Тед Белл - Живая мишень

Эмир энергично хлопнул в ладоши, и из зарослей орхидей появился Беназир. Он взял ранец, глубоко поклонившись.

— Я буду смотреть сразу после вечерней молитвы. Удостоверьтесь, чтобы все было готово к этому времени.

Беназир снова сделал глубокий поклон и исчез так же незаметно, как и появился.

— И что же еще ты сообщишь мне? — спросил Эмир, пристально глядя на Снея.

— Четыре из пяти компонентов начальной фазы успешно завершены благодаря усилиям хашшишин, Ваше Святейшество, вы сами увидите. Приготовления к заключительному этапу идут полным ходом.

— И какова на данный момент реакция приверженцев сатаны?

— Как вы и предсказывали, о Великий Учитель и Избавитель. Поднялась паника в их дипломатическом сообществе. Полное замешательство и беспорядок. Там, где однажды господствовало высокомерие неверных, теперь правит страх.

— Американцы еще более слабы, чем мы думали.

— Зло порождает слабость, как вы говорили множество раз, о Эмир.

Черные глаза Эмира внезапно сузились, и объятый ужасом Сней понял всю глупость сделанного им замечания. Злой и слабый. Точное определение самого Снея, сделанное непосредственно Эмиром. Ему хватило доли секунды, чтобы понять это.

— Ты, образец всего, что является светским, смеешь… смеешь говорить со мной о зле и слабости? — укоризненно бросил Эмир, и Сней склонил голову.

— Я знаю, что вы живете в мире на много уровней выше моего собственного, о Наиболее Уважаемый из Эмиров. Но мое убеждение в чистоте нашей Священной войны против неверующих дает мне огромную силу и веру в свою правоту, — сказал Сней.

— Твоя вера пока что очень далека от истинной, Сней, сын Махмуда. Если бы не любовь к тебе моей милой Жасмин, я никогда не смог бы выносить в своем обществе такое отвратительное создание. Ну что ж, пока что я тебя терплю. Но однажды мы все-таки сочтемся с тобой.

— Когда моя работа на земле будет завершена, когда моя служба Великому Избавителю нашего народа закончится, тогда я приму свою судьбу с честью, Ваше Святейшество.

Эмир отклонил знакомую напыщенную фразу жестом руки, впиваясь взглядом в существо, которое какими-то тайными путями судьбы стало мужем его милой Жасмин.

— Мне понадобится подтверждение моих полевых агентов о том, что первая фаза произвела желаемый эффект. Если все обстоит так, как ты говоришь, и пятое нападение будет завершено успешно, я буду готов перейти сразу же ко второй фазе. У тебя уже намечена первая цель?

— О Наиболее Уважаемый, я мечтаю поразить эту цель в течение уже многих, многих лет.

— А кто из убийц выполнит это задание?

— Она идеально подходит для исполнения задуманного, Ваше Превосходительство.

— Кто она? Амариллис? А может быть, Аберджин?

— Ах, вы имеете в виду Смертельный Паслен. Нет, повелитель. Это другая убийца, такая же исполнительная. Роза.

— Хорошо, посмотрим, что из этого выйдет. Я намерен продвигаться в своих намерениях как можно быстрее. Скажи, как обстоят дела с приготовлениями к завершающей стадии нашего великого джихада?

— Приготовления идут полным ходом, повелитель. Они уже близятся к концу.

— Подходящее местоположение проведения операции является критическим фактором. У доктора Сунга есть определенные требования, связанные с научной необходимостью.

— Я понимаю, повелитель. У меня есть гостиница на отдаленном острове Сува в Индонезии. Сам остров доступен только с воздуха. В джунглях есть взлетно-посадочная полоса, которую контролируют мои силы. Мы с Сунгом полагаем, что это место вполне подойдет для наших целей. Ангел Смерти взлетит с острова Сува.

Эмир подержал перед глазами бледно-розовую бабочку, и на мгновение Сней подумал, что он сейчас сунет ее в рот и съест, таким он казался счастливым после всего, что рассказал ему Паша.

— Судный день Америки, — произнес Эмир. — Теперь я так ясно представляю его себе.

— Да, повелитель. Я разделяю ваш восторг.

— Миллионы погибнут, — прошептал Эмир.

— Нет, повелитель, — мягко поправил его Сней бин Вазир. — Десятки миллионов ощутят над собой тень Ангела.

Не говоря ни слова, Эмир вновь погрузился в созерцание пышных белых орхидей, и Сней бин Вазир понял, что может идти. Он прикоснулся рукой к голове, словно проверяя, на месте ли она еще, и быстро скрылся в садах Эмира.

А тот, вновь оставшись наедине с возлюбленными орхидеями, погладил мягкие белые цветы и окунулся в их аромат, вдыхая полной грудью и шепотом разговаривая с ними.

— Все, что является необходимым для триумфа добра, — сказал он, тихо засмеявшись над собственной маленькой шуткой, — это лишь условие, чтобы люди не делали зла.

Залив Пенобскот, штат Мэн

— О господи, — Алекс Хок услышал в наушниках слова Конгрива, — что это было?

Они столкнулись с сильным воздушным потоком, когда набирали высоту, и небольшой гидроплан взбрыкнул, словно игривая лошадка.

— Просто дорожная тряска, констебль, — усмехнулся Хок.

— Я не вижу никаких причин для тряски, — сказал Эмброуз, поглядев вниз на залив Пенобскот из окна по правому борту, — и не вижу там никаких дорог, хотя мне жутко хотелось бы, чтобы сейчас мы ехали по дороге!

— Да не о чем беспокоиться, старина, — сказал Алекс. — Просто турбулентность у земли сильнее, чем на высоте. Вот сейчас поднимемся повыше, и все будет в порядке.

— Хм.

— Во всяком случае, согласно моим картам, от штата Мэн до острова Нантукет не пролегает никаких автомобильных или железных дорог.

— Должно быть, очень забавно шутить и чувствовать от этого радость.

— Так и есть.

Известный детектив закрыл глаза и попытался откинуться назад на маленьком сиденье, сцепив руки на внушительном животе. Он был в пестром твидовом костюме-тройке; но, как всегда, выказывая полное безразличие к искусству портного, Эмброуз надел желто-белую полосатую рубашку от Томаса Пинка и старый розовато-зеленый мадрасский галстук-бабочку, который приобрел очень давно в магазине господина Трайминэма на улице Фронт-стрит на Бермудах. Все это акцентировалось белым шелковым шарфом.

Алекс Хок положил гидроплан на крыло, вырезая изящную дугу в куполе неба над темно-синими водами залива. Запланированная схема полета говорила, что сначала надо было подняться на высоту пять тысяч футов. Он повторно проверил компас и карты и взял курс на юго-восток к острову Нантукет. Солнце поднималось все выше над восточным горизонтом, посылая золотые стрелы лучей над акваторией темного залива и густыми лесами штата Мэн, лежащими под крылом серебристого самолета.

Конгрив проявлял обычное беспокойство в полете. Вчера вечером в баре гостиницы Дарк Харбор он выпил изрядное количество ирландского виски. С утра у него было похмелье, и он заявил Алексу за завтраком, что хотел бы, чтобы обратный полет к острову Нантукет прошел гладко.