Виталий Вавикин - 47 отголосков тьмы (сборник)

На третьей затяжке Девлину показалось, что выпитое им прежде виски как минимум удвоилось.

– Что с вами? – спросила Шарлотта.

– Не курил три дня.

– Жестоко!

– Я тоже так думаю, – Девлин невольно улыбнулся. – Хотите выпить?

– Что?

– У меня есть виски.

– Вы очень странный механик.

– Я же сказал, что я не механик.

– Тогда кто? Сторож?

– Писатель.

– Писатель? – Шарлотта на мгновение задумалась, затем неожиданно рассмеялась.

– Что смешного? – обиделся Девлин.

Шарлотта не ответила, вместо этого вспомнила, что они находятся на заправочной станции.

– Ничего страшного, что мы курим здесь? Ничего не взорвется?

– Здесь нет бензина.

– Вот как? – Шарлотта снова рассмеялась. – Что же это за заправка такая? Без механика, без бензина?

– Здесь когда-то убили человека. – Девлин увидел, как Шарлотта опешила, и поспешил сказать, что именно об этом он и пишет.

– Ах, я совсем забыла, что вы назвались писателем… – пробормотала она, словно только сейчас понимая, что самое время бояться.

– Не «назвался», а я и есть самый настоящий писатель.

– Известный?

– Достаточно.

– Почему же я вас тогда не узнаю?

– А вы знаете лица многих писателей?

– Нет, но… – она неожиданно снова улыбнулась, тряхнула головой. – Кажется, вы говорили, что у вас есть выпить?

– Виски.

– Пусть будет виски.

– Ну и где здесь убили человека? – спросила Шарлотта, после того как они с Девлином выпили и выкурили по сигарете.

Девлин указал на дверь в соседнюю комнату.

– И кто это был?

– Старик. Сторож.

– А убийца?

– Его не нашли. Ни убийцу, ни убитого.

– Вот как… – протянула Шарлотта, поднимаясь на ноги.

Она вышла на улицу. Девлин не окликнул ее. Достал из оставленной пачки сигарету, закурил. Музыка из динамика старого радио снова прервалась. В экстренных новостях говорили о рыжеволосой девушке на старой «Фиесте». Девлин пропустил первую часть и теперь знал лишь, что полиция разыскивает эту девушку. Девлин замер, ожидая, что экстренный выпуск новостей повторится, но вместо этого снова заиграла старая музыка.

Девлин осторожно подошел к окну. Шарлотты нигде не было видно. Он вышел на улицу. Старая «Фиеста» сутулилась недалеко от «Импалы».

– Шарлотта! – позвал Девлин.

Ему никто не ответил. Он вышел на дорогу, решив, что девушка ушла пешком. Висевшая в небе серебряная луна освещала серое полотно дороги, но Шарлотты не было видно. Девлин вздрогнул, увидев девушку в пустыне. Перебравшись через дорогу, она шла по высушенной солнцем земле.

«Что, черт возьми, она делает?» – подумал Девлин, снова позвал ее, не получил ответа и пошел следом.

Ему удалось догнать Шарлотту только после того, как она остановилась. Дорога и заправка остались далеко за спиной. Девлин не оборачивался, стараясь не воспалять воображение.

– Почему ты ушла? – спросил Девлин. Шарлотта не ответила. – Ладно. Тогда куда ты идешь?

Она указала на старую, заметенную наполовину яму в земле. Девлин подался вперед, стараясь заглянуть на дно ямы.

– Что это? – спросил он, обернулся, не увидел Шарлотты и вздрогнул.

Теперь были только он и пустыня. Да еще, возможно, яма в земле. Могила, которую когда-то давно безуспешно пытались раскопать дикие звери. Девлин не знал, откуда пришло это знание, но он уже отчетливо видел эту картину. И тело старика-сторожа на дне, и девушку, которая отвозит его сюда на своей машине, а затем мчится прочь, в неизвестность. И неважно, что большинство деталей оставались покрыты мраком. Все это придет. Нужно лишь вернуться в каморку управляющего и начать записывать то, что уже есть… Как и всегда… И пусть его снова обвиняют во лжи – неважно. Правды все равно никто никогда не узнает здесь: в этой пустыне… в этом мире…

Неизбежность – вот что было достойным финалом этой истории. Но вначале, как всегда, была надежда и была вера…

Джейк. Он родился в самый обычный день самого обычного года. Особенным было то, кем он родился. И то, кто его родил. Хотя о последнем мало кто знает. Даже сам Джейк. От воспоминаний ничего не осталось. От настоящих воспоминаний. Лишь иллюзия, вымысел. Он вырос в приемной семье, которая любила его как родного. У него были два брата и три сестры. Не по крови, а по праву нахождения в одной и той же семье. Но Джейк оставил их, как только представилась возможность. Покинул ставший родным дом и сбежал в большой город. Там ему удалось встретить девушку и стать отцом, но сны заставляли его оставить в прошлом и этот жизненный отрезок. Кровь рассказывала ему о чужом городе. О месте, где он никогда не был.

– Расскажи мне об этом, – попросила Мириам. Они сидели на краю кровати и смотрели друг другу в глаза.

– Я не могу, – признался Джейк.

– Тогда расскажи мне о своей семье.

– Все в прошлом.

– И ты не жалеешь?

– Нет, – он закрыл глаза и долго сидел, ничего не говоря.

Он видел темный берег, желтый песок которого лизали океанские волны. Видел далекую луну. Слышал бой барабанов.

– Я знаю, что ты не такой, как все, – сказала Мириам.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – Джейк вздрогнул. Женская рука коснулась его щеки.

– Покажи мне, – Мириам прижалась губами к его шее. – Покажи мне, каков ты внутри.

Бой барабанов усилился. Разведенные костры жарили брюхо ночного неба.

– Не бойся, – шептала Мириам. – Я знаю, что меня ждет, – она разорвала ему рубашку и впилась ногтями в его грудь. – Сделай же это! – прорезал тишину ее крик.

Кровь заструилась по смуглой коже. Теплая. Свежая. Джейк не двигался. Сидел на кровати и смотрел, как Мириам слизывает кровь с его тела.

– Ты сладкий, – прошептала она, улыбаясь окровавленными губами.

Теперь барабаны били для них двоих. Как и костры. Их жар проникал в самую плоть, и дикие пляски чернокожих тел сливались в дьявольский хоровод безумия и страсти.

– Позови его! – взмолилась Мириам. – Скажи, что я жду его!

– Нет.

– Тогда я сделаю это сама, – пальцы Мириам скользнули Джейку под кожу, отделили ее от мяса, словно ненужную одежду от желанного тела. – Скажи, что ты чувствуешь, – попросила женщина.

Теплая кровь струилась по ее рукам, лаская запястья. Обнаженная плоть согревала кисти рук. Жар костров и бой барабанов нарастали. Комната перестала существовать. Теперь их окружала ночь. Дикая, непроглядная ночь, сдобренная криками вышедших на охоту хищников и первородными инстинктами, которые горели в груди, разжигая животную страсть. И все уже не имело значения, меркло на фоне древних ритуалов и забытых богов. Абсолютно все…