Тед Белл - Живая мишень

— Бармен сказал мне, что вы идете в Ки-Уэст ужинать сегодня вечером, — сказала ему в первый день их встречи смуглая красавица. Она носила шорты цвета хаки и хлопковую рубашку, которая с трудом скрывала ее пышные формы.

— Вообще-то так и есть, — ответил Хок с улыбкой, уже пойманный на крючок, но пока что не затянутый на борт.

— Плохая мысль, — сказала она, тряхнув головой.

— Действительно? И почему же?

— Там уровень преступности резко вырос, — резюмировала она. — Начальник полиции — мой хороший приятель. Только между нами, он сказал, что количество шлепков по заднице утроилось там за последние шесть месяцев. — Хок, который имел некоторое представление о сексуальной демографии Ки-Уэста, засмеялся.

В течение часа у Конч появился новый ученик по ловле рыбы. Двенадцать часов спустя они уже рыбачили вовсю, солнце сияло, пиво было холодное, и у них нашлось о чем поговорить. Алекс оказался способным учеником, хотя ему не хватало усидчивости, чтобы ловить коварную сельдь. Зато он с большим воодушевлением ловил акул на легкие снасти, борясь с ними и пытаясь втащить в лодку.

— Это гораздо спортивнее, правда ведь? — говорил он ей с ребяческой усмешкой, держа в руках удилище, согнутое почти пополам большой акулой.

Воспоминания о неделе «будвайзера» и самых красивых закатов, которые Хок когда-либо видел, потом постоянно притягивали их друг к другу. Они были любовниками, друзьями, затем снова любовниками и снова друзьями. Но в конце концов маховик остановился на друзьях, и с тех пор они ими и оставались.

— Ну пошли, — сказала Конч, втаскивая Хока на кухню. Она заметила вилку в полупустой тарелке макаронов с сыром. — Что, твой личный персонал сегодня гуляет? Куда ты подевал старину Пелхэма?

— Старый добрый Пелхэм сейчас наверху, спит. Боюсь, он не совсем в порядке. Я принес ему немного томатного супа с хлебом, но он отказался от еды.

— Должна заметить, я с трудом представляю себе, как ты несешь кому-то поднос.

— Действительно? Почему?

— Ну, не знаю. Это выглядит как-то по-женски. Где лаймы? Только не говори, что у тебя нет ни одного лайма.

— В том большом холодильнике. Пойду принесу текилу из бара. Вернусь через секунду.

Конч, отворив дверцу из нержавеющей стали, заглянула в холодильник.

Боже. Она была рада, что твердость губ Алекса была все еще прежней; и пронзительные голубые глаза над выступающими скулами были все так же дороги ей. Но они стали какими-то пустыми. Заполненными болью, но в то же время ужасно пустыми. Она видела в них страдание, но все, что она могла сделать, так это лишь глупо улыбаться, держать свои чувства при себе и молчать. Ей хотелось подбежать к нему, обнять, сказать ему, что все будет в порядке, и как она все еще любит его, и как тяжко ей видеть его мучения.

Но так как Конч не могла сделать всего этого, она только взяла из холодильника белую фарфоровую вазу с лаймами, поставила ее на барную стойку, нашла нож и начала нарезать крошечные зеленые фрукты и выжимать из них в миксере сок.

Ее любовь была скрытой, тайной. И она научилась жить с ней.

Они сидели на полу в библиотеке перед камином, который Алекс растопил, и уже почти допили маленький кувшин «Маргариты», пока, наконец, одному из них не пришлось нарушить молчание.

— Ну вот, детка, — сказал он, глядя в огонь. — У тебя снова получилась самая ужасная «Маргарита» на свете.

— Алекс?

— Да?

— Что ты собираешься делать? Я имею в виду…

— Я? О, черт возьми. Сейчас у меня нет никаких горящих планов. Кроме поимки того проклятого ублюдка, который убил мою жену. Я найду его и вырву его проклятое сердце. А потом я…

— О Алекс, мне так жаль… Так…

— Давай не будем об этом, Конч. Я не могу говорить о себе. Давай лучше поговорим о тебе. Что происходит в мире? Я отстал от жизни.

— Тебя действительно это интересует?

— Да. Действительно.

— Хорошо. Вообще-то все творящиеся в мире беспорядки теперь легли на мои хрупкие плечи.

— Ну, давай поподробнее.

— Кто-то, кажется, решил, что неплохо бы убрать нескольких наших послов, Алекс. За последние две недели были убиты двое американских дипломатов.

— О господи! Я был в Луизиане, когда узнал об убийстве Стэнфилда в Венеции. Надо было поинтересоваться о деталях у тебя. Старина Саймон Стэнфилд был тот еще сердцеед. Я бы нисколько не удивился, если бы одна из его возлюбленных решила с этим покончить раз и навсегда. А кто еще? Разве кого-то еще убили?

— Да, сегодня вечером. Приблизительно шесть часов назад. Батча Макгуайра. Нашего посла в Саудовской Аравии. Ты знал его. Так вот, он обедал со своей женой Бет в их любимом ресторане в Эр-Рияде. По словам Бет, он внезапно замер, посмотрел на нее широко раскрытыми глазами, а затем просто упал лицом в тарелку. Причина смерти не найдена. Ему было только сорок пять, Алекс. Превосходное здоровье. Может быть, вскрытие покажет причину.

— Может быть, аневризма. Или удар.

— Возможно. Только представь — два посла за две недели! Я объявила в дипломатической Службе безопасности режим полной боевой готовности. Возможно, простое совпадение. А может быть, начало каких-то больших неприятностей. Лэнгли и ФБР отслеживают все нарастающий поток довольно интересных телефонных переговоров. Не буду вдаваться в подробности, но, судя по всему, назревает нечто серьезное, Алекс. Сам Джек Паттерсон поручил мне наблюдать за этим шоу.

Алекс Хок пристально посмотрел на нее.

— Текс? — удивился он.

Джек Паттерсон, легендарный начальник службы техасских рейнджеров, который теперь перешел в госструктуры, был одним из лучших людей, которых Хок когда-либо знал. Происходивший из старой династии техасских юристов, Паттерсон был прямым потомком прародителя рейнджеров, Джона «Джека Паттерсона». Один команч, который перешел на сторону белых в 1840 году, прозвал молодого капитана рейнджеров Не-в-Меру-Храбрым.

Храбрость была в крови у Паттерсонов. Хок, как и большинство людей в Вашингтоне, называл потомка знаменитого капитана рейнджеров просто — «Текс».

— Однажды нам с Тексом пришлось работать в паре. Помнишь, когда в Марокко взорвали посольство?

— Точно. Он до сих пор доверяет тебе абсолютно во всем, Алекс.

— Да? Ну, значит, он все тот же лгун. Замечательный парень. И превосходный разведчик, — сказал Алекс.

В его глазах появился живой блеск. Это был первый проблеск жизни, с тех пор как она видела его стоящим перед алтарем, когда он смотрел на приближавшуюся невесту.

— Тексу может снова понадобиться твоя помощь, Алекс. Он сказал мне об этом лично. Сам президент спрашивал о тебе. Но они оба просили не говорить тебе. Текс так мне и сказал: «Я не могу вызвать Алекса, Конч, этот парень пока на скамейке запасных». Кроме того, он знает, что у тебя есть сейчас личные счеты.