Росс Томас - Хочешь жить - не рыпайся

— Назад, — рявкнула она.

Я медленно повернулся, продолжая вылезать наружу. Задницей вперед. Теперь я видел, что она действительно вооружена. Револьвер тридцать восьмого калибра с укороченным стволом она держала в правой руке. Рука не дрожала. Я покачал головой.

— Если вы намерены стрелять, дорогая, не теряйте даром времени, — я уже полностью сполз с сидения. Водители машин, что стояли сзади, загудели. Она оглянулась. Потом посмотрела на меня. Я видел, как напрягся ее указательный палец на спусковом крючке. А может, мне это только показалось.

— Говнюк, — процедила она, задрала свитер и засунула пистолет за пояс джинсов. Я уже выпрямился. Она вылезла из кабины через заднюю правую дверцу. Машины все гудели.

Красный свет сменился зеленым. Она трусцой побежала по тротуару. Я заметил, что на ногах у нее кроссовки. Ни разу не оглянулась. Бежала легко, словно занималась этим ежедневно и аккурат в половине четвертого. Может, так оно и было.

Мужчина, что сидел за рулем стоящей за мной машины, вылез из кабины и подошел ко мне. Его вишневые, в прожилках, щеки и нос, указывали на то, что он не прочь выпить.

— Да, наверное другим способом от них не отделаться.

— Это точно, — кивнул я.

— Поссорились?

— Что-то в этом роде.

— Я видел, как вы выбросили ключи. Если б я женился на такой вот кобре, я бы их тоже выбросил.

— Вы видели, куда они упали?

— Перелетели через полосу. Я изображу патрульного, а вы их ищите.

Он поднял правую руку, ладонью к накатывающемуся потоку машин, и они остановились: в Лос-Анджелесе чтут пешеходов. Ключи я нашел через сорок пять секунд. Отбросил их дальше, чем ожидал. Поднял вверх, чтобы показать добровольному патрульному, что они найдены. Он кивнул, и активно замахал рукой, показывая водителям, что путь свободен. Чувствовалось, что работа регулировщика ему нравится.

Я уже садился в машину, когда он вновь подошел ко мне.

— Раз уж вы от нее избавились, так и держите.

— Я думаю, вы правы.

— Она старше вас, не так ли?

— Намного. Потому-то мы и ссорились.

Он ударил ладонью по крыше.

— Вы должны найти себе кого-нибудь помоложе. Это, конечно, не мое дело, но жена должна быть более женственной.

Я посмотрел на него, поворачивая ключ в замке зажигания.

— А как быть с детьми?

Он покачал головой, начал что-то говорить, но я его уже не услышал, потому что машина тронулась с места.

Далеко я не отъехал. Не отъехал, потому что моя правая нога соскальзывала с педали газа и я не мог удержать ее в нужном положении. С левой ногой проблем у меня не было, потому что я подсунул ее под педаль тормоза. Зажатая между полом и педалью, она не дрожала. Не дрожали и руки, с пальцами, впившимися в рулевое колесо. Миновав два квартала, я нашел свободное место у тротуара и втиснулся между двумя автомобилями. Попытался повернуть ключ зажигания. С третьей попытки мне это удалось.

Еще минута ушла на то, чтобы поймать пальцами защелку бардачка и открыть его. Бутылка с виски опустела на две трети. Я отвернул пробку, поднес бутылку ко рту, глотнул. С тем же успехом я мог пить и обычную воду. В конце концов мне удалось закурить. Вот сигарета меня успокоила. Я курил, потягивал виски и думал о том, сколь близко от меня прошла смерть.

Она могла бы дважды нажать на спусковой крючок, выпрыгнуть через заднюю дверцу и затрусить по тротуару. Никто бы ее не остановил. Ни в Лос-Анджелесе, ни в любом другом городе. Она полагала себя профессионалом, во всяком случае, сказала об этом, и это сыграло на меня. Ее приметы обязательно запомнили бы, а в полиции на нее наверняка имелось досье. И объемистое. А вот если бы я отогнал машину в нужное ей место, то безусловно отправился бы на тот свет.

Теперь, между сигаретой и виски, мои действия казались абсолютно логичными. Когда же я выбрасывал ключи, мною руководила не логика, а страх, страх, перед смертью. Потому что умереть я хотел бы дома, в собственной кровати, а не за рулем взятого напрокат автомобиля.

Я вытянул правую руку, растопырил пальцы. Она все еще дрожала, но уже мелкой дрожью и ее не бросало из стороны в сторону. Я решил, что еще один глоток шотландского пойдет только на пользу. Действительно, хуже не стало. Я навернул крышку на горлышко бутылки. По тротуару шла женщина, везя за собой сумку на колесиках, какие обычно берут с собой в продуктовые магазины. Увидев в моих руках бутылку, торопливо отвела глаза, словно я занимался чем-то неприличным.

— Только из медицинских соображений, мадам, — сказал я себе, но, к моему удивлению, произнес эти слова вслух.

Я убрал бутылку в бардачок, завел двигатель и вернулся на автостоянку у Гражданского центра.

Я не вылез из кабины, когда подошел служитель. Не думаю, чтобы ему очень уж хотелось поговорить со мной.

— Сколько она вам заплатила?

— Вы про вашу жену?

— Вот-вот. Про нее.

— Десять баксов. Сказала, что хочет сделать вам сюрприз.

— Скажите мне…

— Что?

Чувствовалось, что он занервничал.

— Она похожа на мою жену?

— Откуда мне знать, на кого похожа ваша жена?

— Она похожа на чью-либо жену?

Он пожал плечами.

— Мужчины женятся черт знает на ком. Всякое бывает.

— А какое у вас сложилось о ней мнение?

— Знаете, по-моему она активная лесбиянка.

— Не забывайте, что речь идет о моей жене, приятель, — грозно прорычал я.

Бар я нашел в начале пятого. На Нормандия-авеню к северу от Уилшира, низкое, длинное здание из кирпича под черепичной крышей и с цветными окнами-витражами. Над дверью светилась скромная реклама: «КОКТЕЙЛИ». Название «У Стэйси», белело буквами староанглийского алфавита, вырезанными на черной доске.

Машину я оставил на маленькой асфальтированной автостоянке, примыкающей к зданию, и вошел в зал, где меня встретили полумрак, прохлада и покой. Справа — изогнутая стойка, около столиков стулья с высокими спинками. В углу маленький рояль, на нем — микрофон. В стене у рояля — дверь в обеденный зал на двенадцать столов. Уютное заведение, где можно хорошо выпить и вкусно поесть без боязни получить в конце трапезы астрономический счет.

Посетителей еще не было, но за стойкой стоял мужчина, лицо которого показалось мне знакомым. Высокий, загорелый, с темными вьющимися, чуть тронутыми сединой волосами. Не красивый, но интересный, с мужественным лицом и добрыми серыми глазами. В рубашке спортивного покроя с короткими рукавами и открытым воротом. На груди у него хватало волос и они тоже начали седеть. Он посмотрел на меня, шагающему к стойке, кивнул и продолжил свое занятие: он резал лимоны.

Я понял, где я его видел. Было это лет десять тому назад и он обычно выходил из леса или из-за скалы и нес какое-то животное: козленка, олененка или даже медвежонка, которое поначалу казалось больным или раненым. Потом он опускал детеныша на землю и камера показывала, как он бежал к матери. Так что становилось ясно, что детеныш просто потерялся. А потом камера крупным планом давала его улыбающееся лицо, он вставлял в губы сигарету, прикуривал от обычной спички, и голос за кадром расписывал удивительные достоинства этой марки сигарет.