Майнет Уолтерс - Темная комната

Доктор обернулся:

— Моя проблема заключается в том, что приходится просто верить вам на слово. Как ни жаль бедного Рассела, но мертвые, увы, не могут говорить за себя.

— Неужели существуют какие-то причины, по которым вы сомневаетесь в правоте моих слов? — Хотя эти слова были произнесены без капли враждебности, глаза женщины гневно вспыхнули. — Вы так неожиданно превратились в настоящего полицейского, хотя всего десять минут назад единственным вашим желанием было помочь мне. — Она сделала вид, что собирается подняться и уйти. — Что ж, для вас, как профессионала, наш разговор был полезен, а я уже голодна и хочу перекусить.

Но Протероу не поддался на ее угрозу покинуть его:

— Не стройте из себя обиженную девочку, — резко произнес он. — Здоровый скептицизм и желание помочь не являются взаимоисключающими вещами, Джинкс. Более того, можно поспорить, что одно только подкрепляет другое. Попробуйте убедить скептика в своей правоте, и вы заручитесь великолепным преданным союзником на будущее. Возможно, если бы вы постарались перестроить свое отношение к полиции хотя бы на данное время, вы, безусловно, легко рассеяли бы свою паранойю и помогли бы им отыскать убийцу Лео и Мег. Или вы столь же категорично настроены отказать в своем сотрудничестве, как тогда, когда было необходимо найти убийцу Рассела?

Джинкс окинула Алана недовольным взглядом:

— Я позвоню полковнику Клэнси и попрошу его переслать вам сюда все дневники и письма Рассела. Я до сих пор храню их дома в книжном шкафу. Так вот, запись, сделанная в день нашей свадьбы, например, гласит: «Чувствовал себя великолепно. Выглядел роскошно. Был одет в черный бархатный костюм и белую сатиновую рубашку. Моя речь за столом оказалась настоящим образцом остроумия и эрудиции. Жаль, что гостей было немного, поэтому восхищались ей только самые избранные». Вот это как раз то, что я называю одержимостью самим собой. Но не исключено, что я слишком уж надменная женщина, а упоминание имени невесты в день бракосочетания не такая уж важная вещь?

— И все же я удивлен, что вы не говорили мне раньше об этих ненормальных отношениях, — упорствовал Протероу. — Неужели вам не кажется странным, что Мег спала и с Лео, и с Расселом? Или у нее просто вошло в привычку красть у вас женихов и поклонников?

— Ну, если быть абсолютно точной, так это я крала их у Мег. У нее был головокружительный роман с Расселом, но уже через полгода ей все это наскучило, и она решила познакомить нас. То же самое произошло и с Лео. Она пояснила, что он просто ее деловой партнер, но, как ей казалось, мы настолько подходили друг другу, что должны были обязательно влюбиться по уши. Только потом я поняла, что в ее устах «деловой партнер» означал самого настоящего любовника.

— И вас не обижало то, что вы «подбирали» тех ее поклонников, в которых она уже больше не нуждалась?

— К сожалению, каждый человек уже кому-то не нужен. Мне казалось, что так будет даже удобней и проще. Ведь я знала свою предшественницу и была уверена в том, что мне не предстоит конкурировать с некоей суперженщиной.

Доктор подошел к креслу и тяжело опустился в него:

— Но вы не ответили на мой вопрос. Неужели вам не было обидно пользоваться чьими-то «объедками»?

— Теперь, оглядываясь назад, я могу согласиться с вами. Да, обидно и унизительно. Мег была куда привлекательнее меня. К тому же, она полностью игнорировала чувства других людей, особенно это касалось мужчин. Ее не мучили угрызения совести: она начинала с кем-нибудь бурный роман, а потом бросала этого человека через два или три месяца только из-за того, что на ее пути встретился другой симпатичный кавалер. Я не могу так обращаться с людьми, поэтому я дольше оставалась с теми, кого она «разлюбила», если это, конечно, устраивало меня.

— Но если ей это было надо, то по прошествии еще двух-трех месяцев Мег снова возвращалась к своим старым любовникам, — напомнил доктор и покачал головой, словно не веря тому, что только что сказал сам. — Если это действительно так, Джинкс, то мне становится непонятным, почему вы называете Мег своей единственной и лучшей подругой.

— По-моему, у меня это получается не слишком убедительно, — с неуместной радостью воскликнула женщина, словно посмеиваясь над недоверием доктора. — Но вам бы Мег непременно понравилась, — улыбнулась Джинкс, словно вспоминая что-то. — Послушайте, когда я говорю, что мне приходилось возиться с теми, кого она бросила, хотя бы временно, это же не означает, что я виню ее в том, что случилось со мной и с ними впоследствии. Она уговаривала меня не выходить замуж за Рассела. Одним из доводов было то, что ей не хотелось, чтобы я, в возрасте всего двадцати одного года, привязала себя к одному-единственному мужчине. Но было уже слишком поздно. Не могла же я покинуть его после того, что с ним сделал Адам. И в этом не было никакой вины Мег.

Тем не менее, Алан сильно сомневался в том, что Мег бы ему понравилась. Если все то, что рассказывала Джинкс, было правдой, это только лишний раз подтверждало ее полную неспособность принимать решения относительно своей личной жизни. И особенно того, что касалось выбора настоящих друзей и подруг. Становилось похоже на то, что сама Джинкс смотрела сквозь пальцы на недостатки Мег, и больше всего ее привлекали эгоцентричные личности. «Интересно, — рассуждал Протероу, — понимает ли она то, что ее всегда тянуло к эгоистам?» Может быть, это происходило оттого, что Джинкс не могла отличить эгоизм от уверенности в себе и сосредоточенности? В ее голове и без того кружилось много противоречивых мыслей о властном характере ее отца. Неудивительно, что она просто не умела разбираться в людях.

— Наверное, вы также считаете, что Мег вовсе не виновата и в том, что продолжала крутить роман с Расселом даже после того, как вы поженились? — иронично спросил Алан.

Джинкс бросила на доктора быстрый взгляд:

— Не на все сто процентов. Мне кажется, что от самого Рассела все-таки тоже кое-что зависело. — Она неопределенно пожала плечами. — К тому же, они вели себя крайне осмотрительно. Я так ни о чем и не догадывалась вплоть до момента его смерти. А после это уже не имело для меня большого значения.

— Кто же ввел вас в курс дела?

— Никто. Она написала ему несколько писем, которые он хранил на чердаке в Ричмонде вместе со старыми экзаменационными работами своих студентов. Эти письма были написаны от души, — вспомнила Джинкс. — Самое грустное, пожалуй, заключается в том, что она действительно любила его, но не могла даже подумать о том, чтобы связать свою жизнь с одним-единственным мужчиной. Ее ужасала сама мысль о том, что она может осесть где-нибудь в деревне и превратиться, как ее мать, в самую обыкновенную послушную жену. — А вы когда-нибудь говорили с ней о Расселе?