Майнет Уолтерс - Темная комната

Она вопросительно взглянула на Фрэнка и заметила, как он одобрительно приподнял бровь, затем Джинкс продолжила:

— Я полагаю, что, позвонив моим друзьям, родственникам и доктору, Саймон понял, что полиция Гемпшира ничего не будет принимать на веру, и его смогут арестовать только в тот момент, когда ко мне наконец вернется память. Я знала его долгое время, как примерного и любящего сына. Теперь я убеждена, что он постарался бы сделать все возможное, чтобы избежать таких серьезных переживаний для своих родителей, как суд над собственным сыном. Все это, конечно, грустно, но я не удивлена его решению покончить с собой.

— Мне кажется, он не мог бы перенести и того, что о его преступлениях узнали бы и коллеги, и прихожане. Как вы полагаете? — подсказал Чивер.

— Да, что касается его службы, он был весьма исполнительным и преданным своему делу священником, — подтвердила женщина. — Скорее всего, когда к нему вернулась ясность мышления, он был сражен тем, что успел натворить. И тогда он осознал, что бремя его вины падает на тех, кого он любит. Он был больным, а не таким уж безнадежно испорченным и плохим человеком.

Чивер поднялся из кресла и протянул руку Джинкс:

— Наверное, мои слова сейчас будут не слишком уместны, мисс Кингсли, но мне было очень приятно познакомиться с вами. Жаль только, что произошло это при столь трагических обстоятельствах. Возможно, вы еще понадобитесь нам для уточнения некоторых подробностей дела и подтверждения кое-каких деталей. Однако полагаю, что здесь никаких проблем у нас не предвидится. По опыту знаю, что благородство всегда выигрывает. А самоубийство легче принять тогда, когда для такого поступка имеется достаточно веская причина.

— Понимаю, — кивнула женщина, пожимая руку старшего детектива. — Если бы Саймон позаботился о том, чтобы авария действительно была похожа на обыкновенный несчастный случай, то я действительно бы волновалась значительно больше. Понимаете, я и сама не исключала того, что могла убить Лео и Мег. Они вели себя по отношению ко мне как самые настоящие негодяи. Но вот самоубийства я никак не могла совершить, это уж точно.

Чивер беспомощно заморгал:

— Значит, вы все же не были так безразличны к разрыву с Лео, как пытались доказать нам?

— У меня имеется кое-какая гордость, мистер Чивер, — неожиданно улыбнулась Джинкс. — Как-никак, а я все же дочь Адама Кингсли.

Фрейзер вырулил на главное шоссе:

— Ну, и каков окончательный приговор, сэр? — поинтересовался он. — Вы до сих пор полагаете, что она привлекла отца, чтобы тот убрал Харриса?

— Да, — почти равнодушно произнес Фрэнк. — Она боялась, что именно ей придется выдать Саймона. Джинкс не могла даже подумать о том, что мы поверим ей, поэтому и обратилась к отцу, чтобы тот нашел какой-то выход.

— Ну а я так не считаю. Меня поразила ее открытость и прямота, сэр.

— Но ведь она с гордостью заявила и о том, Шон, что является дочерью Адама Кингсли.

— Не понимаю, сэр, что в этом странного и почему вы обратили на ее слова такое внимание.

— Ты бы так не говорил, если бы тебе приходилось почаще встречаться с людьми такого сорта. — Фрэнк выглянул в окошко на залитый солнечным светом деревенский пейзаж. — Такие нигде не пропадут и всегда найдут выход из любой, казалось бы, безнадежной ситуации.

— Однако я бы не сказал, что им это удалось, когда произошло убийство Лэнди.

— Ну, тогда им пришлось трудновато. Надо было решать сразу несколько перекрестных проблем.

— Как это?

— Подозреваю, что дело происходило так. Она была уверена в том, что это отец убил Рассела, а он подумал, что это как раз ее рук дело. Если они оба потом узнали о существовании любовного романа, то поняли, что у каждого имелся мотив убить Рассела. По отдельности они проигрывали, а объединяясь — побеждали.

— А не кажется ли вам странным, что мисс Кингсли так ничего и не рассказала полиции? Ведь она, в конце концов, хотела, чтобы убийца ее мужа был наказан, да и к тому же до сих пор не слишком хорошего мнения о собственном отце.

— Это ты так решил, да?

— Ну, как-то не слишком положительно она о нем отзывается. Что-то я не почувствовал в ней дочерней любви и привязанности.

Чивер только улыбнулся, предпочитая держать свои мысли при себе.

— Итак, вы не собираетесь обвинять Адама Кингсли в убийстве Саймона, сэр?

Старший детектив закрыл глаза, подставляя лицо под теплые солнечные лучи:

— Мне показалось, что я неправильно вас понял, сержант. Вы что-то говорили про убийство?

— А разве вы не считаете, что… — Сержант запнулся.

— Что-что?

— Ничего особенного, сэр. Неважно.

Клиника Найтингейл, Солсбери.

12 часов 45 минут дня.

Мэтью Корнелл разлегся на скамейке в больничном саду. Открыв глаза, он увидел над собой внимательные глаза Алана Протероу:

— Привет, док. — Он прищурился от солнечных лучей, свесил ноги и, принимая сидячее положение, закурил.

Алан устроился рядом с ним.

— Приезжала полиция с какой-то дикой историей о том, что Саймон Харрис совершил самоубийство, — как бы между прочим заметил он. — Похоже, они рассчитывали на то, что Джинкс назовет имя своего отца, чтобы они смогли разделаться с ним раз и навсегда. — Он осмотрелся по сторонам. — Однако ей удалось убедить их в том, что она ничего не помнила до вчерашнего дня. А это означает, что ни она, ни кто-либо из ее друзей не могли ничего рассказать самому Адаму Кингсли.

Мэтью смотрел вперед:

— А зачем вы все это мне рассказываете?

— Из-за того, что я знаю, как вы любите все узнавать первым.

Молодой человек повернулся к доктору и ухмыльнулся:

— И, кроме того, как истинный экзистенциалист, вы хотите быть уверенным, что я действую добропорядочно. Угадал?

— Я бы сам лучше не смог выразиться, Мэтью.

— Ну что ж, я считаю, что честность и добропорядочность должна соответствовать справедливости. — Он повертел сигарету между пальцами. — Вы никогда не думали над тем, что бы потребовали жертвы убийц, если бы могли высказаться? Как самое малое, они настояли бы на том, чтобы их услышали так же, как их убийц.

— Между справедливостью и отмщением существует разница, Мэтью.

— Неужели? Единственное отличие состоит в том, как я это понимаю, что справедливость очень дорого обходится. Если бы это было не так, мой отец не мог бы себе позволить лечить меня в этой клинике.

Уже через полчаса Алан стоял рядом с Джинкс у эркера в ее палате, наблюдая, как высокий крепко сложенный мужчина в безупречном дорогом костюме поднимается с заднего сиденья «роллс-ройса» и не спеша выходит из машины.

— Это ваш отец?

— Да.

— Вы так и не объяснили мне, почему предпочитаете называть его просто Адамом.