Карен Уайт - Записки на полях соленых книг

– Мне не нужно другого подтверждения, Хит. Это почерк Мэгги – тот самый, который я видела на полях книг и на фотографиях в вашем доме.

Он стиснул зубы.

– Это меня не удивляет. В письмах есть интересные подробности. Вчера мы с отцом впервые прочитали их.

Эмми посмотрела на часы.

– Еще довольно рано. Ничего, если я почитаю их сейчас?

Хит указал на старую кожаную кушетку, стоявшую у стены под флагом.

– Давайте. Мы так и думали, что вам захочется это сделать.

Эмми устроилась на краю кушетки, а Хит сел рядом с ней и сложил руки на груди. Она приступила к чтению.

Переписка началась в августе 1943 года, очевидно, вскоре после того, как Роберт отправился за границу. Трудно было сказать, куда именно, потому что об этом нигде не упоминалось – скорее всего, из-за военной цензуры. Но в письмах он писал, что находится далеко от дома и скучает по хот-догам. Эмми подняла голову.

– Как вы сказали, когда они поженились?

– В июне 1943 года. А что?

Эмми пожала плечами.

– Просто это не похоже на переписку новобрачных, вот и все. Я помню письма Бена. Там тоже было много повседневных подробностей, но кроме того… – она помедлила, вспомнив о том, что привыкла спать с письмами Бена, прижатыми к груди, а утром бумага оказывалась влажной, словно оплакивая его отсутствие. – Но там были и эмоциональные аспекты. Здесь нет ничего подобного.

– То было другое время. Наверное, мужчин учили вести себя стоически и быть немногословными.

Эмми покачала головой.

– Не знаю. Мне приходилось читать много писем с фронта в исторических книгах. Вы слышали о письме Салливана Баллоу жене во время Гражданской войны, опубликованное в документальной антологии Кена Бернса? Оно так прекрасно, что хочется плакать. Он написал: «Моя любовь к тебе бессмертна», – она взглянула на письмо. – Думаю, когда человек смотрит смерти в лицо, он лучше слышит свое сердце.

– Иногда, – Хит посмотрел на Эмми, и она почувствовала, что между ними протянулась нить взаимопонимания, как между двумя солдатами на поле боя. – Что же случилось с Салливаном Баллоу?

– Он погиб через неделю после того, как отправил письмо. Я всегда думала о том, какую благодарность должна была испытывать его жена за это письмо. Но после Бена… не знаю, – Эмми покачала головой. – Возможно, ей было бы легче, если бы она не знала, как сильно он любил ее. Тогда она не знала бы, как много потеряла.

Теперь слова казались ей пустыми, и в них больше не слышалось истинной правды. Кожаная кушетка заскрипела, когда Хит подался вперед.

– Думаю, Бен был счастливчиком, если знал, что вы любите его. И он умер счастливым, зная об этом.

Эмми довольно долго молчала, а строки письма расплывались перед ее глазами, словно размытые временем. Как и тогда, когда ее назвали храброй, слова Хита пробили новую брешь в темной оболочке ее горя, словно занавес приподнялся над сценой и впустил немного света.

– Откуда вы так много знаете? – она продолжала смотреть на письмо.

– Ну, вы же видите, кто меня вырастил. Кроме отца и матери, которые сами по себе поразительные люди, у меня были Мэгги и Лулу. Меня окружали очень сильные женщины.

Эмми кивнула, не в силах посмотреть Хиту в глаза. Она продолжила читать переписку Мэгги и Роберта; все письма были подписаны «с любовью», но банальность содержания противоречила смыслу слова. В письмах определенно присутствовала нежность, но не было ничего похожего на бурю страстей между двумя влюбленными, которых разлучила война.

Закончив читать, она протянула письма Хиту.

– Спасибо, что дали прочитать их.

Он как-то странно посмотрел на нее.

– У вас есть какие-то соображения?

Эмми помедлила с ответом.

– Не думаю, что вам они понравятся.

Он снова скрестил руки на груди.

– А вы начните, а я вам скажу, если нужно будет остановиться.

– Хорошо. – Эмми откинулась на спинку кушетки. – Главный вопрос – кому Мэгги оставляла послания на книжных полях, потому что это был не ее муж. А Лулу заверила меня, что это не Джим, хотя она могла солгать. Но Джим умер в 1941 году, а некоторые книги были изданы в 1942 году, так что эта версия отпадает. Единственный другой мужчина – это Питер, но я совершенно уверена, что мужской почерк в записках не принадлежит ему. Разумеется, он мог умышленно изменить почерк. Но почему он это сделал, если уже предпринял столько усилий для тайной переписки?

Лицо Хита посуровело, и Эмми снова вспомнила о его нежелании разбираться с прошлым или будущим. Но ей казалось, что его потребность жить в настоящем была подобна шорам для лошади: человек пропускал многое из того, что происходило вокруг него. Взять, к примеру, ее, Эмми. Если бы не записки в книгах, она бы по-прежнему сидела в магазине своей матери, безразличная к смене времен года и не знающая о том, как медленно истаивает солнечный свет над болотом на закате, или о том, что скопы выбирают партнеров на всю жизнь, а аллигаторы не водятся в океане.

Хит встал, подошел к окну и выглянул на улицу.

– Что вы теперь собираетесь предпринять?

– Точно не знаю, но есть кое-что еще. Это письмо Кэт, кузины Мэгги. Оно было спрятано в книге из той коробки, которую вы нашли на чердаке в «Находках Фолли».

Хит посмотрел на нее, и на его лице отразилась неуверенность, как у человека, который собирался пройти по канату, натянутому между двумя высокими зданиями.

– Кому оно адресовано?

– Там не сказано. Но я прочитала его своей матери, и мы пришли к общему выводу.

– Это может причинить боль Лулу?

– Возможно. Хотя, скорее всего, она уже знает об этом.

– Тогда я готов попросить вас, чтобы вы остановились. Мы достаточно покопались в прошлом для одного вечера.

– Хорошо, – Эмми встала, немного разочарованная тем, что Хит может ясно видеть ее путь, но не различает собственный. – Спасибо за письма. Они многое прояснили, хотя в то же время вызвали не меньше вопросов.

Хит выпрямился.

– Есть еще одна очевидная вещь, о которой вы не упомянули. Я собираюсь рассказать о ней только потому, что если эта мысль посетит вас посреди ночи, вы не сможете заснуть до утра. Думаю, будет лучше избавить вас от такого неудобства.

Эмми приподняла брови.

– О чем вы?

– Даты рождения моего отца и свадьбы Мэгги и Роберта. Судя по всему, они поженились, когда моему отцу было шесть месяцев.

Эмми немного подумала.

– Вы правы. Наверное, я бы все равно рано или поздно догадалась об этом, но все равно спасибо. Это еще один фрагмент головоломки, но я не имею понятия, куда его встроить.

Они направились к выходу.

– Как думаете, ваш отец знает?

– Он никогда не упоминал об этом, но допускаю, что в какой-то момент до него дошло.

Эмми повернулась к Хиту.

– Знаете, если это правда, то этим вполне можно объяснить причину скрытности Лулу. Рождение внебрачного ребенка в 1940-х годах было настоящим скандалом.