Алексей Синицын - Самоучитель Игры

– Ну, я не могу утверждать наверняка, что Наместник всё в подробностях знал с самого начала. Возможно, Патриарх Тлаху, как и нас, в своё время известил его каким-то письмом о некоторых важных обстоятельствах, из которого тот и сделал соответствующие выводы. – Кроуз поигрывал чётками, найденными им в тайнике Ся Бо, как бы и не зная, что сказать дальше. – Ведь Наместник Лунгху, думаю, мудрый человек…

– Да, да, Джозеф! – послушник решительно вернул платок инспектору. – Я забыл о главном смысле послушания! Послушание – это не кратчайший путь к цели, это путь смирения и познания истины длиною в жизнь! – но едва привстав и торжественно замерев в патетической позе, тут же обмяк и снова плюхнулся за свой письменный стол. – Что же мне теперь делать?

– Нам, дорогой Лемюэль, нам, – твёрдо и отчётливо поправил его Кроуз. – Мне нельзя нарушить предсмертной воли моего отца. А она состоит в том, чтобы я оставил службу в полиции, и помог Вам разыскать настоящий Самоучитель Игры.

Теперь Джозеф Кроуз напоминал всей своей фигурой литой, бронзовый монумент, то ли революционерам-романтикам, борющимся за свободу Греции, то ли отважным первооткрывателям Австралии.

– Вот как? Я всегда знал, сколь благородным человеком был покойный мистер Эдвард Кроуз, но его слова сумели заново растрогать моё бедное сердце, – носовой платок снова, каким-то образом незаметно оказался в руках у Смита.

– Я завтра же подам рапорт полковнику Бэйли! – решительно объявил инспектор. Мой друг, Вы должны помочь мне разгадать загадку смерти Ляо, а потом мы вместе отправимся в монастырь Тяо Бон, – всё это он произнёс, как во сне, но вместе с тем отчётливо и твёрдо.

– В монастырь Тяо Бон?! – руки послушника затряслись. – Но Вы уверены, Джозеф…

– Иного выхода всё равно у нас нет.

Джозеф Кроуз быстрым шагом покинул гостиную, ему нужно было ещё раз всё хорошенько обдумать наедине с собой. И он решил это сделать не как обычно, в своей спальной комнате, а в отцовском кабинете, в котором всё, казалось, теперь поддерживало его и направляло на какой-то неведомый путь «чистых помыслов сердца», начавший удивительным образом открываться расчётливому и честолюбивому «ищейке» только со смертью отца. Именно так он теперь брезгливо оценивал себя в своём недавнем прошлом.

Ровно на 9 день по кончине Кроуза-старшего, Кроуз-младший, надев парадный лейтенантский мундир и до блеска надраив свой полицейский жетон, явился в Управление Британской Колониальной полиции Гонконга с рапортом к полковнику Бэйли.

Полковник, завидя с раннего утра такой парад, в своём кабинете чуть не поперхнулся горячим чаем, который он любил заедать приготовленными его любимой супругой миссис Бэйли мягкими гренками, обильно сдобренными сливочным маслом. Начальник полиции Гонконга даже недоумённо оглянулся на внушительных размеров портрет королевы Виктории, висевший за его спиной, как бы осведомляясь у Высочайшей особы, не запамятовал ли он, случайно в ворохе неотложных дел, о каком-нибудь важном государственном празднике? Но лейтенант Кроуз, прямо перейдя к делу, тут же опроверг все его опасения на этот счёт.

– Что это, Джозеф? – Бэйли глянул на положенную ему на стол бумагу. – Рапорт?

– Так точно, сэр! – рапорт об увольнении со службы из Её Величества Британской Колониальной полиции.

Полковник Бэйли снова через плечо покосился на Викторию. Высочайшая особа безмолвствовала, но явно ждала каких-то активных действий от своего подданного, поставленного следить за порядком в её далёкой восточной Колонии.

– Джозеф, что всё это значит? – полковник поставил на стол стакан чая в подстаканнике, отложил на тарелку надкусанную гренку и с силой стал оттирать салфеткой свои пышные командорские усы. – Я возлагал на тебя такие надежды! Ты же, ты же… лучший молодой полицейский Гонконга! Как же я? С кем мне работать? Через год-другой я бы назначил тебя своим заместителем, а там глядишь и…

Всё это полковник Бэйли говорил сумбурно, и один раз даже схватился за сердце.

– Не с кем работать, Джозеф! Эти узкоглазые болваны… А индусы? Нет, даже не думай, я не подпишу! Прибавку к жалованию, это я могу с губернатором переговорить…

– Сэр, моё решение окончательно и бесповоротно! – жёстко прервал его Кроуз-младший.

– Ты обиделся на меня, что я не пришёл на похороны твоего отца? Ну, скажи, так? – полковник уже хотел было подняться со своего насиженного места, чтобы шагнуть навстречу Джозефу. Но тот поспешил упредить его от ненужного сближения.

– Это не имеет никакого отношения к принятому мною решению. Да, и если хотите знать, такова последняя воля моего покойного родителя, – спокойно пояснил инспектор.

Бэйли хотел, уже было, в сердцах, ляпнуть, что старый Кроуз перед смертью окончательно выжил из ума, но вовремя спохватился, вспомнив, что про покойников либо хорошо, либо никогда.

– Да, но на тебе два нераскрытых дела! – шеф снова расслабился и стал спокойно пить чай, закусывая его своим любимым лакомством. – Одно открыто по факту исчезновения Ся Бо, – говорил он с набитым ртом, – а другое гораздо серьёзнее, оно, если ты ещё не забыл, касается убийства нашей сотрудницы, переводчицы Ляо Вэнь Лянь. Между прочим, Британской подданной!

Он даже покрутил надкусанной гренкой перед Джозефом и в третий раз оглянулся на Её Величество.

Начальник Британской Колониальной полиции Гонконга уже почти торжествовал, но у Кроуза-младшего и на этот его ход была заранее припасённая домашняя заготовка.

– Сэр, мне нужен отпуск, но без отрыва от службы. Тогда я бы мог в течение каких-нибудь пары месяцев закрыть оба дела разом.

Бэйли с недоверием оглядел своего подчинённого.

– Отпуск без отрыва от службы – это что-то новенькое. Но, будь по-твоему, – сказал он, поразмыслив. – Твой рапорт останется у меня, и помни, я не подпишу его, пока ты не закончишь свою работу. А там, глядишь, и одумаешься, – полковник пробурчал это в свои седые командорские усы, скосив глаза на застрявшую в них крупную хлебную крошку, когда молодой лейтенант уже вышел из его кабинета.

«А что, так даже лучше, – рассуждал Джозеф Кроуз. – Все служебные права представителя власти останутся за мной, но у меня появится свободное время для предстоящего путешествия в горы к монастырю Тяо Бон. Два дела, о которых говорил полковник Бэйли, это, по сути, одно дело. И оно напрямую касается Самоучителя Игры! И чтобы там ни случилось, я уйду по окончании отпуска со службы в полиции. Отец, ты будешь гордиться мной!»

С этими мыслями инспектор, высоко подняв голову, гордо вышагивал в своём парадном мундире прямо посреди проезжей булыжной мостовой. И от него, как испуганные тараканы, разбегались в разные стороны попадавшиеся навстречу оборванцы-рикши со своими утлыми повозками и торговцы чаем с прямолинейными коромыслами на плечах, натыкаясь на лоточников, торгующих всякой экзотической снедью на обочинах по обеим сторонам улицы.