Чарльз Камминг - Чужая страна

Аким вытащил из кармана платок и вытер рот. Ему предложили шоколадное печенье, и он съел три штуки за одну минуту. Том все еще не понимал, работает его тактика или нет.

– Твои родители живы, Аким?

– Моя мать умерла. – И прежде чем Том успел задать второй вопрос: – Отца я никогда не знал.

Это был счастливый случай, и Том тут же за него ухватился:

– Он бросил твою мать?

И снова молчание Акима оказалось красноречивее всяких слов.

– Как я понимаю, тебе было бы не очень интересно встретиться с ним сейчас?

По телу Акима как будто пробежала волна, как в танце.

– Ни за что, – гордо сказал он, однако Тому показалось, что в его глазах мелькнула мольба, дикая надежда, что МИ-6 вдруг представит ему отца.

– Но у тебя есть семья здесь, во Франции? Братья, сестры, двоюродные?

– Да.

Том секунду помолчал. Он хотел, что Аким подумал о них, вспомнил смеющуюся, как на фото в мобильном, племянницу, больного дедушку в больнице в Тулоне.

– Мать Франсуа Мало, моя коллега, отдала его на усыновление, когда ей было всего двадцать лет. С тех пор она никогда не видела своего ребенка. Даже мне, отцу, трудно это вообразить. А между матерью и ребенком куда более глубокая связь. Она никуда не девается с годами, это как пуповина. Люди, на которых ты работаешь, хотят сыграть на самом главном из человеческих чувств, на самом хорошем, что в нас есть. На любви матери к ребенку. Ты понимал это, когда согласился на это задание?

Аким смахнул крошку с подбородка и уставился на пол. Том почувствовал, что настал подходящий момент.

– Я хочу сделать тебе предложение. Через два часа в номер Венсана Севенна в отеле «Лютеция» постучится горничная. Ей никто не ответит. Она решит, что постоялец спит, и оставит его в покое. Еще через пару часов она придет снова и обнаружит его тело. Трое моих коллег видели, как ты входил в отель незадолго до убийства месье Севенна. Французские власти почти наверняка изымут видеозапись с камер наблюдения отеля, где есть ты. Конечно, меньше всего на свете они захотят поднимать шум. Но если вдруг они захотят предъявить кому-нибудь обвинение… если, скажем, разгорятся страсти и британская сторона раздует скандал вокруг похищения и убийства Франсуа Мало… короче, если Парижу понадобится козел отпущения, то мы сможем их убедить дать записям ход. А может быть, у нас появится желание предоставить в их распоряжение аудио– и видеозаписи и этой самой беседы, которую мы ведем вот уже два часа.

Аким быстро взглянул на потолок, потом на дверь и окно, как будто пытался разглядеть камеры и микрофоны, о которых говорит Том.

– Теперь ты понимаешь, в какой ты ситуации? Этот человек, – он кивнул на Драммонда, – работает в британском посольстве в Париже. В течение двенадцати часов ты сможешь оказаться в номере отеля возле аэропорта Гэтвик. В течение суток он организует тебе новый паспорт и вид на жительство в Великобритании. Скажи мне то, что я хочу знать, и мы о тебе позаботимся. Я не считаю, что ты виноват в случившемся. Я не вижу в тебе врага, Аким. Я вижу в тебе жертву.

Наступила долгая тишина. Глядя на отстраненное лицо Акима и его ничего не выражающий взгляд, Том подумал, что араб замолчал насовсем. Он жаждал получить ответы на свои вопросы. Ему нужно было выполнить задание; не только ради Амелии, но и ради самого себя, чтобы смягчить горечь и разочарование последних двенадцати месяцев.

Аким уронил голову. Затем медленно поднял взгляд, как боксер, оправляющийся после тяжелого удара.

– Саль-сюр-л’Эр, – тихо выговорил он. – Они держат его в доме возле Саль-сюр-л’Эр.

Том сидел в поезде TGV на Тулузу, когда ему позвонила Амелия. Она сообщила, что получила видеозапись с изображением Франсуа.

– Доказательство того, что он жив, – сказала она. – Снято сегодня утром. Сейчас отправляю ее тебе.

Том осознал, что Амелия в первый раз увидела лицо своего сына. Что она почувствовала в этот момент? Мгновенную любовь и привязанность? Или, наоборот, отторжение, страх перед новой болью, новым предательством? Это было невозможно даже представить. А может быть, Франсуа был просто еще одним заложником, которого нужно освободить. За свою жизнь она видела десятки таких лиц на экране. Могла ли Амелия вообще почувствовать связь с Франсуа после того, как потратила столько любви на Венсана?

– Есть что-нибудь от Уайта? – спросила она.

Команда из трех человек вылетела из Станстеда без нескольких минут шесть. Их самолет приземлился в Каркасоне два часа спустя. Один из наемников – его называли просто Джефф – поехал в Перпиньян, чтобы встретиться с нужным человеком и забрать основное оборудование и оружие. Уайт и второй наемник – Майк – отправились в Саль-сюр-л’Эр, чтобы сориентироваться на местности и попытаться определить количество людей в доме. Они сняли номера в отеле в Кастельнодари и двинулись в Тулузу, чтобы встретить поезд Тома в два пятнадцать.

– Хочу напомнить одну вещь, – сказала Амелия. – Для них я всего лишь очередной клиент. Их отношения с МИ-6 закончились много лет назад, все это в далеком прошлом. У нас нет оперативного контроля над ситуацией.

Том подумал об этом и сам.

– Все будет хорошо, – заверил он. Ему показалось, что он слышит где-то на заднем плане лающий голос Траскотта, отдающего приказания сотрудникам. – Если Аким не соврал, мы освободим Франсуа сегодня к вечеру.

На самом деле он был уверен, что Аким сказал правду. Уайт побывал на месте и выяснил, что дом в точности соответствует тому описанию, которое дал Аким. Более того, Майк заглянул в табачную лавочку в Вильнев-ла-Конталь и показал фотографию Акима. Владелец и его престарелая мать сразу же узнали одного из двух молодых арабов, которые покупали у них сигареты Lucky Strike, газеты и журналы последние три недели. Владелец заметил, что они, должно быть, живут в доме на холме, к юго-западу от Саль-сюр-л’Эр, который раньше принадлежал братьям Тебо, а теперь – какому-то бизнесмену из Парижа. Этого было более чем достаточно.

– Сегодня утром мы осмотрели дом, из амбара на той стороне дороги. – Уайт, выпускник Итона, ростом шесть футов и весом четырнадцать стоунов, с темно-коричневым багдадским загаром, владел охранным агентством «Сокол», чей годовой доход во время резни в Ираке и Афганистане исчислялся цифрой с шестью нулями. Он говорил об операции так, словно речь шла об обычном профилактическом осмотре у дантиста. – Местоположение соответствует карте. Подступы с запада и востока, съезд с D625. С юга можно подобраться только на своих двоих, но Джефф считает, что сможет использовать мельницу в качестве снайперского укрытия. – Для такого специалиста, как Уайт, освободить человека из плохо охраняемого дома в Лангедок-Русильоне, должно быть, было плевым делом. – С запада к зданию примыкает огороженный участок земли, мы полагаем, Франсуа выводят туда немного размяться. Бассейн открытый, находится перед домом. Без сомнений, это то самое место.