Рольф Бёрлинд - Темная сторона Швеции (сборник)

– Сколько тебе лет, Яннике? Тридцать шесть? Когда ты наконец станешь самостоятельной?

Яннике знала, что глубоко внутри мама рада, что они с Артуром расстались. Ведь он был мусульманином, да еще и с темным цветом кожи. А ее мать всегда тяжело воспринимала людей, непохожих на нее. Глядя в окно на заснеженные поля, она вспомнила тот день, когда познакомила маму с Артуром. Ее поразила внезапная агрессия матери. «Ты ее и бурку носить заставишь?» Артур промолчал. Он был тактичным человеком. Обычно он старался не показывать своих эмоций, но мама достала и его. Наконец Артура прорвало, и он с такой силой поставил чашку на стол, что у нее отвалилась ручка. Это была чашка из кофейного сервиза бабушки Бетти с узором в виде плюща. Ей пришлось бежать за ним по улице и умолять остаться.

– Не злись. Она не это хотела сказать! С ней такое бывает.

Но сама Яннике знала, что мать сказала то, что хотела, и что ей придется выбирать между ней и Артуром.

Яннике выбрала Артура. Он хорошо с нею обращался, заботился, утешал, когда ей было грустно. В постели с ним было лучше, чем с кем бы то ни было. Когда она осталась без работы, он ее поддерживал, по крайней мере в первое время. Покупал разные вкусности, дарил подарки. Даже связался с профсоюзом и спросил, как шведское трудовое законодательство позволяет выкинуть порядочного человека с работы без серьезных на то оснований. Начались переговоры, в процессе которых, разумеется, выяснилось, почему ее выгнали. Все эта язва Гунхильд и ее россказни. Артур с Яннике сидели по одну сторону стола, Гунхильд и омбудсмен [4] Омбудсмен – должностное лицо, на которое возлагаются функции контроля за соблюдением прав и интересов граждан в деятельности органов исполнительной власти. – по другую. Язва Гунхильд сняла свои уродливые старомодные очки. Руки у нее дрожали. Это еще вопрос – у кого проблемы со спиртным.

– Ваша подруга каждый день приходила на работу в нетрезвом состоянии. Мы долго это терпели. Слишком долго. Но больше у нас нет сил.

Яннике видела, как у Артура перехватило дыхание.

– Простите, но это не может быть правдой, – сказал он не совсем грамматически правильно. Он хорошо говорил по-шведски для иностранца, но все равно в речь закрадывались ошибки. Но лучше бы он сейчас помолчал.

– Да? А что говорят коллеги? – спросил без особого интереса омбудсмен. Во время разговора он по большей части игрался с открывашкой.

И эта язва Гунхильд, ее начальница, открыла портфель и достала оттуда свернутый и перехваченный резинкой лист.

– Вот, – объявила она и начала медлено стягивать резинку. Под текстом на листе оказалось десять подписей. Все ее коллеги. Даже Марья, которой она так доверяла…

Поезд подкатил к платформе в Сёдертелье. Яннике вышла, на ходу натягивая рюкзак, в котором лежали две упаковки таблеток, полученных по рецепту в аптеке «Шиле». Всего сто таблеток. От этого знания ее бросало в жар. Все будет хорошо. Скоро ее страдания закончатся.

Квартира ее располагалась на первом этаже, так что Яннике все время держала шторы задернутыми, боясь любопытных взглядов. Дети часто стучали ей в окно, бросали какашки и комки грязи. Жаловаться родителям не было смысла. Лучше всего было просто притворяться, что ничего не замечаешь. У подъезда столпились дети. При виде ее они даже не сделали попытки освободить проход. Один из них показал ей язык. Сразу вспомнились слова доктора о том, что таблетки на вкус как конфеты. Протиснувшись между детей, она вошла в подъезд. Голова кружилась. Оказавшись в квартире, Яннике тут же направилась прилечь. Сердце билось в груди как безумное. Пот лил ручьем. Зажмурившись, она застонала. Спустя какое-то время поднялась, вышла в кухню и налила себе стакан рома, который осушила в несколько глотков. Только тогда головокружение прекратилось. Но тут вспыхнули воспоминания о встрече с профсоюзом.

Злоупотребление алкоголем на рабочем месте. Ничто не действовало. Замечания, выговоры, предупреждения, доверительные беседы… Чем дольше длилась встреча, тем тише становился Артур и тем больше увеличивалась пропасть между ними. Ей стало страшно. Вечером, когда они вернулись домой, ему было пора уходить на работу. Он продавал билеты в метро на станции в Старом городе – одной из самых сложных в городе. Неподалеку собирались нацисты. Они не упускали случая поиздеваться над ним. Даже губы у него были бледные, когда он повернулся и сказал:

– Я хочу, чтобы тебя не было, когда я вернусь.

– Что ты сказал?

– Собери вещи и проваливай.

– Но Артур… ты не можешь…

Артур поднял руку, и на мгновение она решила, что он собирается ее ударить.

– Ты лгала мне. Это хуже, чем измена.

– Но это они лгут! – крикнула она. – Мерзкая Гунхильд все это придумала. Ты должен мне верить. Я люблю тебя!

Лицо у него было напряженное.

– А надписи?

«Подписи», – подумала она. Она часто подшучивала над его ошибками. Он тоже смеялся, игриво толкая ее на кровать со словами: «Как ты смеешь надо мной смеяться? Сейчас получишь!» Но теперь, стоя перед ней в униформе, Артур был похож на незнакомца. Раньше ей казалось, что он выглядит сексуально. Но теперь ничего сексуального не осталось, только отчаяние.

– Это она вписала туда все имена. Она меня ненавидит, потому что считает, что я представляю угрозу ее положению. Я ведь моложе. Она просто на дух меня не выносит.

Он потянулся за сумкой, из которой торчал блокнот. Когда в метро наступало затишье, он обычно рисовал.

– Достаточно, Яннике.

Те же слова, что язва Гунхильд сказала ей в последний день на работе.

«Ты знаешь, что мы уже об этом говорили раньше. С нас достаточно».

Яннике начала смеяться истерическим горловым смехом.

– Что именно ты хочешь сказать?

Гунхильд вся вспыхнула. Даже морщинистая грудь налилась красным.

– Не придуривайся!

– Я не придуриваюсь. Я не понимаю, о чем ты. Тебе мерещатся вещи, которых нет. Ты все выдумываешь. Ты митоман, вот ты кто.

Она даже загордилась собой – надо же какое умное словечко ввернула в нужный момент.

– Мы можем поступить по-другому, если желаешь. Устроить собрание коллектива. Но в этом будет мало веселого. Для тебя.

Яннике резко перестала смеяться.

– Сказать тебе кое-что? – заявила она, чувствуя себя полной сил и энергии. – В этой компании вообще не бывает ничего веселого. Никогда! – Она сопроводила свои слова хлопком в ладони. – А тон всегда задает начальство.

И с этими словами Яннике ушла.

Пакет из аптеки лежал на кухонной стойке. Головокружение уже прошло. Она достала упаковки с лекарствами, покрутила в руках. Ярко-красный треугольник сигналил об опасности.

– «Декстромордифен», – произнесла она беззвучно, акцентируя губами каждый слог. Из одной упаковки женщина вытащила блистер с маленькими продолговатыми капсулами.