Майнет Уолтерс - Темная комната

— Все учтено, — самодовольно хрюкнул Мэддокс. — Я заранее отправил туда Мэнди Барри, чтобы она выведала у персонала, кто и когда приходил к Джейн. Так вот, любящий папуля ни разу не удосужился навестить свою дочурку с тех пор, как ее поместили в эту больницу. Мачеха заявлялась однажды, и непохоже, что она еще раз сунет туда нос. Оба брата приходили по отдельности, и оба выметались из клиники в отвратительном настроении. Короче говоря, в этой семье и не пахнет взаимной любовью или уважением. Вряд ли кто-то из них решит пожертвовать воскресеньем ради встречи с мисс Кингсли.

— Ты шутишь с огнем, — сердито буркнул Фрейзер, ловя себя на том, что невольно становится соучастником неортодоксальных приемов и методов Мэддокса. — Строго придерживаться закона, как говорит главный. Он тебе здорово щелкнет по носу, если узнает, что ты посылал Мэнди шпионить за его спиной.

— А кто ему скажет? — беспечно произнес Мэддокс. — Как раз тут я вообще ничем не рискую. — Он вывел машину на главное шоссе и стал набирать скорость. — Послушай, приятель, тебе не мешало бы подзанять у кого-нибудь твердости характера. В нашем деле далеко не продвинешься, если время от времени не проявишь здоровую инициативу. — И он снова затянул свою панихиду насчет солнышка.

Фрейзер отвернулся и принялся разглядывать в окно пейзаж. Что действительно возмущало его в Мэддоксе, так это то, что этот ублюдок чаще всего оказывался прав. Инициативой на его языке называлось все, что угодно, вплоть до чересчур вольного обращения с вещественными доказательствами и уликами, но ему и это сходило с рук, поскольку Мэддокс, как выражался он сам, обладал «исключительным нюхом на виноватых». Сам же Фрейзер склонен был считать Гэрета нравственным банкротом. Не раз до его ушей доходили слухи, что в прошлом Мэддокс брал взятки. В таком случае, он оказывался ничуть не лучше людей, которых арестовывал. Шона всегда беспокоил вопрос эффективности полиции, особенно учитывая тот абсурдный факт, что стражей порядка заставляли действовать строго в рамках закона, в то время как криминальный мир плевал на все законы вообще.

Клиника Найтингейл, Солсбери.

2 часа 30 минут дня.

Алан Протероу внимательно слушал двух полицейских, и на его дружелюбном лице постепенно возникало хмурое выражение.

— Очевидно, здесь кроется еще что-то, — высказал он свое предположение. — Если полиции Хаммерсмита требуется выяснить адрес родителей мисс Харрис, почему им просто не позвонить мисс Кингсли и не спросить ее об этом по телефону?

— Потому что в послании, адресованном мисс Харрис, она называет это место «больницей для чокнутых», — тут же принялся объяснять Мэддокс, — и, как вам известно, существуют особые правила, руководствуясь которыми полиции разрешается опрашивать психически нездоровых людей. Поэтому, прежде чем связаться с мисс Кингсли, полиция Хаммерсмита попросила нас выяснить, почему она находится в такой клинике. Мы узнали у коллег из Фордингбриджа, что мисс Джейн Кингсли была помещена сюда из-за попытки совершить самоубийство после того, как ее бросил жених ради мисс Харрис. Мы не имеем ни малейшего желания беспокоить ее без видимых причин, и поэтому посчитали, что будет лучше, если вопросы ей станут задавать полицейские в штатском.

Алан проявил выдержку, никак не отреагировав на определение своей клиники как «больницы для чокнутых». Более того, он постарался не показывать своего отрицательного отношения к Мэддоксу, который не понравился ему с первого взгляда, когда бесцеремонно ввалился в кабинет, подобно тому как в комнату проникает дурной запах, с которым уже поздно бороться.

— Ну, а почему вы предварительно не связались со мной? — подозрительно спросил он. — Я бы с удовольствием сам выяснил для вас их адрес.

Мэддокс поднял вверх обе руки, как бы признавая свое поражение:

— Ну, хорошо, я буду честным с вами до конца, сэр. Проблемой является не сама мисс Кингсли, а ее отец. И мы получили весьма ясные инструкции сверху. Не давать Адаму Кингсли никаких поводов для того, чтобы он подал в суд на полицию Гемпшира за умышленное бесчувственное отношение к его дочери. Мы и понятия не имеем, какая реакция может последовать на вопросы, касающиеся женщины, которая соблазнила жениха Джейн. Может быть, само упоминание имени мисс Харрис заставит ее биться головой о стенку, а у нас не так много денег, чтобы еще судиться с обиженным миллионером, который и без того обеспокоен душевным состоянием своей дочери. — Он опустил руки. — Я надеюсь, вам понятны наши опасения? Она сама признала, что находится в больнице для чокнутых и боится даже выходить из палаты. Это ее точные слова, сэр.

Фрейзер молча поражался тактике Мэддокса. Если у Протероу и возникли какие-то подозрения по поводу появления полиции в его клинике, то теперь он приложит все усилия, чтобы защитить и свой престиж, и свою пациентку.

— Я был бы весьма обязан вам, инспектор, если бы вы перестали называть мое заведение «больницей для чокнутых», — резко бросил он. — Дело в том, что Джинкс обладает здоровым цинизмом и неистощимым чувством юмора. Не забывайте об этом, когда будете беседовать с ней. Что касается ее ментального состояния, то она вполне здорова. В этом я абсолютно уверен. Правда, у нее наблюдается потеря памяти относительно событий двухнедельного промежутка времени, но в остальном можно сказать, что она в полном порядке.

— Что ж, это приятно слышать, — с облегчением выдохнул Мэддокс. — Значит, мы можем без опасений поговорить с ней?

— Конечно, если она сама этого захочет. Я не вижу причин запретить вам это. — Он встал и провел их к двери, обращая внимание на то, каким неодобрительным взглядом Фрейзер окинул Мэддокса. Видимо, ему тоже все это пришлось не по душе. Язык телодвижений о многом рассказал проницательному доктору. Особенно о попытках все же сохранять некую дистанцию между сержантом и Мэддоксом. Алан повел их по коридору. — Думаю, все же будет лучше, если я поприсутствую в палате, — предупредил он и постучался в комнату с номером «12».

— Я не вижу причин запретить вам это, — съехидничал Мэддокс. — Конечно, если она сама этого захочет, — добавил он с равнодушным видом.

Через несколько секунд Джинкс выслушивала уже знакомую доктору версию причин появления полицейских в ее комнате. Женщина сидела в кресле у окна и, кроме пожелания «доброго дня» ничего не сказала до тех пор, пока Мэддокс, наконец, не замолчал. Но и даже тогда она не торопилась отвечать, а некоторое время внимательно изучала детектива. При этом на ее бледном лице появилось выражение искреннего любопытства.

— Родители Мег живут в деревне рядом с Ворминстером. Она называется Литтлтон-Мэри, — наконец заговорила она. — Ее отец священник. Боюсь, что я не смогу дать вам номер телефона: он записан в моей книжке, а ее у меня при себе нет. Отца ее зовут Чарльз.