Павел Агалаков - Пятая девушка

– Ну, Леха, – суровым тоном сказал Ильин. – Твой язык – твой враг. Надо же было такое сморозить.

– Михалыч, я не хотел его обидеть, просто решил пошутить, – сконфуженно пробормотал Копылов.

– Какая-то антисемитская шутка получилась. Забирайте инвентарь, зовите Свету и валите в парк устанавливать камеры. И в следующий раз думай, что говоришь. – Андрей погрозил пальцем Алексею.

– Если б мишки были пчелами, то они бы нипочем никогда и не подумали так высоко строить дом, – рассказывал детский стишок Копылов, взбираясь по лестнице на дерево. – Миша, а ты в детстве случайно не хотел стать Винни-Пухом? – спросил Алексей Грибина.

– Не-а. Я в детстве мечтал стать фотографом-орнитологом.

– Орнитологом? Птичек, значит, любишь?

– Просто они мне очень нравятся. Поверни чуть левее. Ага, вот так, – подкорректировал Грибин.

– Вот так и бывает в нашей жизни. В детстве за птичками с фотиком охотиться мечтаешь, а вырос – охотишься за преступниками. Правильно я говорю, а Миш?

– Все-таки классная эта шпионская штуковина, – сказал Грибин, поправляя поудобнее средство связи в ухе. – Света, ты меня слышишь?

– Да. Слышу отлично, – прозвенел голос Светы в голове Михаила.

– Я тоже тебя слышу, – хихикнул Копылов.

– Свет, походи влево, вправо, я угол обзора подстрою, – попросил Грибин, глядя на экран планшетника.

– Хорошо, – ответила Света. – Кстати, Леш, а ты кем хотел стать, не Пятачком случаем?

– Нет, Пятачок слишком мелковато для меня. Я хотел стать рыцарем-джедаем.

– Вот оно и видно, – подтрунил Грибин. – Американская киноиндустрия на тебя сильно подействовала. До сих пор, наверное, о лазерном мече грезишь.

– Нет, а что плохого в том, что я хотел бороться за справедливость? – с легкой обидой в голосе сказал Алексей. – Разве мы сейчас не этим занимаемся?

– Этим, этим. Долго мне еще ходить, а? – спросила Света. – Борцы за независимость всех угнетенных. Блин.

– Все, хорош. Крепи, – сказал Грибин Копылову.

– Чего это вы здесь делаете, а? – спросил скрипучий старческий голос за спиной Грибина.

От неожиданности Михаил подпрыгнул на месте, а Копылов чуть не свалился с лестницы. Грибин повернулся и увидел маленькую сморщенную старушку, грозно зыркавшую на него сквозь толстые линзы очков.

– Мы, мы… – не зная, что ответить промычал Грибин.

– Мы, бабушка, орнитологи, – нашелся Копылов.

– Какие еще гинекологи? – скрипнула старушка, продолжая сверлить взглядом Грибина.

– «Она не только слепая, но и глухая» – промелькнула мысль в голове Михаила.

– Не гинекологи, а ор-ни-то-ло-ги. – Последнее слово Алексей произнес громко и по слогам. – За птичками наблюдаем, изучаем их повадки и все такое.

– Ага, за птичками. Знаю я ваше изучаем. Гнезда разорят, а мать потом волнуется, птенцов ищет.

– «Еще и тупая» – новая мысль посетила Грибина.

– Слазь давай, а то сейчас милицию позову, будете им рассказывать про птичек, – не на шутку разошлась пенсионерка.

– Успокойтесь, бабуля, – вышел из оцепенения Михаил. – Мы не разоряем, мы, наоборот, защищаем. Мы – юные натуралисты.

– Юннаты? – несколько помягчев, спросила старушка.

– Да-да, юннаты, – подхватил Копылов.

– Что-то вы больно взрослые для юннатов.

– Так это, – стушевался Алексей. – Мы это. Мы – преподаватели.

В наушниках Грибина и Копылова послышался ехидный смешок Красавиной.

