Уильям Таппли - Жертва (в сокращении)

— Патроны? — удивленно произнес он.

Я кивнул.

— Шесть упаковок. В каждой по двадцать пять штук.

Я вскрыл вторую коробку. В ней обнаружились шесть ленточных упаковок гвоздей. Я показал их Хербу.

— Гвозди, — сказал он. — Мне это как-то перестает нравиться.

— Мне тоже.

На крышке третьей коробки стояла сделанная карандашом надпись. Прочитав ее, я решил эту коробку не вскрывать.

— Тут написано «Си-четыре», — сообщил я Хербу.

— Пластиковая взрывчатка, — прошептал он.

— Оба встали и повернулись кругом, — внезапно раздался в гараже громкий голос. — И отошли от шкафа.

Голос был знакомый, низкий и бухающий, а принадлежал он человеку, силуэт которого виднелся в открытой двери гаража, сбоку от «карманн-гиа».

— Сержант? — спросил я. — Это вы?

Фил Трапело щелкнул выключателем фонарика и направил его луч сначала мне в лицо, потом в лицо Хербу.

— Положите пистолет и фонарь на пол, Херб, — приказал он.

Трапело и сам держал в руке пистолет — в правой, вытянутой вперед руке. Он подпирал ее левой рукой, в которой был фонарь. Пистолет был нацелен в лицо Хербу.

Херб присел на корточки, положил пистолет и фонарь на пол гаража.

— Какого черта вы здесь делаете, Сержант? — спросил он.

— Приглядываю за нашим адвокатом, — ответил Трапело. — Похоже, он не умеет вовремя остановиться.

Я повернулся к Хербу:

— Так вы с ним знакомы?

— Я какое-то время состоял в одной с Сержантом группе поддержки, — ответил он. — После гибели моего сына.

— Но потом вы ее покинули, — сказал я.

— Сержант ненавидит войну, — сказал Херб. — Однако временами впадает в крайности. Верно, Сержант?

Трапело кивнул.

— Я называю это ясностью мышления. Так что, да, — он указал подбородком на стальной шкаф, — мы решили посмотреть, удастся ли нам проверить некоторые из наших идей на практике.

Я вспомнил о том, что сказал мне ночью по телефону Педро Аккардо, перед тем как ему перерезали горло у ручья в Актоне.

— В День ветеранов, да? Одиннадцать, одиннадцать, одиннадцать, верно? Вы собирались взорвать себя, Сержант? Или одна из ваших идей состоит в том, что вы будете дергать за ниточки, а ваши последователи подрываться? И Гас Шоу с Педро Аккардо поняли это?

Трапело взглянул на меня, потом на Херба:

— Посоветуйте вашему другу заткнуться к чертям собачьим.

— Он прав? — спросил у него Херб. — Поэтому вы и убили Гаса?

— Кто-то должен сделать первый выстрел, — ответил Трапело. — И я сказал: пусть это начнется здесь.

Я различил в голосе Фила Трапело страсть истово верующего человека и взглянул ему в лицо.

— Что вам известно о фотографиях, сделанных Гасом в Ираке? — спросил я.

Трапело покачал головой:

— Гас думал, что фотографии способны что-то изменить. Мы с ним спорили об этом.

— Вы знаете, где они? — спросил я. — Это вы их забрали?

— Я не…

Именно в этот миг стоявший рядом со мной Херб Кройден вдруг крикнул: «Берегись!» — резко пригнулся и нырнул в сторону, пытаясь подхватить с пола свой пистолет. Одновременно в гараже грянул выстрел, и Херба отбросило назад. Пистолет его скользнул по цементному полу к моим ногам. Я нагнулся, однако, едва мои пальцы коснулись пистолета, как прогремел второй выстрел. Мне удалось нажать указательным пальцем на курок и выстрелить в сторону Трапело. Но тут в меня врезался Херб, и я ударился головой и плечами о стальной шкаф. Шкаф закачался и грохнулся о цементный пол, а на меня обрушился всем своим весом Херб Кройден, пригвоздив мою спину к полу.

С секунду я лежал и просто хлопал глазами. Голову пронизывали спазмы боли. Потом я, сделав пару глубоких вдохов и выдохов, ухитрился скатить с себя тело Херба и перевернуть его на спину. Пистолет его так и остался у меня в руке. Фил Трапело исчез.

Я привстал на четвереньки, вгляделся в Херба. По его левому плечу расползалось красное пятно. Глаза были крепко зажмурены, но дышал он, похоже, нормально.

— Подождите минуту, — сказал я. — Сейчас вернусь.

Подобравшись к открытой двери, прорубленной в боковой стене каретного сарая, я высунул из нее и тут же отдернул назад голову. Снаружи никого не было.

Я вытащил из кармана фонарик, вышел на улицу.

И услышал далекий, приглушенный звук заработавшего мотора. Звук доносился со стороны Монумент-стрит. «Это смывается Фил Трапело», — догадался я.

Я возвратился в каретный сарай, подошел к распростертому на полу Хербу Кройдену, опустился около него на колени. Теперь он дышал часто и прерывисто.

— Херб, — позвал я. — Эй, Херб.

Глаза его открылись:

— Он удрал?

— Удрал, — кивнул я. — Как вы себя чувствуете?

— В точности как человек, получивший пулю в плечо, — ответил он.

Я достал «Лезерман», разрезал куртку и рубашку Херба. Пуля попала в верхнюю часть плеча, туда, где дельтовидная мышца соединяет его с рукой, и оставила глубокое, зияющее отверстие. Кровь из него сочилась, однако струей не била.

— Артерии не задеты, — сказал я и, разрезав рубашку Херба на квадраты, сложил из них толстый, плотный компресс и прижал его к ране. — Сможете подержать это здесь?

Херб правой рукой прижал импровизированную перевязку к плечу. Он побледнел, однако глаза его оставались ясными.

— Я что-то мерзну, — сказал он. — Пол здесь холодный. Как позвоните по «девять один один», накройте меня чем-нибудь. На заднем сиденье «кадиллака» лежит одеяло.

— Рад, что способность четко соображать вас не покинула, — сказал я. — О себе этого сказать не могу.

Я открыл заднюю дверцу «кадиллака», снял с сиденья одеяло — армейское, цвета хаки — и накрыл им Херба. Потом, стянув с себя куртку, сложил ее в несколько слоев и подсунул ему под голову.

— Ну как? — спросил я.

— Гораздо лучше, — кивнул он и закрыл глаза.

Я вытащил из кармана рубашки сотовый, набрал 911, сказал женщине-диспетчеру, что рядом со мной лежит человек с пулевым ранением, и попросил быстро прислать сюда «скорую» и сообщить о случившемся полицейскому детективу Роджеру Горовицу. Я продиктовал адрес и сказал, что «скорая» должна подъехать к каретному сараю. А затем позвонил на сотовый Горовица.

— Койн, — сказал он. — Сейчас субботняя ночь. Вернее, воскресное утро. Ты имеешь что-то против того, что я сплю со своей женой?

— Я только что позвонил по «девять один один» и попросил их связаться с тобой, — ответил я. — Но после решил, что тебе захочется узнать, в чем дело.

— Во что ты вляпался на сей раз? — спросил он.

Я коротко рассказал ему о случившемся.

— Ты говоришь о террористах-самоубийцах? — спросил Горовиц.

— О людях, которые надевают рыбацкие жилеты, набивают карманы батарейками, пластиковой взрывчаткой, гвоздями, патронами с картечью и подрывают сами себя в общественных местах, — ответил я. — Да, о них самых.