Рольф Бёрлинд - Темная сторона Швеции (сборник)

Декабрь 1981 года. Ночь накануне праздника Святой Люсии. Одна из центральных улиц Гётеборга. Шум и гам, пьяные драки, модная молодежь. На каждом углу кто-то блюет. Неожиданно идет снег. Может, это он завлек на улицы столько людей… Шарлотта Лугн была тогда простым инспектором, юной и неопытной, как неоперившийся птенец. Гимназиста Эрика Граната нашли мертвым на улице Гейергатан, в десятке метров от главной улицы Авеню. Там было полно народу, но никто не видел убийство. Никаких свидетелей. Никаких следов, несмотря на свежевыпавший снег. Ему было всего девятнадцать лет. Все походило на пьяную драку или ограбление. Эрик Гранат стал жертвой бессмысленного уличного насилия – этот термин тогда только входил в употребление, как будто в насилии может быть какой-то смысл. В городе куча пьяной молодежи. Поблизости много клубов. Бумажник убитого исчез. Отсутствие свидетелей удивляло, но в восьмидесятые никто не обращал внимания на парней, дравшихся в переулке. Только одно указывало, что за этой смертью могло стоять что-то другое. Эрик Гранат носил на шее золотой крест – украшение, которое ему подарили на первое причастие. Крест был сорван с цепочки и исчез. Но вскоре его нашли. Крест засунули юноше глубоко в горло. А на шее остались красные отметины от рук убийцы, который задушил нарядного молодого человека и оставил в снегу. Учитывая символизм подобного жеста, полиция выдвинула теорию убийства по религиозным мотивам. Мальчик был из верующей семьи. Они состояли во Фри Чюрка – свободной церкви. Отец был бизнесменом и уважаемым человеком, состоявшим во многих благотворительных обществах. Семья считалась весьма зажиточной. Но полиция так и не смогла найти ответ на простой вопрос: почему убили Эрика Граната? И имело ли убийство отношение к его вере? Большинство друзей Эрика тоже были верующими. Он дружил с прихожанами Пингстчюркан и детьми членов общины, в которую входили его родители. Шарлотте вспомнилось, как быстро выяснилось, что эти правильные и богобоязненные с виду детишки пили и веселились не меньше их ровесников. Но заставить их говорить о выпивке и романтических связях было сложнее, чем о том, видели они или нет, как убили Эрика Граната. Эти подростки жили в замкнутом мире, сложном для понимания. Их можно было сравнить с мафиозными группировками, с которыми Лугн не раз приходилось сталкиваться впоследствии. У Эрика на тот момент не было девушки. Не было врагов. Он ни с кем не ссорился. Послушный мальчик. Просто скука. Но несмотря на большой круг друзей, никто из них не мог утверждать, что хорошо знал Эрика. Дело не двигалось с места. Всем казалось, что у преступления был мотив, но никто не мог понять какой. К тому же оставался вариант ограбления. Возможно, убийца сунул крест в горло жертвы в приступе паники, без особой цели. Такое иногда случалось. Из-за отсутствия улик после восьми месяцев безрезультатных поисков дело попало в архив. Пару раз в последующие годы оно поднималось. Бульварные газеты писали статьи, критикуя плохую работу полиции. Но никаких новых улик так и не появилось, и убийца Эрика оставался на свободе…

Двадцать пять лет прошло – и вот в Рождество раздается звонок. Конечно, срок давности преступлений составляет двадцать пять лет. Шарлотта улыбается матери Эрика, про себя кляня чертову старуху. «Молчать все это время… Кого ты защищала? И как могла столько лет хранить тайну? Ведь это твоего сына убили. Твоего собственного сына».

Но на губах Шарлотты улыбка. Нейтральное выражение лица. Открытый взгляд, в котором читается: «Расскажи мне, верь мне». Шарлотта знает, как нужно вести допрос. Теперь знает.

– Вы хотели что-то мне сказать. Я здесь. Я слушаю.

– Я хотела сначала рассказать, почему позвонила именно вам. Внезапно мне показалось… что я наконец могу все рассказать… но только вам…

Шарлотта хмурится, но старается не показывать своих истинных мыслей. Ловиса Гранат наклоняется к столику и берет тонкую фарфоровую чашку. Она держит ее за ручку, отставив мизинец в сторону. Осторожно пьет горячий чай, вдыхает аромат, наслаждается вкусом. Шарлотту Лугн раздражают эти аристократические замашки, но она старается сдерживаться. Ловиса Гранат молчит. Шарлотта озирается по сторонам. Ее внимание привлекает фарфоровая статуэтка на столике. Обычно ей не нравятся такие декоративные безделушки, но что-то есть в этой хрупкой девочке в шляпке и широкой юбке. Неосознанно она протягивает руку и берет фигурку. Та приятно холодит руку.

– Я бы предпочла, чтобы вы ее не трогали.

– Простите, я не подумала… Она дорогая? Такая изящная…

– Не очень. Но она моя любимая. Не хочу, чтобы ее пачкали.

«Странное выражение», – думает Шарлотта. Ей не нравится намек в словах Ловисы, но она сдерживает резкий ответ. Шарлотте нужно дослушать рассказ до конца.

Ловиса Гранат отставляет чашку в сторону.

– Вообще-то я недоумеваю, почему вы еще тогда не поняли, в чем дело. Вы были… Я не забывала о вас все эти годы. Думала, что когда-нибудь все расскажу. Потому что вы единственная можете понять. Мне даже казалось временами, что вы догадываетесь, но вам не хватало опыта, вы еще не научились полагаться на интуицию…

Шарлотта ловит себя на том, что ее челюсть отвисла после этих слов. Что эта женщина имеет в виду?

– Не понимаю. Я не была ответственной за расследование. Я только…

– Знаю. Но вы почти напали на след. Вы задавали правильные вопросы, но невнимательно слушали ответы. Помните, как вы пришли в дом, где мы жили? На следующий день после смерти Эрика?

Шарлотта кивает. И вспоминает… Отец Эрика Леннарт Гранат встретил их у входа в дом. Весь двор завалило снегом. И до́ма было не теплее, чем на улице. Шарлотта помнит, что Леннарт все время откашливался, особенно когда говорила Ловиса. Это чудовищно мешало, но кто осмелился бы упрекнуть отца, который только что потерял сына? Ей тогда показалось, что он пытается проглотить слезы и не выдать своего горя, желая оставаться сильным мужчиной. Но это изрядно мешало допросу. Шарлотте и ее более опытному коллеге было сложно сконцентрироваться на разговоре из-за этого постоянного кашля. Казалось, он пытается выкашлять комок из горла. Шарлотта вздрагивает при воспоминании об этом мерзком звуке.

– А где он, кстати?

– Он?

– Ваш муж Леннарт.

– Он вышел за газетой. Скоро вернется….

Это звучит абсурдно. Особенно в такой вечер. Как будто он сейчас появится, наряженный Санта Клаусом… Неправдоподобно. Старушка что, лжет ей в глаза?

Шарлотта снова умолкает, не желая прерывать рассказ.

– Будьте добры, продолжайте. Что мне следовало понять тогда?

– Какой первый вопрос вы тогда задали?

– Тогда? Мне жаль, но я не помню. Это же было двадцать пять лет назад.