– Да. – Михаил на секунду замялся. – Руководители кружка. Нам дети сказали, что видели здесь редкую птицу.

– Какую птицу? – спросила старушка, склонив голову набок.

– Эту, ну как ее там… – Лоб Грибина стал похож на гармошку.

– Марабу. Да, марабу, – ответил Копылов.

– Ты бы еще страуса назвал, – сквозь смех сказала Красавина.

– Света, отстань, – шепотом произнес Алексей.

– Что еще за светостань? – не унималась бабуся.

– А, а, а это птица марабу из семейства светостань. Очень редкий экземпляр, находится под охраной всего мира, – быстро вставил Грибин, теребя козырек каски.

– Ну ладно, изучайте, – разрешила старушка. – Только если что, я вас запомнила. – Бабушка развернулась и пошла дальше по своим делам.

– Фу, – выдохнул Михаил. – Гринпис выискался.

– А что? Клевая отмазка получилась, – спускаясь по лестнице, сказал Копылов.

– Вы подумайте, как отбрехиваться будете, когда на фонарный столб полезете. Нам только с полицией разговора не хватало, – прозвучал голос Светланы.

– Да уж, – согласился Грибин. – Тут юннаты точно не проканают.

– Ладно, по месту разберемся, – ответил Алексей, складывая лестницу и направляясь к следующей точке.

Света прикрыла веки, жмурясь от яркого сентябрьского солнца. Теплый, легкий ветерок приятно обдувал лицо, неся в себе едва уловимый запах осени. Красавина раскинула руки в стороны, словно пытаясь раствориться в красоте последних деньков бабьего лета. Размеренный шум вечнозеленых парковых сосен ласкал слух, окутывая все тело тончайшим шелком гипнотических звуков. Вдруг в спину ударил сильный поток воздуха, шелест ветвей собрался в единый сгусток, вихрем разнося треск раскачивающихся деревьев под яростными ураганными порывами. Света осторожно повернулась, прикрывая глаза ладонью от взметнувшихся ввысь пылевых столбов, образовавших огромную воронку, затягивающую в свое чрево все, что попадалось на пути. Красавина почувствовала, как ее ноги оторвались от земли и она, подхваченная ревущей каруселью, начала подниматься вверх. Внезапно все стихло, будто смерч сжалился над миром и остановил свое разрушительное шествие, но по какой-то нелепой случайности забыл вернуть Свету на землю. Невесомая, почти прозрачная дымка обнимала Красавину, наполняя ее освежающей прохладой и беспредельным, всеобъемлющим чувством счастья. Света посмотрела вниз и увидела под ветвями наполовину высохшей сосны одиноко стоящую девушку. Девушка подняла голову вверх, чему-то мечтательно улыбнулась и поправила слегка растрепавшуюся прическу.

– Ирка! – электрическим разрядом пронеслось в голове Светланы. – Ирка-а-а! Уходи-и-и! Уходи-и-и! – во весь голос прокричала она, но слова разбивались о невидимую стену на тысячи звенящих осколков. – Да что же это? Ира-а-а! – продолжала звать подружку Красавина, пытаясь освободиться от пронзающей ее насквозь блаженной неги.

Беспомощно барахтаясь, Света чувствовала себя мотыльком, попавшим в ловко расставленную паутину. Каждое движение еще больше сковывало ослабленное блаженством тело. Окончательно выбившись из сил и поняв, что Ира не слышит ее, Красавина решила отдаться судьбе.

– Будь что будет, – подумала она, продолжая парить над местом, где вот-вот должно было случиться нечто ужасное. И это ужасное не заставило себя ждать. Сзади, из-за дерева, к девушке подошел мужчина в темных солнцезащитных очках и надвинутой до самых бровей бейсболке. Он назвал ее по имени, она обернулась. Мужчина брызнул чем-то ей в лицо и скрылся в кустарнике, растущем неподалеку от дерева. Девушка пошатнулась, оперлась на сосну и медленно сползла к ее основанию. Через несколько минут вокруг начали собираться люди.