Дэн Симмонс - Мерзость

— Секунду. — Реджи перегнулась через рыхлый, ненадежный, один раз уже обрушившийся карниз и взмахнула протянутым ледорубом — так напарник капитана рыбацкой лодки загребает багром, чтобы подтянуть из-под днища большую рыбу.

Ей удалось зацепить веревку. Голова и плечи Перси показались над обрывом, и я изо всех сил потянул за веревку.

— Назад, на камень, — прорычал Дикон, и я понял, что он обращается к Реджи. Она послушалась и поспешно отползла от края.

Труп Майера, который вытягивал Пасанг, без особого труда поднялся на Северо-Восточный гребень — голова и плечи прошли через полукруглое отверстие, через которое он и Персиваль Бромли провалились сквозь карниз почти год назад. Я заметил — отстраненно, потому что все мои ощущения приходили словно издалека, — что несколько ярдов старой, разлохмаченной веревки, аккуратно разрезанной Жан-Клодом посередине несколько минут назад, все еще свисали с тела.

Подхватив трупы и подтянув их как можно ближе к нам и грибовидному камню, так, чтобы осталось место и для нас самих, мы с Пасангом бросили веревки и поспешили на помощь к Дикону. Реджи осталась на тонком каменном выступе, еще дальше перегнувшись над обрывом. Она махнула Же-Ка, что мы готовы его вытаскивать.

Я понимал: вот она, настоящая проверка «волшебной веревки». Жаль, что у нас не хватало веревки, чтобы бросить Жан-Клоду два конца — дополнительные 200 футов понадобились для мертвых тел.

Теперь мы тянули — медленно, равномерно, все трое, синхронно и ритмично, наблюдая, как тонкая веревка змеится поверх двух рукояток вбитых горизонтально ледорубов. Реджи после каждого рывка называла оставшееся расстояние.

— Сорок футов… тридцать… двадцать пять… ноги Жан-Клода не достают до поверхности стены… он просто висит…

Мы чувствовали это по нагрузке на наши плечи и руки. Большая часть веса по-прежнему приходилась на Дикона.

— Пятнадцать футов… десять… пять… осторожнее!

Реджи перестала отсчитывать расстояние, протянула руку, схватила анорак Же-Ка и помогла приподнять плечи нашего друга над карнизом. Мы втроем еще раз потянули за веревку, и он перевалился через край, встал на четвереньки и быстро отполз от карниза. Реджи едва не упала вперед, когда Жан-Клод оказался на гребне, но широкая ладонь Пасанга метнулась к ее страховочной веревке и вытащила на тонкий каменный выступ. Реджи поползла к нам, тоже на четвереньках. Вытянув все веревки, развязав узлы, смотав бухты и уложив их в безопасное место под камень в виде гриба, мы окружили мертвые тела.

— Это мой кузен Персиваль. — Реджи говорила довольно громко, чтобы мы слышали ее сквозь завывание ветра. Она сняла варежки и перчатки и приложила ладонь к выцветшей шерсти и рваному габардину анорака на его груди.

Никакого запаха тления не чувствовалось. Обнаженные участки на руках и лицах обоих тел — и небольшой участок груди Майера под разорванной рубашкой — стали почти белыми под воздействием ультрафиолета, как спина Мэллори, кожа немного походила на кожу мумии, а глаза и щеки ввалились, как обычно бывает у трупов, но вороны до них не добрались. Я понятия не имел почему. В правом плече Майера виднелось огнестрельное ранение — не смертельное, сказал Дикон, — а на теле Бромли мы не нашли отверстий от пуль, ни входных, ни выходных, хотя осторожно перевернули его.

— Получается, что немцы не убили лорда Персиваля? — Мой голос был хриплым от усталости, высоты и волнения.

— Убили, друг мой, — сказал Жан-Клод. — Только не выстрелом. Они застрелили Майера, и лорду Перси оставалось только прыгнуть вниз или тоже принять пулю.

— Наденьте перчатки, Реджи, — мягко сказал Дикон. Я видел, что он сам натянул шерстяные перчатки поверх пропитавшихся кровью шелковых.

— Леди Бромли-Монфор, — сказал Пасанг. — Мы сами обыщем лорда Персиваля.

Реджи покачала головой:

— Нет. Пасанг, пожалуйста, помогите мне с Перси. Потом осмотрите пулевое ранение Майера. Остальные могут проверить одежду Майера.

— Что мы ищем? — спросил Жан-Клод.

— Точно не знаю, — ответила Реджи. — Но что-то небольшое. Майер провез эту вещь не одну тысячу миль через всю Европу, Ближний Восток, а затем Персию и Китай.

Мы обращались с телами бережно, и движения наши были медленными и осторожными, хотя оскорбить мертвых либо причинить им вред было уже невозможно. Наверное, на нас просто подействовало ласковое прикосновение Реджи.

Первое, что мне бросилось в глаза, когда я посмотрел на Майера — несмотря на то, что его тело почти год провисело в воздухе на горе Эверест, открытое всем стихиям, — выглядел он очень, очень молодым.

— Сколько лет было австрийцу? — спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Кажется, семнадцать, — сказала Реджи, тщательно обыскивая карманы кузена.

Ни у Майера, ни у Бромли не было рюкзака. Мы проверили множество карманов на том, что осталось от их анораков, шерстяных брюк, норфолкских курток и жилетов. У Майера в левом кармане куртки обнаружились письма на немецком — я даже разобрал немецкий готический шрифт на конвертах — и австрийский паспорт с многочисленными отметками пересечения границ.

В левом кармане куртки Майера лежала большая пачка купюр, фунты стерлингов.

— Боже правый, — сказал я. — Они настоящие?

Дикон пролистал их. Отдельные пачки купюр были стянуты полосками бумаги, на которых отчетливо виднелась надпись — «НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПРОВИНЦИАЛЬНЫЙ БАНК ЛТД. ЛОНДОН».

— Это реальный банк, Ри-шар?

— Хотелось бы, — ответил Дикон. — Те небольшие деньги, что у меня есть, я храню именно там, — он считал купюры. — Здесь пятнадцать тысяч фунтов.

— Значит, ваш кузен Перси платил за информацию, — сказал Же-Ка Реджи.

Она подняла на него взгляд от карманов, которые обыскивала.

— Вероятно. Именно так он относился к своим источникам, которые соглашались рисковать своей жизнью и жизнью родных, предавая своих австрийских или немецких хозяев. Из того немногого, что Перси мне рассказывал — обычно после изысканного обеда с обилием вина, — следует, что шпионаж — это по большей части выплата денег неприятным субъектам.

— Значит, — сказал я, указывая на тело молодого человека, карманы которого мы продолжали обыскивать, — этот австриец был неприятным субъектом.

— Не думаю. — Слова Реджи были едва различимы за воем западного ветра. — Взгляните на паспорт еще раз, и вы поймете, почему он сделал то, что сделал, рискуя всем, что у него было.

Я пролистал паспорт, но не заметил ничего интересного. «ИМЯ: Курт Абрахам Майер. ДАТА РОЖДЕНИЯ: 4 октября 1907. ПРОФЕССИЯ: ученик наборщика».

— Вот. — Дикон указал на готический шрифт следующего раздела: ВЕРОИСПОВЕДАНИЕ. Ниже располагалась запись, сделанная красивым чиновничьим почерком: ИУДЕЙ.