Леонид Влодавец - Простреленный паспорт. Триптих С.Н.П., или история одного самоубийства

Прокрутились они по лесу лишних десять километров. Но зато вышли к деревне со стороны малохожей, к тому же уже после обеда, где-то часа в четыре, не раньше. Очень кстати в это же время дождь полил, холодный, мелкий, да еще с ветром. В такую погоду хорошие хозяева собак на улицу не выпускают.

Собаки Лехе были по фигу, а вот то, что на деревенской улице никаких посторонних машин не проглядывалось и народу никакого не было, очень понравилось. Даже в огородах никто не копошился.

Они с Галиной прошмыгнули во двор по меже между Лехиным и Севкиным огородами. За Лехину картошку, само собой, никто не брался, а Севкину они еще позавчера докопали. Или даже раньше — про эти дела Коровин уже почти позабыл. Одно утешило — замок у Лехи на дверях висел нетронутый, окна были целехонькие и закрыты как положено, на шпингалеты. Изнутри.

Тем не менее в дом они прошли не через крыльцо, а через хлев, где у Лехи никакой живности давно не было, но замок тоже висел для порядка. И здесь, как говорится, «признаков нарушения государственной границы установлено не было». В кухню выбрались из-под пола, по лесенке, похожей на ту, что была в лесной землянке, только малость покороче.

— Холодно-то как у вас! — проворчала Митрохина. — И порядок — как после налета! Неужели самому не страшно так жить?

Хорошо еще, что за время Лехиного отсутствия перегарный дух чуток выветрился. Но ароматов, конечно, тут ад без него хватало.

Тараканы Галину хорошо встретили, дружно. Немытая посуда всюду стояла, ведро помойное вовсю воняло. И самое главное — жрать нечего абсолютно. Ни корки хлеба, ни шиша вообще.

— Ужас, ужас какой! — вздохнула Галина Юрьевна. — Неужели так повсюду?

— Есть и получше, — возразил Леха. — Просто я себя запустил… Потому что без жены.

— А говорят еще, что мужик Россию вытащить сможет! — припомнила Митрохина городские споры, должно быть, не раз происходившие между коллегами-учителями. — На вас посмотришь и поймешь, что если и вытащит, то не мужик, а баба.

— Бабы тоже разные бывают, — не согласился Леха, — у нас тут есть такие, что крепче моего пьют. Вы еще Милки-самогонщицы не видели.

— Куда катимся? — риторически спросила экс-банкирша, но Леха ответ знал.

— Как куда? К цивилизованному рынку.

Митрохина грустно рассмеялась, а Леха сказал:

— Посидите пока здесь, я к соседке сбегаю, может, хоть хлеба займу.

Леха опять выбрался из дома через подклет и хлев, а затем, не показываясь на улице, перемахнул в огород Буркиных.

У Ирки дым из трубы шел. Леха поднялся на крыльцо. Ирка возилась на кухне, жарила что-то. На Леху глянула испуганно, и глаза у нее были красные какие-то.

— Ты? — спросила она полушепотом, будто кто-то страшный мог услышать. — О Господи! Тут такое было!

— Чего?

— Искали тебя какие-то. Приехали на большой такой машине, импортной. Четверо. Одеты все шикарно, в кожу. Здоровые, как бугаи. Настоящие бандиты, короче. И говорили бы, вроде, вежливо, а страшно стало…

— Севка не приезжал? — перебил Леха.

— Да не перебивай ты! — проворчала Ирка. — Приехали, значит, они где-то около полудня, сперва зашли к тебе, покрутились и к нам пошли. Вежливые, матом не ругались. Я-то, конечно, волновалась. Сам знаешь, у нас во всей деревне столько мужиков не найдется, чтоб с этими четырьмя справиться. Никто и не заступится, если что. Но они — культурно. Нош вытерли, даже ботинки сняли, когда сюда зашли. Сначала спросили про тебя. Я говорю, так, мол, и так, уехал вчера среди дня в город, до сих пор не возвратился. Они спрашивают: «А у него что, там родня есть?» Я сказала, что родни нет, но переночевать есть где. Потом только сама спросила, мол, зачем он вам нужен. Они посмеялись и сказали, что ты, вроде бы, занял у них много и хотел вчера отдать, да почему-то не приехал. Вот они, дескать, волнуются, не случилось ли чего. Как-никак, человек с пятью миллионами, вроде, уехал и потерялся. «Господи! — говорю. — Какие мильо-ны, где он их вам найдет? Он и не покупал ничего, чтоб такие деньги одалживать!» Тогда эти городские усмехнулись так нехорошо и сказали, что у тебя бумажка одна была, которая десять миллионов стоит. Дескать, если принесешь, то они тебе не только долг простят, но пять лимонов на карман отстегнут. А потом спрашивают: «Муж-то у тебя есть, Ирина?» Отвечаю, что есть, тоже в городе. «Давно уехал?» — интересуются. «Вчера, — говорю, — утром. На мотоцикле». — «И не приезжал до сих пор? Не волнуетесь?» «Не очень, — говорю, — волнуюсь. Я думаю, что они там с Лехой встретились и гуляют где-нибудь». Тогда тот, который у них за старшего был, улыбнулся и говорит: «А ваш муж, случайно, не Буркин Всеволод Петрович?» «Да», — отвечаю. «Тогда должны мы вам сказать, что у него неприятности большие. В очень большой опасности он. И помочь ему может только один человек». В смысле ты, Леха. Если завтра в течение дня не позвонишь им по телефону и не договоришься о встрече, то с Севкой худо будет. «И вообще, — говорит, — малец у тебя, Ирина, очень хороший. Ты уж побереги его, чтоб чего не случилось…»

— Ни фига себе, вежливые! — пробормотал Леха.

— Ну, в общем, — отводя глаза, произнесла Ирка, — они еще попросили, чтоб я, если что, позвонила им… Телефон дали. Радио. Номер на кнопках надо нажать. 34-56-70. Спросить Антонова Аркадия.

— Все ясно. Покажь телефон!

— Да я его в шкаф заперла. Чтоб Санька не сломал. Он, сказали, больше лимона стоит.

— Стало быть, — сказал Леха, — угодил твой Севка в заложники. Только сомневаюсь, что если я приду, то они его отпустят.

— Чем же вы им дорогу-то перешли? — испуганно спросила Ирка. — Неужели это все из-за паспорта этого?

— Там много чего… — уклончиво ответил Леха.

— Может, к участковому пойти? Как думаешь?

— Да он, небось, лыка не вяжет…

— Минут пять назад прошел мимо, поздоровкался. Наверное, к Кускову пошел, в шахматы играть.

— Ладно, — вздохнул Леха, — тут вот еще какое дело. Я не один приехал, с бабой. Она вдова того мужика, чей паспорт нашли…

— Так его убили? — Ирка широко и испуганно открыла глаза. — Ой, чего ж будет-то?

— Не знаю. Можешь хоть сейчас им позвонить, пусть катят. Только я им так не спущу! — Леха выдернул из-под куртки пистолет. — Я им мозги повышибаю!

— Ой, откуда он у тебя? — ахнула Ирка. — Тебя ж посадят!

— Не дамся! — Леха сказал это так, что даже сам поверил. — Я уже троих у них порешил, так что теперь не страшно…

— Господи! С ума сошел… — напугалась Ирка. — Неужели, правда?

— С чего б они, думаешь, сюда приехали?

— Уезжай лучше! Куда подальше!

— Они Севку убьют. А так, может, и отпустят.

В это время на улице послышались шаги. Участковый Пономарев Андрей Михалыч, сорокалетний капитан. В фуражке с советским гербом, при кирзовых сапогах и в кожанке с погонами. Орел!