Георгий Зотов - Эль Дьябло

– Что вам от нас нужно? – спрашивает Олег.

Немец с излишней театральностью разводит руками в перчатках.

– Конкретно говоря, вы сами, – отвечает он, и Олег мысленно жалеет, что не видит ни выражения лица, ни глаз собеседника. – Но сначала я желал получить доказательства, что вы – тот самый пришелец, попавший сюда из иного мира. Поэтому установил за вами слежку через веб-камеру в Секс-Сити, дабы убедиться в своей догадке. Такое многократно случалось и раньше, – как правило, эти люди погибали прежде, чем я их находил. Но с вами – особый случай… Я опасался вас спугнуть, поскольку вы – мой последний шанс на возвращение… Я здесь слишком долго. Знайте, никому из нас не выбраться отсюда поодиночке. Ключ к лазейке на Землю – наша тройка. Я, вы и девушка из этой реальности. Только собравшись все вместе, мы сумеем открыть портал перемещений. Простите, что излагаю так сумбурно… Я очень взволнован, что мы наконец встретились.

Офицер кивком указывает на винтовку рядом с мертвецом:

– Поднимите её. Я не собираюсь причинять вам зла: поверьте, мы сидим в одной лодке. Снова приношу извинения, что силой захватил вашу даму, заставил её прийти сюда и смертельно напугал вас обоих. Сейчас же нам необходимо покинуть здание и поскорее перебраться в другое кино. Петров, мир его праху, привёз вас в пригород, где снимаются псевдоисторические детективы, а значит, скоро тут появятся следователи и милиция, дабы поймать немецких шпионов. Идёмте. Только со мной вы сможете вернуться.

– Почему? – тупо спрашивает Олег.

Полковник пожимает плечами – видно, как морщится витой погон.

– Потому что иначе вы застрянете здесь навсегда.

…Камера показывает сверху трёх людей, быстро выходящих из помещения «Справочной»: двое мужчин и одна женщина. Они подходят к припаркованному сбоку от дома автомобилю – кажется, старая немецкая машина сороковых годов, «Опель Кадет» или нечто вроде того. Троица уезжает: клубится пыль, за ней не видны багажник и колёса машины. Спустя совсем короткое время к «Справочной» прибывает кавалькада чёрных легковушек плюс грузовики, откуда спрыгивают солдаты, держа в руках автоматы с круглыми дисками. Военные профессионально окружают здание и кидают внутрь гранаты. «Справочная» подпрыгивает от взрывов, из разбитых окон вырываются пламя и тёмный дым. Идут заключительные титры, но они такие мелкие, что невозможно разглядеть роли.

Экран вновь темнеет – до черноты.

(город Кальяо, 15 км от Лимы, 28 октября 1931 года)

…Михаил уже десять раз пожалел, что согласился на встречу именно в этой таверне. Забегаловка, полная шлюх и портовых грузчиков, донельзя пропахла рыбой пополам с блевотиной. Да ещё и ветер с океана – аж стены трещат, окна хлипкие, дует изо всех щелей. Полицейский поднял воротник куртки и поднёс к губам кружку, полную сомнительного варева вроде грога. Официантка – здоровущая темноволосая индианка в грязном переднике – поставила перед ним плошку с супом, сплеснув жидкость на стол. Из недр супа грустно торчали красные хвосты «карабинеров» – крупных перуанских креветок.

– Пожалуйста, сеньор.

– Спасибо, красавица.

«Красавица» улыбнулась, собрав жирные складки вокруг рта и став похожей на морского льва. По дороге к стойке она завлекательно оглянулась на Михаила и едва не снесла столик с пьяными моряками. «Если связной сейчас не появится, мне конец», – мелькнуло в голове Мигеля. К счастью, связной вошёл именно к финалу этих коротких, но весьма печальных размышлений. Худощавый человечек в надвинутой на лицо кепке плюхнулся рядом на стул, выбрав тот, который поближе к стене.

– Мы могли бы просто встретиться на помойке, – ухмыльнулся Мартинес. – По крайней мере, запах тот же, да и качество продуктов ушло не слишком далеко. Мне стоило большого труда избавиться от телохранителей из министерства, – только когда соврал, дескать, еду тайком от жены к горячей любовнице, меня оставили в покое. Самое интересное – у меня вообще нет жены, но наша полиция с детства свято верит на слово.

Человечек не оценил юмора.

– Здесь ни тебя, ни меня никто не знает, – прошептал связной, перегнувшись через стол. – А в Лиме все осведомлены, кто я и кем работаю. Если в городе нас заметят вместе, думаю, у обоих возникнут сложности. Ничего, похлебай супчик. После пятого глотка привыкаешь. Да, креветки последней свежести, но не помрёшь. Зато дёшево…

Скривившись, Мигель отодвинул суп с креветочной могилой.

– Ты узнал то, что я просил? – не выдержал он.

– А когда я этого не делал? – ответил вопросом связной. – Деньги у тебя с собой?

Михаил достал из внутреннего кармана почтовый конверт и подтолкнул его по столешнице. Связной не стал вскрывать, лишь положил сверху ладонь, смяв бумагу пальцами.

– Купюры по пять солей, – сообщил Мигель. – Как ты и хотел.

Этот неприметный человечек работал на него давно, – всякий раз, когда требовалось «накопать» информацию на уровне Национальной полиции, в дело вступал офицер Диего Марискос из отдела внутренних расследований. Обременённый (как и все индейцы) большой семьёй, Марискос страдал от вечного безденежья, однако взятки брать ему было негде. В основном деньги поступали от мелких лавочников, чьи магазинчики стражи закона брали «под защиту», и вкрадчивых сутенёров Баррио де Чино. Помимо несомненного порока продажности, Диего обладал одним веским положительным качеством – за деньги он мог разнюхать любую секретную информацию в среде полицейских. Мигель многократно пользовался его услугами – и ни разу потом не пожалел. Марискос просиял, вторично помял конверт, угадывая количество банкнот, и его лицо приобрело нежное и довольно-таки сладостное выражение.

– Я жду, – прервал нирвану полицейского Михаил.

– Прекрасно, – улыбнулся Марискос, показав гнилые зубы. – Я тебя не разочарую.

Они быстро обсудили дело – еле слышным шепотом, соприкасаясь головами. Диего протянул Мигелю пачку фотографий, тот задал волнующие его вопросы и, судя по всему, получил нужные ответы. Мартинес задумчиво посмотрел в потолок, после чего вновь обратил взгляд на Диего, склонился к уху осведомителя. Тот кивнул. Затем встал и, не оглядываясь, покинул таверну. Официантка подошла забрать остывший суп.

– Ещё что-нибудь, сеньор?

– Да, сердце моё, – не поднимая головы, произнёс Мигель. – Стакан писко .

Отвратительно пахнущая водка («казёнка» в России, по справедливости сказать, тоже не благоухала духами «Любимый букет императрицы») согрела организм с первого же глотка. Мигель от души ненавидел писко , но в портовой таверне не закажешь арманьяк или шампанское.

Ему ужасно хотелось сказать: «Так я и думал».