Росс Томас - Хочешь жить - не рыпайся

— Святой Боже, — выдохнул я.

Дэйн ничего не сказал. Подошел к Джонасу Джонсу, стройному молодому человеку, который обносил гостей напитками, седлал лошадей, водил автомобиль и обслуживал хозяйку. Джонас Джонс был в чем мать родила. Он лежал на полу, лицом вверх, лицо его перекосила гримаса боли, то есть умирал он в страданиях. И в его груди краснели два пулевых отверстия. Револьвер лежал рядом с его правой рукой. Как мне показалось, тридцать восьмого калибра, с коротким стволом. Вот тут я заметил кровь. Ее вылилось немало.

— Пошли, — махнул рукой Дэйн.

— Куда? — спросил я.

— Туда, где все, скорее всего, началось. В спальню.

Мы вернулись в холл, повернули направо и, миновав пару дверей, попали в хозяйскую спальню. Большую ее часть занимала огромная кровать со сбитыми простынями, но в ней хватило места туалетному столику, бюро, комоду. Стены украшали сельские пейзажи. На полу двумя кучками лежала мужская и женская одежда. Из окна спальни так же открывался вид на залив. Яхта не успела далеко уплыть.

— О, черт, — пробормотал Дэйн, повернулся и зашагал обратно в холл. Я потащился за ним, как хорошо воспитанный пудель.

В гостиной Дэйн наклонился над диваном, вероятно с тем, чтобы получше разглядеть отошедшую в мир иной миссис Роберт Эф. Эймс. Удовлетворив свое любопытство, выпрямился, проследовал к телу Джонаса Джонса, ранее обитавшего в Майами-Бич, опустился на колено, удостоил покойника короткого взгляда, встал и направился к телефону. Снял трубку, набрал ноль и стал ждать, пока ему ответит телефонистка.

— Экстренный случай, — сказал он, когда на другом конце провода взяли трубку. — Меня зовут Артур Дэйн. Я частный детектив и хочу сообщить об убийстве и самоубийстве.

Он говорил и говорил, но я уже не слушал. Вместо этого подошел к телу Луизы Эймс и еще раз взглянул на нее. Она по-прежнему удивлялась тому, что умерла. Пальцы левой руки были сжаты в кулак. Через плечо я покосился на Дэйна. Он говорил по телефону, спиной ко мне. Я разжал пальцы Луизы. В кулаке оказались два ключа. Вроде бы от дверных замков. К одному прилепился маленький кусок скотча. Под ним белел клочок бумага с напечатанным номером семьсот двенадцать. Я сунул ключи в карман пиджака.

Дэйн еще не наговорился. Я подошел к Джонасу Джонсу, оглядел его тело. Гримаса боли не исчезла. Пальцы его ничего не сжимали, поэтому я снова пересчитал пулевые отверстия. Их так и осталось два.

Артур Дэйн положил трубку и повернулся ко мне.

— Я говорил с шерифом. Его помощник уже едет сюда.

— Почему вы сказали про самоубийство? Он что, стрелял в себя дважды?

Дэйн пожал плечами.

— Одной пули ему не хватило. Обычное дело. Я как-то прочел про одну женщину. Она приехала в похоронное бюро, припарковала автомобиль, вошла, заранее оплатила свои похороны, вернулась к автомобилю, села за руль и выстрелила в себя пять раз. Она до сих пор жива.

— Вы его знали?

— Кого? Джонса?

— Да.

— Мы встречались.

— Вы когда-нибудь говорили с ним?

— Нет.

— Его наняли, чтобы трахать хозяйку, и ему нравилось то, что он видел в зеркале, когда вставал перед ним. Скорее всего, он страстно любил себя, как большинство таких, как он. Разумеется, он мог убить Луизу Эймс. Но в этом случае он уже был бы далеко-далеко, а не лежал на ковре в луже крови.

Дэйн опять пожал плечами.

— Вы можете рассказать об этом помощнику шерифа. Они обожают версии любителей.

— А вы с ней не согласны?

— Я предпочитаю судить о случившемся по тому, что вижу. А вижу я ссору, которая началась в постели после полудня. Может, и в полдень. Я вижу наполовину опустевший графин с виски. Я вижу мертвую женщину с двумя пулями в груди и в трусиках. То ли они начали ссориться, уже потрахавшись, то ли только подходили к этому, а может, она делала ему минет. Эксперты все определят. Я вижу мужчину, лежащего на полу с револьвером в трех с половиной дюймах от его руки. Скорее всего, на рукоятке найдут отпечатки его пальцев. Смущает, конечно, то, что он дважды выстрелил в себя, но от самоубийц можно ждать чего угодно, на то они и самоубийцы. Одно я знаю наверняка. Шериф округа Толбот не станет заниматься психоанализом этого симпатичного парня. Для шерифа покойник есть покойник, и, если у него будет возможность квалифицировать это происшествие как убийство и самоубийство, он ее не упустит.

— Вы действительно думаете, что это убийство и самоубийство?

— Я это вижу. Но они проведут все необходимые экспертизы. Определят угол, под которым пули вошли в тело, проверят отпечатки пальцев, чтобы знать нажимал он на спусковой крючок указательным или большим пальцем. Поищут следы пороха, дабы определить, с какого расстояния производился выстрел. Выяснят, сколько они выпили спиртного. Если много, то у шерифа появится лишний повод побыстрее закрыть это дело.

— Разумеется, для моей версии двойного убийства есть веские основания.

— Это точно. Кто-то хотел, чтобы она не сказала нам того, что собиралась сказать.

— Их могла убить Конни Майзель.

— У нее достаточно надежное алиби.

— Какое?

— Она была со мной.

— Действительно, надежное.

— Вы забываете еще одного человека, у которого был мотив для убийства.

— Не забываю. Я как раз хотел упомянуть о нем.

— О сенаторе, не так ли?

— Совершенно верно. Если он пожертвовать всем, даже жизнью дочери, чтобы скрыть свое прошлое, он пойдет до конца. Допустим, его жена выяснила, что он натворил.

— Как? — спросил Дэйн.

— Господи, да откуда мне знать, как и что она выяснила, но предположим, что это произошло. Может, она позвонила своему бывшему мужу и дала понять, что собирается обо всем рассказать. Он садится в свой «олдсмобил», едет сюда, застает их обоих в постели, убивает, а потом оправдывается приступом ревности.

— Да перестаньте, Лукас.

Я пожал плечами.

— Это одна из версий. Вы, как я понимаю, настаиваете на убийстве и самоубийстве.

— Естественно. Кстати, раз уж вы перевели разговор на сенатора, у него и впрямь был хороший мотив для убийства.

— Какой же?

— Восемнадцать миллионов долларов. После смерти дочери сенатор стал единственным наследником своей жены.

Помощник шерифа прибыл первым. Высокий парень с квадратной челюстью и светло-синими глазами. Он спросил, как нас зовут, и аккуратно записал наши имена и фамилии, после чего перешел к осмотру тел.

— Этому парню было, что показать, не так ли? — прокомментировал он увиденное, после чего молчал до приезда шерифа.

Шерифу было за пятьдесят и он не первый раз сталкивался с убийством. Мужчина он был видный, выше меня ростом и в половину шире, а его маленькие карие глазки, похоже, ничего не упускали. С собой он привез команду экспертов и, после осмотра дома и места преступления, увел меня и Дэйна на кухню.