она знала, что может не отвечать и что Болдт просто обязан уменьшить риск для всех участников. Она не могла его винить: ей хотелось того же.

— Нам надо сосредоточиться на Гармане и грузовике, Даффи. Ты спрашивала, как бы я поступил, будь там Майлз. Я скажу тебе одно: если бы Майлз выехал из этой камеры хранения в грузовике, полном взрывоопасного топлива, я постарался бы убрать Джонни Гармана как можно дальше от грузовика.

В нависшей тишине над их головами низко пролетел реактивный самолет. Ей показалось, что земля буквально содрогнулась. Она снова подумала о том, чтобы напасть на камеру хранения, используя шум самолетов как прикрытие. Но потом представила себе, как Бена охватывает гигантское пурпурное пламя. Если ее план провалится, сможет ли она когда-нибудь простить себе? В то же мгновение ей пришло в голову, что Болдт, должно быть, постоянно терзается подобными мыслями. Выход был один: доверить решение Болдту.

— Я знаю, как выманить его из грузовика, — с гордостью объявила Дафна, подчиняясь его плану и готовясь поделиться своим озарением.

Болдт обрадовался, но и засомневался. Он тоже раздумывал над этой проблемой, но ничего не придумал.

Она ответила ему одним словом.

— Просто, — сказала она. И быстро объяснила: — Единственное, перед чем Джонни Гарман не может устоять, — это пожар.

Между двумя и пятью часами утра шестьдесят семь патрульных полицейских из семи округов и двадцать четыре пожарных объединились в общую оперативную группу, единственным заданием которой было сжечь дотла заброшенную механическую мастерскую и направлять движение к югу от Международного района, так чтобы машинам приходилось проезжать всего в квартале от пожара. Для этого пришлось изобразить дорожно-транспортное происшествие, вызвать команду для дорожных работ и расставить шесть дюжин оранжевых конусов.

Здание было одним из семнадцати в списке домов, подлежащих уничтожению. Некоторые владельцы предлагали свои здания городу для пожарной практики, получая взамен налоговые послабления.

У лейтенанта Фила Шосвица случился приступ изжоги и ярости. Стоило Болдту предложить план операции, как Шосвиц запротестовал, утверждая, что Болдт даже не установил личность человека в камере хранения. Но препятствие было преодолено в 2:20, когда Болдт по совету менеджера камеры хранения проник в офис «Сохраняй-ки», отключил сигнализацию и подтвердил, что Джонни Бэбкок — он же Гарман — не просто является клиентом камеры хранения, но еще и снимает ячейку № 311, ту самую, из которой доносился голос и в которой горел свет. В 1:15 свет в ячейке № 311 погас, но дверь не открывалась и никто не выходил. Семь пар глаз плюс одна инфракрасная видеокамера следили за рядом № 3 со всех сторон.

Болдт совершенно не чувствовал усталости. Наоборот, время от времени ему приходилось осаждать себя, чтобы говорить помедленнее. Почти сто участников операции «Адское пламя» были его оркестром — сержант Лу Болдт был дирижером. Нейл Баган и Сидни Фидлер — его первыми заместителями, потому что только они разбирались как в пожарах, так и в полицейской работе. Шосвиц, Баган, Фидлер, два начальника пожарных команд, специалист по имени Байрант, три агента ФБР, а также два диспетчера собрались в конференц-зале сиэтлского отделения ФБР, оснащенного по последнему слову техники. Десятки раций и сотовых телефонов были подсоединены к центральной диспетчерской, где работала специальная команда.

Дом Сантори находился под полным наблюдением. Люди из спасательной команды засели в укрытии, готовые накинуться на Гармана, если уловка не сработает. Хотя такой вариант рассматривался исключительно как крайняя мера, полицейские старались обложить всю территорию. К шести утра на улице было полно полицейских и федеральных агентов, изображающих телефонных монтеров, бездомных, строителей, дворников, электриков, разносчиков всякой всячины. На каждом большом перекрестке между Аэропорт-уэй и домом Сантори находились представители правоохранительных органов. Это был настоящий капкан — рассчитанный исключительно на Джонни Гармана.

В восемь утра офис «Сохраняй-ки» был открыт агентом ФБР, который занял свое место за столом и приступил к работе, как будто выполнял ее уже не первый год. В 8:12 первое сообщение о каком-то движении в ячейке № 311 было подтверждено тремя независимыми наблюдателями и поступило Болдту по радио. В 8:15 начался легкий дождь. Лу Болдту это показалось плохим предзнаменованием.

В то утро Аэропорт-уэй ничем не отличался от обычного, кроме нескольких объездов, из-за которых требовалось изменить маршрут. Но в Сиэтле, как и в любом крупном городе, стройки были привычной частью жизни, а дорожно-транспортные происшествия — обычной причиной утренних задержек. Сегодняшняя поездка ничем особенно не выделялась: приходилось торопиться и ждать.

Белый пикап с невадскими номерами выехал из ячейки № 311 и остановился. Человек с обезображенным лицом в натянутом на голову капюшоне и черных очках выпрыгнул из грузовика, чтобы запереть дверь ячейки. Около пятнадцати секунд Джонни Гарман находился не в грузовике, хотя и рядом. Этот момент — в котором многие увидели шанс — подробно обсуждался всеми руководителями операции. В конце концов они пришли к выводу, что Грамотей будет находиться слишком близко как к лаборатории, так и к грузовику, поэтому задерживать его не следует. Поступило предложение использовать снайпера, но никто не захотел подвергать опасности жизнь мальчика. Подозреваемый забрался обратно в грузовик и выехал через автоматические ворота, влившись в поток машин. Из-за объезда выше по дороге движение было медленным.

— Говорит пилот, — раздалось в ухе Болдта. Вертолет принадлежал местной радиостанции и обычно использовался для сообщений о ситуации на дорогах. Сегодня он использовался для наблюдения. — Через ветровое стекло я заложника не вижу. Содержимое кузова грузовика тоже не вызывает особых подозрений. Там две бочки по пятьдесят пять галлонов, куча коробок и еще всякая всячина. Никакого брезента не видно.

«Бочки по пятьдесят пять галлонов», — подумал Болдт. Достаточно, чтобы сжечь дотла гостиницу или супермаркет. Либо Гарман решил прикрыть лавочку, либо планирует какой-то безумный поджог. В наушниках раздались голоса. Машины на дороге еле двигались, и каждые пятнадцать-тридцать секунд сообщали Болдту, где находится Гарман.