Лена Обухова - Город мертвых отражений

– Что случилось?

– Лиля не отзывается. Они с Невом пошли смотреть, что там с машиной. Сигнализацию отключили, а на связь не выходят. Так что бросай эти бессмысленные попытки, пошли искать мою сестру.

Саша еще раз посмотрела на экран телефона, как будто надеялась, что там сейчас каким-то волшебным образом появится хотя бы одна, самая маленькая и незначительная черточка в углу, дающая надежду дозвониться до мужа. Чуда не произошло.

– Пойдем, – тихо согласилась она.

Спустились они в рекордно короткие сроки, по пути Ваня продолжал звать Лилю и Нева, но ни один из них так и не отозвался. Стоило им оказаться на улице, сразу стало ясно почему: Лиля лежала на земле в нескольких метрах от подъезда, рядом с машиной. У Вани перехватило дыхание, когда он увидел это. Ему удалось выдохнуть только тогда, когда Лиля зашевелилась и тихонько застонала в ответ на его прикосновение.

– Черт, как больно, – проворчала она, медленно садясь и оглядываясь по сторонам. – А где Нев?

– Это у тебя стоит спросить, – проворчал Ваня, но за ворчанием этим проглядывалось явное беспокойство за Нева и облегчение от того, что как минимум его сестра здесь и жива. – Что произошло вообще?

– Не знаю, – Лиля потянулась рукой к затылку, но стоило его коснуться, как она болезненно зашипела. – Мы вышли, все было спокойно, только машина твоя верещала, как сумасшедшая. Я подошла ближе, чтобы выключить ее, а потом… все. Потом уже вы, и я на земле, и башка трещит.

– Два – ноль в пользу нашего оппонента, – констатировал Ваня. – Он обвел вас вокруг пальца, выманил как детей.

8 декабря 2013 года, 4.39

Заброшенный военный городок

Московская область

Дворжак действительно оказался не так крепок, как Андрей ожидал. По крайней мере, Андрей не успел «выразить» ему всю глубину своей ненависти к таким наемникам, как он, когда тот отключился. Или довольно правдоподобно изобразил обморок. Разбираться было некогда, ему и так следовало бы сразу переключиться на план «Б».

Правда состояла в том, что Андрей действительно не очень разбирался в таком виде допроса. Он умел запугивать, угрожать, мог ударить. Он знал, куда бить, чтобы причинить боль, но не нанести серьезный вред, а вот с членовредительством на практике знаком не был. Времена, когда Общество готовило искусных дознавателей, давно прошли. Пытки признали неэффективными еще во времена Инквизиции, хотя к этому способу прибегали еще несколько веков в крайних случаях. Но и те времена закончились. Теперь Общество позволяло себе не больше, чем обычное детективное агентство, почти не имеющее прав. Они никогда не чурались воровства и мошенничества, утаскивая из-под носа определенных людей опасные предметы, но свято чтили неприкосновенность личности. Кроме самых крайних случаев. Настолько крайних, что за время своей работы Андрей не мог припомнить ни одного.

К счастью, оставались в их рядах и люди, не погрязшие в бюрократии и ложных ценностях, искренне преданные основным канонам, главным задачам. К таким людям он и примкнул еще семь лет назад. Они стали «тайной организацией внутри тайной организации» и охраняли свои секреты не хуже, а может быть, даже лучше, чем верхушка Общества.

Это уже была не просто работа, передаваемая по наследству от родителей к детям. Это превратилось в настоящее Служение Цели. И ради этого служения Андрей много лет морально готовил себя при необходимости рискнуть и пожертвовать жизнью. Что он и делал здесь. Конечно, несколько братьев помогли ему организовать ловушку, но дожидаться в ней тех, на кого она поставлена, он остался один, рискуя так из нее и не выбраться. Он, конечно, предпринял необходимые меры предосторожности и надеялся, что его вера поможет ему сохранить рассудок и не стать жертвой весьма изголодавшейся по человеческим жизням сущности, но был готов и к тому, что сгинет здесь вместе с неугомонной шайкой.

Однако его вера не помогала ему лучше разбираться в пытках, а значит, он действительно мог перестараться и угробить Дворжака до того, как тот заговорит. Из этого следовало, что стоит попробовать сыграть на его сочувствии и ответственности перед остальными. Если Сидорова не совсем дура и не вешала руководству лапшу на уши в своих отчетах, то подобный подход вполне мог сработать.

Похитить кого-то из женщин, конечно, было бы проще всего, а эффективнее всего – оставить у себя ту брюнеточку, Рейхерд. Насколько Андрей знал из тех же отчетов, Дворжак испытывал к ней особенную симпатию. Да и какой мужчина может спокойно смотреть на то, как по его вине плачет и мучается женщина?

Вот и Андрей не мог. При всей своей убежденности, он не смог бы методично уродовать женщину, причиняя ей боль. Против этого восставала вся его природа, все базовые кирпичики характера. К тому же Рейхерд, как и новенький студент, имени которого Андрей даже не запомнил, как и брат Сидоровой – Иван, и даже сама Сидорова, была невиновна по их критериям. Она не стремилась к тайным знаниям ради их использования. О том, чтобы мучить свою пусть совершенно бестолковую, но все же коллегу, тем более не могло идти речи. А связываться с ее братом и вовсе было опасно.

Идеальным кандидатом на истязания выглядел Нурейтдинов. Во-первых, его, как и Дворжака, следовало уничтожить. Андрей, как и его братья, верил, что потенциальные избранники Ангелов должны ликвидироваться еще в младенчестве. Во-вторых, тот пока не стал сильным магом и выглядел почти так же уязвимо, как любая из женщин: уже не такой молодой и недостаточно физически развитый. Временно вывести его из строя не составляло труда, а потом оставалось только не давать ему соединить руки, чтобы он не смог начать колдовать.

План выглядел просто, а потому нравился Андрею. Он давно убедился, что простые решения – самые верные. Оставалось только дождаться, когда эти крысы вылезут из своей норы и разделятся. Пришлось немного им помочь, но Сидорова достаточно посодействовала реализации его плана.

Поэтому теперь в его руках находились два самых опасных человека, разработкой которых Московский филиал занимался уже полтора года. И если он все сделает правильно, скоро к ним в руки попадут и рыбешки покрупнее.

– Просыпайся! – велел Андрей, выплеснув в лицо Дворжаку стакан ледяной воды.

Тот дернулся, как и в первый раз, не сразу осознавая, где находится и что происходит. Наверное, зеркало опять мучило его кошмарами. Тем лучше: чем больше он выматывается во сне, тем уязвимее становится наяву.

Первым, что Войтех заметил, придя в себя, был второй стул, стоящий напротив него, на котором сидел Нев. Тот где-то потерял очки, одежда на нем выглядела сильно потрепанной, как будто его долго тащили волоком, руки были пристегнуты наручниками к перекладинам между ножками стула, а не сведены за спиной, как у него. Длины цепочек и рук не хватало, чтобы Нев мог выпрямиться в полный рост, поэтому ему приходилось сидеть, неудобно согнув спину, но даже в такой позе наручники сильно врезались в его запястья. У Войтеха болезненно сжалось сердце, хотя вместе с этим он испытал неприятное, почти стыдное облегчение, когда подумал, что напротив него могла оказаться Саша.