Уильям Таппли - Жертва (в сокращении)

Звякнул таймер, Клодия встала, вытянула из духовки противень с печеньем.

— Запах фантастический, — сказал я.

— Печенье с шоколадной крошкой, — сообщила она. — С детства его обожаю.

Она поставила в духовку новый противень, вернулась к столу и села напротив меня.

— Когда немного остынет, я вас угощу. Ну так вот, я хочу, чтобы вы знали: к мысли о смерти Гаса я привыкла давно. С ней и жила. Вопрос состоял уже не в том, погибнет он или не погибнет. А в том — где и когда. И когда он отправился в Ирак, я подумала: теперь уж наверняка. Но он вернулся — и совершенно чужим человеком. Словно бы уже и погибшим. Он не разговаривал со мной, игнорировал девочек, перестал работать. В нем не осталось любви, Брейди.

В глазах у Клодии блестели слезы.

— Я всегда любила его, — сказала она. — Но меня приводила в ужас мысль о том, что однажды утром мы проснемся и обнаружим покончившего с собой папочку. Я не хотела, чтобы Джуно и Клеа пережили такое. Потому и попросила его уйти от нас.

— А та история с пистолетом? — спросил я.

— О да, конечно. История с пистолетом. Она стала последней каплей. Пистолет в моем доме. Пистолет, которым размахивают на глазах у моих маленьких дочерей. — Клодия покачала головой.

— Гас состоял в группе поддержки, — сказал я. — Получается, что она ему не помогла?

— Много ли от нее было пользы, если Гас в конечном счете покончил с собой? — Клодия провела по глазам тыльной стороной ладони. — Не знаю. Может быть, без этой группы было бы еще хуже.

— Он что-нибудь о ней рассказывал?

— Гас вообще ни о чем не рассказывал. Через несколько дней после его смерти мне позвонил один из членов группы, спросил, не нуждаюсь ли я в помощи. Хороший человек. Я сказала, что не нуждаюсь.

— Вы с ним знакомы?

Клодия отрицательно покачала головой:

— Его зовут Филипп Трапело. У меня создалось впечатление, что он возглавляет эту группу.

«Может быть, именно этот Трапело и подыскал работу для Гаса, и с Хербом Кройденом насчет квартиры договорился?» — подумал я.

— Мне бы хотелось поговорить с ним, — сказал я Клодии.

— Я не уверена, что он согласится, — ответила она. — Впрочем, он дал мне номер своего телефона. Сейчас найду.

Она встала, отошла к холодильнику, на дверце которого висели прикрепленные магнитиками фотографии и какие-то записи, и вернулась к столу с листком бумаги. На листке стояло имя Трапело и номер телефона.

Я записал их на обороте одной из своих визитных карточек.

— Меня кое-что беспокоит, — сказала Клодия.

— Могу я чем-то помочь?

— Возможно. Я просто не знаю, к кому мне следует обратиться по этому поводу. К адвокату, наверное. — Она коротко улыбнулась. — Адвокат-то у меня есть, но я думаю, что специалист по разводам мне больше не понадобится. А насколько мне известно, Лили ничем, кроме разводов, не занимается. — Она приподняла брови. — Алекс говорила, что вы…

— Я занимаюсь всем, что требуется моим клиентам. Если не могу сделать чего-то сам, нахожу хорошего адвоката, который может.

— А я могла бы стать вашей клиенткой?

— Если бы Гас был жив, не могли бы, — ответил я. — А теперь — разумеется.

Она кивнула.

— Дело вот в чем. Пока Гас был в Ираке, он каждый месяц присылал мне по электронной почте подборку фотографий. Он самым решительным образом потребовал, чтобы я в них не заглядывала. Попросил меня переписывать их на CD, складывать эти CD в шкафчик, который стоял в его кабинете, стирать снимки из памяти компьютера и никому не говорить о них ни слова.

— Скажите, а когда он отправлялся в другие места, договоренность у вас была такая же? — спросил я.

Клодия покачала головой:

— Снимки он мне по почте присылал, и на CD я их тоже переписывала, но лишь для того, чтобы иметь дубликат. И я совершенно уверена, что в итоге фотографии, которые он делал в Ираке и присылал мне, сохранились только в одном экземпляре. Думаю, они были своего рода взрывным материалом.

— И что случилось с этими CD ? — поинтересовался я.

— После возвращения домой он ни словом о них не упомянул, — ответила Клодия. — Потеряв руку, он, похоже, потерял и всякий интерес к фотографии. Собственно, он потерял интерес ко всему. Однако через несколько дней после его самоубийства мне позвонила женщина по имени Анна Лэнгли. Она была агентом Гаса. Договаривалась с издателями о публикациях его фотографий.

— И чего она хотела?

— Коротко говоря, она хотела получить эти снимки. Я сказала ей, что у меня их нет. Она страшно расстроилась. Сказала, что у нее все на мази и что фотографии принесут нам хорошие деньги, а Гасу и его наследию большую славу. Напомнила мне, что у нее с Гасом имелось юридически оформленное соглашение, и практически обвинила меня в… не знаю. В том, что я от нее что-то утаиваю.

— А вы? — спросил я.

— Ничего такого я делать не стала бы.

— Так как же насчет этих фотографий? Они у вас?

Клодия покачала головой.

— После звонка мисс Лэнгли я принялась искать их. Там, куда я их складывала, фотографий не оказалось. Я обшарила весь дом и поняла, что здесь их нет. И куда они подевались, я не знаю.

— Скорее всего, Гас забрал их с собой, — сказал я. — Чтобы им ничто не угрожало.

— Чтобы ничто не угрожало нам, — возразила она. — Гас стал законченным параноиком.

— Если хотите, я с удовольствием побеседую с Анной Лэнгли, — предложил я.

Снова звякнул таймер, извещая о готовности второй порции печенья. Клодия достала его из духовки. И минуту спустя возвратилась к столу, неся блюдо с горкой печенья из первой партии.

Я взял одно, раскусил. Печенье было еще теплым, шоколадная крошка на нем наполовину растаяла.

— О Боже, — прошептал я.

— Что, вкусно? — улыбнулась она.

— Вы лучше уберите это блюдо подальше от меня.

— Если вам удастся поговорить с мисс Лэнгли, — сказала Клодия, — прошу вас, извинитесь перед ней от моего имени за то, что я была с ней груба. Насколько мне известно, Гасу она всегда нравилась, он доверял ей. Скажите, что я буду только рада, если она станет и дальше заниматься его делами.

Клодия замялась, потом прибавила:

— И что вы будете присматривать за соблюдением моих законных прав. Хорошо?

— Договорились, — ответил я.

Она улыбнулась:

— Знаете, у меня словно гора с плеч свалилась. Теперь я понимаю, что нашла в вас Алекс.

— Значит, нас уже трое, — сказал я.

В понедельник я все утро просовещался с клиентами, потом у меня состоялся ланч с одним адвокатом, так что возможность позвонить Филиппу Трапело представилась мне только в два часа дня.

Услышав его записанный телефоном голос, предложивший мне оставить сообщение, я назвался адвокатом Гаса и Клодии Шоу и сказал, что мне необходимо поговорить с ним по неотложному делу. Продиктовал номер своего телефона и попросил перезвонить мне как можно скорее.