Илья Бушмин - Дорога смерти

— Сухое?

— Полусладкое.

— Хм, — Рябцев замешкался, но затем с улыбкой предложил компромисс: — Я люблю сухое. Давай ни нашим, не вашим. Полусухое?

Это был небольшой ресторанчик в Павловском — недалеко от развязки, связывающей Домодедовское шоссе и М-4. В родном городе было нельзя. Как точно подметила Вика, когда они собирались на тот проклятый банкет — «город у нас не самый большой». Ольга переоделась, на ней было облегающее платье, подчеркивающее фигуру. Она была хороша, как никогда, и на секунду Рябцева охватил мандраж. Но затем он выкинул все из головы, дав себе установку — снова пришлось помянуть добрым словом отца, который одной фразой, оброненной когда-то, до сих пор помогал Рябцеву. Отпусти ситуацию — и будь что будет.

И Рябцев отпустил. Тем более что вскоре официант принес бутылку вина. Понтов в виде ведерка со льдом здесь, в деревенском ресторанчике, не было отродясь, зато Рябцев точно знал, что вино здесь настоящее — никакого суррогата.

— Значит, в Федюково живешь? — спросил Рябцев. Название деревни Ольга обронила по пути в ресторан. Она кивнула:

— Да. И давно.

— Как ты там оказалась? Ты же наша, домодедовская?

— Долгая история, — Ольга невесело улыбнулась. — У меня же отец бизнес начинал. Мы как раз в старших классах учились. Помнишь? Магазин.

— Точно, магазин, — Рябцев хмыкнул. — Мы с пацанами ржали, когда Андрюха Малько — помнишь его? — за пивом туда заходил. Глядь, а там батя твой. И наша классная с ним разговаривает. А от него пахер… Бежал так, что ногу подвернул.

Ольга рассмеялась.

— Было дело. Он тогда от меня не отставал неделю. «Что твой батя? Он меня видел? Он сдал меня училке? Атас, как дальше жить!»

— Точно, так и говорил! — посмеявшись над воспоминаниями, Рябцев вспомнил, что Ольга не закончила. — Магазин помню, да. И что? При чем тут Федюково?

— При том, — безрадостно отозвалась Ольга. — Я тогда думала: ну, заживем. Ведь это же бизнес. Богатая буду и все такое. Планы себе настроила… А потом у отца проблемы начались. Он по ночам с ружьем у окна дежурил иногда. Меня вечерами не выпускал. Я спрашивала, в чем дело, он не отвечал. Потом я обрывки его каких-то разговоров услышала. Поняла, что у него с местными рэкетирами конфликт какой-то возник. Требовали больше, чем он мог дать. И он искал решение. Но не получилось… Магазин сожгли.

Лицо Рябцева вытянулось.

— Вот черт! Я же… Я после школы в учебку укатил сразу. Три года. Та же армия, по сути: казармы, муштра, только лекций больше. Дома только летом нормально и бывал. Я ведь проходил там через пару лет… Но там застроили все, от магазина вашего следа уже не осталось. И я как-то не стал ни у кого спрашивать… Хреново, хреново. И что дальше?

— Отец прогорел. Он ведь в магазин все вложил. И он решил, что нам уезжать надо срочно. Квартиру начал приватизировать, чтобы продать. Да не успел… Его избили сильно. Порвали что-то внутри… Он полгода продержался и… Умер, в общем.

Рябцев мрачно покачал головой.

— Извини. Я не знал ничего.

— Тебе не за что извиняться, брось. