Крис Муни - Тайный друг

Нэнси Грейс в очередной раз сообщила телезрителям отвратительные подробности убийства Эммы Гейл и Джудит Чен. После этого она обратилась к психологу-криминалисту и бывшему психологу-консультанту ФБР, которые оказались женщинами, с вопросом о том, не может ли похититель Ханны, учитывая повышенное внимание средств массовой информации к этому делу, запаниковать и убить девушку. Последовала жаркая и продолжительная дискуссия на эту тему.

Трейси Гивенс, глаза которой покраснели и опухли от слез, отвернулась от телевизора, заметила Дарби и встала.

— Вы нашли что-нибудь в комнате Ханны, мисс МакКормик?

— Нет, мэм, не нашла.

Мать Ханны выглядела удивленной. Отец девушки уставился на покрытый пятнами ковер.

— Вы провели там столько времени, что я подумала…

— Мне хотелось лучше узнать вашу дочь, — сказала Дарби.

Трейси Гивенс вновь бросила взгляд на телеэкран, где Нэнси Грейс кричала на Пола Корсетти, пресс-секретаря бостонской полиции. Скрывая правду от общественности, вопила Нэнси, глядя в телекамеру, полиция Бостона подвергает жизнь Ханны опасности.

Нет, проклятая ты эгоистка и вонючий кусок дерьма, это ты подвергаешь жизнь Ханны опасности!

Дарби не могла больше выносить это зрелище.

— Благодарю вас за то, что позволили мне осмотреть вещи Ханны, — сказала она, отворяя дверь. Отец девушки последовал за ней.

У Майкла Гивенса было лицо человека, который слишком много времени проводит на солнце. Кожу его, шершавую и обвисшую, прорезали глубокие морщины. В лучах яркого полуденного солнца он выглядел изможденным и болезненным. Улица была пуста. Репортеры бостонских средств массовой информации поспешили в нижнюю часть города, на пресс-конференцию, которую устраивала комиссар полиции Кристина Чадзински.

— Эти эксперты с телевидения… Они весь день твердят, что повышенное внимание к Ханне может изрядно напугать этого человека, может подвигнуть его… ну, вы понимаете… сделать что-нибудь, — начал он. — Но телевизионщики, все эти так называемые эксперты, они смотрят на дело со стороны. Снаружи. А вы изнутри, мисс МакКормик. У вас есть все факты.

Дарби молча ждала продолжения, пока еще не совсем понимая, к чему клонит отец пропавшей девушки.

— В новостях сообщали, что вы работали и над расследованием двух других случаев, когда пропали молодые женщины.

— Да, сэр.

— Эти две девушки… о них ведь долго ничего не было известно, верно?

— Мистер Гивенс, я буду работать день и ночь, не покладая рук, чтобы вернуть вашу дочь домой. Обещаю.

Отец Ханны кивнул. Он уже совсем было собрался открыть дверь, но потом передумал и привалился к ней спиной. Скрестив руки на груди, он смотрел в угол крыльца, где стояли ящики для мусора, доверху набитые пустыми жестянками из-под пива.

— Ханна… она хотела остаться дома, с нами, и поступить в местный колледж, в десяти минутах езды от города, — задумчиво сказал Майкл Гивенс. — Учебные заведения на северо-востоке по-настоящему хорошие. Ханна получила замечательное предложение о финансовой помощи от Северо-Восточного университета, поэтому я и нажал на нее. Иногда приходится подталкивать своих детей. Вы должны надавить на них, потому что иногда это единственный способ помочь им. Я сказал Ханне, что не могу позволить себе отправить ее учиться в местный колледж, и это было правдой. Я зарабатываю не слишком много. А диплом открыл бы перед ней многие двери. Ханне мое предложение пришлось не по душе — она скучала по своим друзьям, ей не нравилась здешняя погода. Слишком холодно, жаловалась она. Моя жена… она вроде как заколебалась и пошла на попятную, заявила, что найдет себе вторую работу, чтобы помочь Ханне закончить местный колледж, но я сказал «нет». Я все время убеждал Ханну, что она должна приехать сюда. Моя дочь очень застенчива, она всегда была такой, и я подумал, что, оказавшись здесь, в окружении умных и энергичных людей, она сумеет преодолеть свою стеснительность, сумеет выбраться из раковины. Словом, я думал, это пойдет ей на пользу. Может, из нее лишнего слова и не вытянешь, но когда дело доходит до учебы, то немногие могут с нею сравниться. Ханна постоянно говорила, что она здесь несчастлива, что ей тут не нравится, что она хочет вернуться домой, но я упорно отвечал «нет». Я просто вешал трубку, хотя сердце разрывалось от жалости. Я старался отогнать от себя подобные мысли. Быть может, Господь пытался мне что-то подсказать таким способом.

— Мистер Гивенс, я знаю, вы думаете, что мне легко говорить, но вы не можете винить себя в том, что случилось. Иногда…

— Что?

Иногда от судьбы не уйдешь. Иногда Господу Богу все равно.

— Мы работаем над делом вашей дочери, сэр.

Майкл Гивенс стоял, засунув руки в карманы брюк, и явно не знал, что еще можно сказать.

— Что вы о ней думаете? — внезапно поинтересовался он.

— Я думаю, что ваша дочь…

— Нет, я имею в виду Нэнси Грейс. Она хочет, чтобы мы пришли на телевидение и рассказали о Ханне. Говорит, что это поможет найти нашу дочь. Моя жена согласна, она сказала, что мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы помочь Ханне. Но, по правде говоря, мне не нравится эта идея. В том, как ведет себя и как держится эта женщина, есть что-то такое, что вызывает у меня дурные предчувствия. Если мы выступим по телевидению, как вы думаете, может это вынудить человека, который похитил Ханну… причинить ей вред?

Дарби сказала ему правду.

— Я не знаю.

— А как бы вы поступили на моем месте?

— Я думаю, вы должны сделать так, как считаете правильным.

— Что вы думаете об этой женщине, Нэнси Грейс?

— Лично я полагаю, что ее заботит единственно рейтинг ее самой и ее передачи.

— А вы откровенны. Я рад этому. Вы бы наверняка подружились с Ханной. Спасибо вам, мисс МакКормик.

Отец Ханны повернулся, но не спешил открывать дверь.

— Она — наш единственный ребенок. У нас больше не может быть детей. Просто чудо, что она появилась. Не знаю, что мы будем делать, если… Верните мою девочку домой, ладно?

Он слепо нашарил дверную ручку и неуверенно перешагнул порог, позабыв закрыть за собой дверь. Майкл Гивенс опустился на диван рядом с женой и уставился на телефон, мысленно приказывая ему зазвонить.

Кит Вудбери, завладев аудиокассетой, начал с того, что перевел запись в формат .mp3 файла, который переписал на компакт-диск.

Когда Дарби слушала запись в первый раз, ей пришлось извиниться и выйти из комнаты. Она выскочила наружу, на свежий воздух, и несколько раз прошлась вокруг здания, чтобы избавиться от холодного и липкого отвращения, которое, казалось, проникало в душу.

Второй раз оказался ничуть не легче первого, но теперь, преодолев начальный шок, Дарби заставила себя вслушиваться в запись, стараясь не замечать стонов и криков женщины. Она пыталась разобрать фоновые шумы. Возвращаясь в город, Дарби вновь прокрутила диск у себя в машине.