Виталий Вавикин - 47 отголосков тьмы (сборник)

– Прыгает на крышке, – задумчиво сказал Кира, глядя на то, как с потолка сыпется грязь. – Над нами кто-то подшучивает, пошли! Нас двое, а он один.

– Ты уверен? С чего ты взял, что он один?

– А ты слышишь еще шаги? – брат начинал злиться. – Я пошел.

Как только Кирилл ступил на последнюю ступеньку и уже собрался толкнуть крышку, послышался хрипловатый смех и торопливые удаляющиеся шаги. Кирилл обернулся в мою сторону:

– Видишь, он свалил.

Я не стал докучать брату своими «А что если…» и нехотя забрался по лестнице.

Крышка со скрипом выпустила нас на волю. Комната, в которой находился вход, была пуста.

– Возможно, он прячется где-то в доме. Ладно, поехали домой, – сказал Кирилл, осторожно заглядывая за угол соседней комнаты.

Мы вышли из дома через черный ход, свернули за угол и вдруг увидели, что от нашей машины резко отпрянула лохматая тень.

– Какого черта? – крикнул Кирилл и бросился к пикапу. Включив фонарик, я поспешил следом, и луч выхватил из темноты обросшего старика в рваном пальто. Как только свет скользнул по его лицу, тот дико расхохотался и закричал. Этот крик мы слышали в доме.

Через секунду старик скрылся среди деревьев.

– Мда, стоило его бояться, – усмехнулся Кирилл и открыл машину. – Твою ж мать!

Я удивленно взглянул на него и подошел посмотреть на то, что его так возмутило: на наших сиденьях лежало по скрюченной куриной тушке.

– Ну, если честно, мне тогда тоже не до смеха было, – сказал Кирилл, прикуривая, – но видишь, место то действительно странное, раз оно таких психов привлекло.

– Это ты о нас с тобой? – усмехнулся я.

Кирилл хлопнул меня по плечу и рассмеялся:

– Обещаю, сегодня все будет по-другому.

– А куда мы едем? Ты так ничего толком и не объяснил. – Горьковатый дымок приятно защекотал ноздри. Я наблюдал за тем, как ярко загорается огонек от каждой затяжки брата, и почувствовал, что сам непротив хоть раз в жизни затянуться.

– Мы едем в лес. – Кира выбросил окурок в окно и поднял стекло. – Холодает.

– Это я уже слышал, а что в нем необычного?

Кирилл молчал и сосредоточенно смотрел на дорогу. Неожиданно мы свернули на обочину:

– Мне надо отлить, – коротко бросил Кира и вышел из машины. Фары осветили его высокую худощавую фигуру в длинной тряпичной куртке. Я откинул голову на мягкое сиденье и закрыл глаза. Загадочность и молчание брата напрягали меня. Почему просто не ответить на вопрос? Почему я всегда ведусь на все его идеи, хотя порой приходится жалеть об этом? Наверное, потому что в этих безумных поездках я могу ощущать себя тем, кем так хочу быть. Отвязным, смелым парнем с сигаретой в зубах и кучей острот в голове. Я хочу быть парнем с яйцами, долбаными мужскими яйцами, а не «мамочкиной радостью» и «примером непутевому сорвиголове-братцу». Я хочу быть как Кирилл (а ведь он старше только на 2 года!) и только в его компании я могу дышать тем воздухом, которым хочу наполнять свои легкие. Воздухом свободы. И в первую очередь от самого себя. Порой я кажусь себе таким жалким червем, что не могу совладать с отвращением. В такие моменты меня начинает тошнить от образа, к которому я так стремлюсь, потому что я понимаю, насколько же я далек от него. Меня начинает выворачивать от собственных мыслей, внутренних диалогов, пестрящих словами: «долбаный», «гребаный», «чертов», «задница» – всех тех, что живут в голове, но никогда не вырвутся наружу. «Маме не понравится, если губки младшенького будут запачканы бранными словами, крошки от непристойных выражений так испортят их вид». Вот таким инфантильным дерьмом я являюсь.

– Слушай, – от неожиданности я вздрогнул. Кирилл уселся на свое место и включил печку: – Помнишь Стаса, с которым мы дружили в детстве?

– Того, который пропал осенью 98‑го? – я сразу понял, о ком спрашивает брат. Тот парнишка исчез во время игры в прятки. Спрятался так, что его не смогли найти. Да и сам он свое убежище не спешит открывать вот уже 14 лет. – А причем тут он?

– Мы едем на его поиски, – по голосу Кирилла невозможно было понять, шутит ли он.

От неожиданности и абсурдности ответа я растерялся:

– Ты с ума сошел? Прошло более 10 лет, мы тело едем искать? – Тут до меня дошло: – Почему мы едем в лес? Мы ведь играли тогда на своей улице, а до леса больше 15 км! Кир, ты окончательно чокнулся или прикалываешься?

Кирилл продолжал молча смотреть на меня, словно о чем-то раздумывая. Казалось, что он просто выключился. Неожиданно он тряхнул головой (словно кто-то поковырялся в щитке безумия и лампочка в воспаленном мозгу моего брата вновь ярко засветила) и наклонился к бардачку.

– Посвети сюда, – Кирилл извлек сложенную вчетверо карту и аккуратно распластал ее на руле. Карта была самодельной, но потрясающе прорисованной и подробной. На ней обозначалась часть нашей улицы, дорога, ведущая к лесу, и сам лес.

– В тот вечер мы бегали вот по этому участку, – ноготь провел неровный круг. – Стас спрятался здесь – в колодезной будке. Но когда я открыл ее, там было пусто.

Брат замолчал и снова закурил. Услышанное не казалось мне удивительным, ведь тогда мы решили, что Стас успел перепрятаться. Я помню тот вечер. Кирилл тут же указал взволнованным взрослым на будку, потому что подглядывал, желая разыскать всех пораньше. Это место было одним из наших любимых. Круглый каменный колодец, находившийся прямо у изгороди одного из домов, был закрыт небольшой постройкой во избежание несчастных случаев. Длинные дверцы располагались под откосом, так что внутри вокруг колодца было достаточно места, чтобы спрятаться семилетнему ребенку.

Первым делом проверили дно, но все было чисто. Решили, что мальчик успел перейти в другое место, но Кирилл настаивал на том, что это невозможно – он следил за будкой с того момента, как ее дверцы закрылись за Стасом. Поиски продолжались несколько месяцев, но были безуспешными. Он просто растворился в той чертовой будке, и сейчас, спустя столько времени, мой чокнутый брат собирался его искать. В лесу.

– Кирилл, тогда все хорошенько прочесали, даже лес, что ты сегодня там собрался искать? – я не мог понять ни логики брата, ни смысла этой поездки.

– После его исчезновения я как-то подошел к этому колодцу и бросил на дно машинку, которую Стас давал мне поиграть. Игрушка тогда сразу ушла на дно. Почему-то тогда я думал, что она отправилась вслед за Стасом, и где бы он ни был, он получит ее там и будет рад.

Не думал, что мой брат мог быть таким сентиментальным. Обычно он высмеивал подобное, особенно когда замечал это за мной.

Будто прочитав мои мысли, Кирилл поспешно ответил:

– Я до сих пор чувствую вину за тот вечер, ведь я был последним, кто его видел.

– Глупости, ты…