Дэн Симмонс - Мерзость

Я чрезвычайно удивлен, что Дикон выносит этот вопрос на голосование — или мне это только кажется. Армейский опыт и характер обычно подталкивают его в любой ситуации брать ответственность на себя. Кроме того, в Дарджилинге мы все — даже Реджи — согласились, что за чисто альпинистскую часть экспедиции будет отвечать именно он.

— Думаю, я смогу доставить Тенцинга до нужного лагеря и вернуться сюда до наступления темноты, — после непродолжительного молчания говорит Жан-Клод. — И передать указания Пасангу и остальным, что делать, как только погода немного улучшится.

— Вы сможете спуститься и снова подняться сюда? — спрашивает Реджи. — В такую метель? При таком ветре? В такой холод?

Жан-Клод пожимает плечами.

— Думаю, да. Мне уже приходилось совершать подобные прогулки в такую же погоду в Альпах… без закрепленных веревок, которые есть у нас на ледяной стене и на леднике. Я вставлю новые батареи в свою шахтерскую лампу — для последнего участка пути, уже в темноте.

— Хорошо, — говорит Дикон. — Я предлагаю принять план Жан-Клода. Доставить Тенцинга на ту высоту, которая ему нужна сегодня, спустить Тейбира, чтобы освободилось место для следующей группы шерпов, которые будут переносить грузы отсюда в пятый лагерь. Но мы вчетвером можем оставаться здесь не больше двадцати четырех или тридцати шести часов. Что скажете?

Я снова удивляюсь вопросу Дикона. И убеждаю себя: это свидетельство того, что он уважает наше мнение.

— Согласна, — говорит Реджи. — Теперь у нас утро субботы. Если ветер и снег не утихнут или существенно не ослабеют к утру понедельника, нам всем нужно будет спуститься — как минимум во второй лагерь. Шерпы просто потеснятся, чтобы освободить для нас место, или спустятся в базовый лагерь.

— Завтра воскресенье, семнадцатое мая, — тихим голосом напоминает Жан-Клод.

Дикон молча смотрит на него.

— День, на который ты планировал подняться на вершину.

В ответ Дикон лишь проводит ладонью без перчатки по мокрой бороде. На ней еще остался лед, хотя часть уже растаяла.

Же-Ка начинает одеваться.

— Я забираю Тенцинга и Тейбира — и начинаю спуск. Решать вам, Реджи, но я предлагаю перебраться сюда, в палатку Уимпера, пока мы не приведем еще людей на Северное седло. Нельзя терять ни капли тепла, которое вырабатывают наши тела. Когда я вернусь, тут нас будет четверо. Шерпы, которых я приведу с собой, могут занять другую палатку.

— Хорошо, — соглашается Реджи. — Пойду, заберу вещи и скажу Тенцингу и Тейбиру, что они идут с вами, Жан-Клод. Вернусь через минуту, и… ну… я принесла книгу для чтения…

«Холодный дом» Диккенса. Надеюсь, она уцелеет при обыске и конфискации?

Дикон в ответ лишь печально улыбается и чешет мокрую бороду.

Следующим утром я просыпаюсь в 3:30 от вибрации крошечного металлического молоточка где-то в районе сердца. И сразу же понимаю, что чего-то не хватает… что-то не так.

Ветер стих. Не слышно ни звука, кроме неровного дыхания спящих. Стены палатки покрылись инеем от нашего дыхания, но они неподвижны. Воздух очень, очень холодный. Я напрягаю слух, но не слышу ни ветра, ни непрерывного шелеста от ударяющего в брезент палатки снега.

Я потихоньку натягиваю ботинки и пуховик и выскальзываю из палатки, стараясь никого не разбудить. Жан-Клод вернулся после наступления темноты, почти в десять вечера. Он сообщил, что сопроводил Тенцинга до второго лагеря, откуда его без труда доставят в базовый лагерь, потом выпил почти два полных термоса воды, которые мы ему приготовили, и заснул, едва успев забраться в спальный мешок.

Выбравшись наружу, я потягиваюсь и делаю несколько осторожных шагов в сторону от занесенных снегом палаток. Далеко отходить нельзя — можно оказаться среди расселин или на краю обрыва. Убедившись, что мне ничего угрожает, я оглядываюсь вокруг.

Потрясающее зрелище.

Убывающая, где-то посередине между половинкой и четвертью, луна еще достаточно яркая, и ее серебристое сияние вместе с блеском рассыпанных по небу звезд заставляют снежные склоны и вершину Чангзе за моей спиной и громаду Эвереста надо мной ярко сверкать, словно снег на них сам излучает холодный лунный свет. На севере, ниже седла, клубились залитые молочным светом облака, похожие на шапку густых сливок, стекающие на 200 или 300 футов с вершины Северного седла. Третий лагерь и все, что ниже его, окутано туманом — потом я слышал, что именно этот термин используют мои приятели пилоты, — но на небе ярко светят звезды и луна. Еще дальше к северу из облаков вздымалась, словно гребень на спине гигантской сияющей ящерицы, череда восьмитысячников, уходящая в глубь Тибета и еще дальше, в Китай.

— Впечатляющая картина, правда?

От звука этого спокойного голоса у меня за спиной я вздрагиваю. Оказывается, Дикон все время стоял здесь.

— Ты давно проснулся? — шепчу я.

— Не особенно.

— Те облака — приближающийся муссон?

Тень Дикона качает головой.

— Вспомни, муссон приходит с запада и с юга. Просто буря, которая так нам досаждала. Еще неделю или дней десять, до начала муссона, погода будет определяться северными ветрами. Эта неделя — лучшее время года для восхождения на Эверест.

Он что-то наливает из термоса и протягивает мне кружку. Я жадно пью: теплое какао.

— Думаешь, мы застали это окно хорошей погоды? — шепчу я.

— Трудно сказать, Джейк. Но мне кажется, сегодня мы должны выдвигаться к пятому лагерю.

Я делаю глоток какао и киваю.

— Будить остальных?

— Нет, пусть поспят, — шепчет Дикон. — Жан-Клод вымотан. Я заметил, что Реджи плохо спит… часто пользуется кислородом. Через час я приготовлю для вас завтрак — и потом вы пойдете наверх.

— Мы пойдем? — переспрашиваю я. — Разве ты сегодня не поднимешься в пятый лагерь?

— Думаю, нет. — Он обращается ко мне, но его взгляд безостановочно скользит по залитым светом луны Северному гребню, Северо-Восточному гребню и вершине Эвереста. — Если повезет, две палатки Мида, которые мы там поставили, никуда не делись и ждут вас. Вы с Реджи и Жан-Клодом можете устроиться там и приготовиться к поискам Бромли. Думаю, что для удобства поисков нужно разбить шестой лагерь как можно ближе к отметке 27 000 футов. После вашего ухода я спущусь, а к вечеру вернусь с Пасангом и самыми сильными «тиграми». Для подъема самих тяжелых грузов на Северное седло мы воспользуемся «велосипедом» Жан-Клода, потом заново упакуем продукты, кислородные аппараты и как минимум одну палатку для самого верхнего лагеря. Доставим все это к вам завтра утром. В понедельник.

— Сегодня день покорения вершины, — шепчу я. — Семнадцатое.

Я вижу, как в лунном свете сверкают зубы Дикона.

— Мог бы быть, если б не поиски. Все четверо могли бы начать восхождение, попробовать пробиться на вершину и к вечеру вернуться в пятый лагерь.