Тед Белл - Живая мишень

Что бесило Хока больше всего, так это новости, которые он смотрел по телевидению.

«Аль-Джазира», арабская телевизионная компания, давно уже заполняла телеэкраны съемками восторженных празднеств и народного ликования по поводу смертей американских солдат в Афганистане и Ираке. Террорист запускает с плеча ракету, и вертолет «Апач», полный молодых американских ребят, взрывается в воздухе огненным шаром. Грузовик, начиненный взрывчаткой, взрывается у здания командного пункта армии США. Люди на улицах хлопают в ладоши и ликуют. А теперь во всех домах и кофейнях люди смотрят новое реалити-шоу, как происходят убийства американских дипломатов и их семей. Каждая сцена убийства профессионально отснята и смонтирована. Никаких тебе помех, дрожащих картинок, все видно отчетливо — крупным планом.

Хок, Паттерсон и Конгрив сложили свои охотничьи принадлежности и грязные сапоги в оружейную комнату. Их добычей стали шестьдесят с чем-то птиц, не говоря уже о шести пьяных браконьерах.

— Напитки поданы в библиотеку, милорд, — заявил Пелхэм, появившийся в дверях. — Ужин будет подан в восемь, то есть через час. У вас запланирован брифинг с представителями разведки ровно в девять и видеоконференция с мистером Санном в Лэнгли в десять часов.

— Спасибо, Пелхэм, — сказал Хок. — Ты предупредил нас вовремя. Значит, у мистера Конгрива есть ровно шестьдесят минут, чтобы употребить предельно возможное количество виски.

— Ну, Алекс, — пробормотал Конгрив, — ты действительно испытываешь мое терпение каждую секунду.

С тех пор как Хок прекратил пить виски, он при каждом удобном случае старался поддеть Эмброуза, который не собирался отказывать себе в удовольствии выпить.

— Просто поддразниваю тебя, констебль. Чтобы не утратить уверенности в себе.

— Однажды я бросил пить, — сказал Конгрив. — Это были худшие двенадцать часов моей жизни.

— Прошу прощения… Мистер Паттерсон, — продолжал Пелхэм. — Недавно из Лондона на мотоцикле прибыл курьер с личным сообщением для вас. Я оставил конверт рядом с телефоном на столе в вашей комнате, сэр.

Десять минут спустя вымытый и чисто выбритый Хок стоял спиной к горящему камину в библиотеке стиля восемнадцатого века. В ней было приблизительно три тысячи томов. По обеим сторонам от камина располагались два глобуса — небесный и земной, а из ниши в стене смотрели мраморные бюсты классических литераторов.

Сегодняшняя ночь обещала быть долгой.

— Смотрите-ка сюда. Прошло семь дней, с тех пор как мы потеряли дипломата, — начал Конгрив. Он сделал паузу и глотнул виски. — Затишье. Это затишье перед бурей. Бин Вазир готовится к чему-то более серьезному.

— К сожалению, это не совсем точно, старший инспектор, — спокойно произнес Паттерсон. Немного помолчав, Паттерсон осушил бокал бурбона и торжественно посмотрел на двух своих друзей.

— Вообще-то мы потеряли еще одного посла, — продолжил он. Его прищуренные глаза блестели в свете горящего огня. — Как раз сегодня утром.

— Мне очень жаль, Текс, — сказал Алекс. — Я так и знал, что на этом дело не остановится. Что случилось на сей раз?

В этот момент в библиотеку вошел Пелхэм.

— Обед подан, милорд.

— Расскажу за ужином. Это вообще нечто потрясающее, — взволнованно сказал Паттерсон Алексу.

Майами

Стокли Джонс пришел в сознание в одной из самых красивых комнат, которые когда-либо видел. Сидя на пухлом, обитом материей стуле, сделанном, казалось, из золота, он начал понемногу думать, что попал на небеса. Последнее из того, что он помнил, — это как он стоял у входа в «Бискайю» и о чем-то разговаривал с Россом. Потом кто-то открыл входную дверь и воткнул шприц ему в шею.

— Глянь-ка туда, Росс, — сказал он, обращаясь к своему компаньону. — Все эти золотые ангелочки. Мне кажется, что мы уже в раю.

Золотые и мраморные статуи, большие хрустальные люстры и картины на потолке напоминали иллюстрацию из какого-нибудь путеводителя. Камин был такой большой, что можно было легко зайти в топку, пригласить еще несколько человек и устроить там ужин, а мраморные колонны — что в чертовом дворце где-нибудь в Европе.

Был даже орган. Со здоровенными золотыми трубами, как в Рэйдио-Сити — ну, может быть, немного меньше. Да, ничего себе местечко, скромное. И комфортабельное.

— Ну вот, теперь можно навсегда забыть о проклятом Гарлеме, Росс, — сказал Сток. — Эй, Росс?

Росс не отвечал. Он был в десяти футах от него. Сидел на стуле точно так же, как Стокли, только его голова была опущена и упиралась подбородком в грудь. «Кайфует еще, — решил Сток, — определенно не отошел от наркоты». Тогда он увидел Проповедника. Парень лежал ничком, растянувшись на мраморном полу. Вокруг его головы расползлась большая красная лужа. Кровь? Да. Это была кровь.

Ах ты, черт! Проповеднику крышка.

Сток попробовал встать, но не смог. Не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Не иначе как он был привязан к золотому стулу. Надо разбудить Росса, пусть он посмотрит. Может, Тревору можно чем-то помочь. Его горло пересохло, и он чувствовал головокружение, но зрение вернулось окончательно.

— Росс? Эй, Росс, ты спишь, что ли? Давай, брат, вставай. Просыпайся, дружище, помоги Проповеднику. Мне кажется, я не смогу этого сделать.

Росс молчал.

Теперь-то совершенно ясно, что это никакие не небеса. Он посмотрел на свои руки и увидел, что они примотаны пленкой к стулу. И ноги тоже. А Росс? Да, и Росса замотали, как муху. Похоже, что никто теперь не поможет бедному Проповеднику. Он осмотрел комнату, и все понемногу стало ясно. Да. Он вспомнил.

Особняк, который был музеем. Еще этот парень — как там его? — Кихот Фокс, что ли. Сток знал много богатых людей, сновавших рядом с Алексом Хоком за все эти годы. Деньги, деньги, деньги. Этот тип должно быть богат безмерно, раз купил себе музей и тут же в него заселился. Это явно были офшорные фонды, припасенные на черный день. Блин, да это, наверное, один из тех кокаиновых баронов, который когда-то был у кормушки Фиделя. Заграбастал себе столько наличных, сколько мог, пока не было опасности.

А котелок-то у него все еще варит, недаром он бывший коп. Сток чувствовал это. Есть пока грецкий орех под его черепушкой. Ну и здорово, этот орех ему еще может понадобиться, если появится шанс свалить из этого проклятого музея, не став экспонатом.

— Ну что, уже чувствуете себя отдохнувшим? — спросил его кто-то.

Рослый, стройный парень. Симпатяга. В зеркальных темных очках, как у летчика. A-а, да неужто это тот самый парень, который так внезапно слинял из «Фонтенбло»? Он стоял в окружении десяти или двенадцати китайцев в одинаковых черных пижамах, которые все как один держали в руках штурмовые винтовки.