Нельсон Демилль - Лев (в сокращении)

— И давно? — На линии появился сам мистер Кирнс.

— С тех пор как у тебя была смена с полуночи до восьми, а у меня с четырех до полуночи.

— Как Кейт?

Чтобы не вдаваться в эту тему, я ответил:

— С ней все хорошо. А как Мо?

— Все еще терпит меня.

Вступление закончилось, и я сказал:

— Слушай, Дик, сделай мне одолжение.

— Алло? Джон? Ты пропадаешь.

Все тут чертовы комедианты. Я сказал:

— Это важно и совершенно секретно. Тебя там не прослушивают?

— Ну… нет. В смысле, я проверяю иногда.

— О’кей. Дело вот в чем. Я ищу парня по имени Борис. Родился в России, бывший кагэбэшник, возраст около пятидесяти…

— Подожди. Борис — он кто?

— Я не знаю. Я тебя хочу спросить.

— Ты работаешь, скажем так, не на ФБР?

— Это стороннее дело. После КГБ он работал на ливийскую разведку. Потом переметнулся, бежал из Ливии при помощи ЦРУ и оказался в Вашингтоне, где я и познакомился с ним три года назад…

— Не хочу иметь дело ни с чем, что касается Конторы.

— Я тебя и не прошу. Пройдя опрос, Борис попал под действие программы ФБР по натурализации советских эмигрантов. Он должен быть зарегистрирован в каком-то местном офисе ФБР. Я думаю, что возможных мест два: город Вашингтон и город Нью-Йорк. Половина этих русских оседает в них. Свяжись со своими источниками в ФБР.

— И что, черт побери, я им скажу?

— Придумай что-нибудь. Ты проводишь проверку анкетных данных для допуска к секретной информации. Это ведь то самое, за что правительство платит тебе, Дик.

— Обычно они дают мне фамилию человека, Джон. Я провожу проверку биографий, а не разыскиваю людей.

— Что случилось с прежним энергичным Диком Кирнсом?

— Перестань болтать чушь. О’кей, вот что я могу сделать. Я даю Бюро имя русского, на которого действительно выполняю проверку данных, и говорю, что, кажется, он общается с другим русским парнем по имени Борис, которого я должен проверить. Возможно, ФБР найдет какого-нибудь Бориса, соответствующего известной информации.

— Видишь, как все просто.

— Мало шансов.

Дик не спрашивал меня, к чему все это, поскольку, очевидно, не хотел этого знать. Зато он знал, что я опять нарушаю правила, поэтому, чтобы несколько усилить его мотивацию, я сказал:

— С Кейт на самом деле не все хорошо. На нее напал исламский террорист. Ранение ножом в шею.

— Что? Боже…

— Она в порядке. Через пару дней будет дома под охраной.

— Слава богу… Нападавший еще на свободе?

— Да.

— И этот Борис, который работал на ливийскую разведку?..

— Он связан с этим.

— О’кей. Если Борис в США, я его тебе найду.

— Знаю, что найдешь. — Я дал ему номер этого моего телефона и сказал: — Спасибо, Дик! — и, отключившись, прикончил свою выпивку.

На следующее утро в холле был другой парень из Отдела спецопераций, детектив Лу Рамос, в образе разносчика бубликов. Отличный выбор в девять тридцать утра, а лучше всего, что с настоящими бубликами и черным кофе для меня. Ожидая в холле, когда за мной прибудет машина, я болтал с детективом Рамосом, который, кажется, слегка трепетал передо мной.

— Если с вами что-то случится в мою вахту, я пропал, — сказал он доверительно.

— А каково тогда будет мне? Я-то буду мертв.

Я потягивал кофе и вспоминал вчерашний вечер. Прибыла посылка из техподдержки, так что теперь я носил микрофон и следящее устройство GPS. Кроме того, на мне был кевларовый бронежилет и спортивный пиджак, специально сшитый так, чтобы хорошо смотреться поверх пуленепробиваемого белья.

Остаток вечера я потратил на чтение дела Халила. Там было не очень много такого, чего я не помнил, но чтение заметок о поисках этой неуловимой ливийской сволочи по всему миру дало мне представление о том, насколько упорно его старались найти и как качественно он исчез. Около шести я позвонил в больницу — Кейт спокойно отдыхала, — потом посидел за компьютером, разослал имейлы друзьям и семье о том, что Кейт попала в аварию, мы уезжаем на несколько недель и не сможем получать электронную почту.

Потом я лег спать — впервые за долгое время с пистолетом под подушкой. И вот теперь в холле своего дома ем бублик и дожидаюсь поездки в больницу.

Подъехал приметный джип дорожной команды, и мы с детективом Рамосом вышли на тротуар. За рулем был полицейский в форме, представившийся как Кен Джексон, еще один, по имени Эд Риган, тоже в форме, открыл мне заднюю дверь. Я уселся, полицейский Риган занял пассажирское место, и мы стартовали.

Больница Бельвью, куда Кейт перевезли вертолетом утром, занимается тем, что мы называем деликатными случаями — больными и ранеными заключенными, а также пострадавшими свидетелями и жертвами преступлений, которым все еще угрожала опасность. Практически половина этажа представляла собой зону безопасности, и большинство пациентов были гостями ФБР, ПУН или Департамента исправительных учреждений.

Кейт была без капельницы и без аппарата искусственной вентиляции легких, что приятно.

— Привет, красотка, — сказал я.

— Рада тебя видеть, — сказала она, и мы поцеловались.

— И я рад. Выглядишь прекрасно.

Она и в самом деле выглядела прекрасно. Губа и щека там, где Халил ее ударил, распухли, но у нее был хороший цвет лица. На ране была лишь небольшая повязка, а вокруг — черно-синие синяки.

Мы немного поболтали. Голос у нее был слабый, я убедил ее не говорить много и помог попить воды из бутылки. Потом сказал:

— Меня отправили в восстановительный отпуск, так что я буду дома, пока ты выздоравливаешь.

— В этом нет необходимости.

— Этот отпуск не добровольный. — И я напомнил: — Не будем говорить о делах, пока ты не окажешься дома.

— Я предпочла бы поехать домой. Я отлично себя чувствую.

— Через несколько дней поедешь.

Кейт не заговорила о нападении Халила, но я был уверен, что она думала об этом, и вообще лучше не подавлять травму, а говорить о ней.

— Я видел видеозапись прыжка. Ты сама должна посмотреть. И прочитать мой рапорт.

— Не очень-то гордись, — посоветовала она.

— По крайней мере, могу сказать, что ты становишься прежней.

Она улыбнулась, дотронулась до моей руки и сказала:

— Я знаю, ты спас мне жизнь.

— Мы поговорим обо всем, когда ты будешь дома, — ответил я.

Мы обсудили кое-что из случившегося в свете моего и ее нового статуса охраняемых персон. Она немного подумала, потом спросила:

— Кто-нибудь предпринял что-нибудь в отношении Чипа Уиггинса?

— Ну, в общем, да. Халил.

— Ох… боже мой…

— Ага. На прошлой неделе в Санта-Барбаре. — Я рассказал ей об убийстве Чипа Уиггинса, потом Фариде Мансуре и о таксисте, убитом на Мюррей-стрит.

Она кивнула и логично заключила:

— Халил в городе. — Ее следующая мысль была о том, что с наибольшей вероятностью следующим увижу Асада Халила я, Джон Кори; впрочем, я и сам это понимал. — Джон, надеюсь, тебя прикрыли полностью. Будь осторожен… И не вызывайся заманивать Халила.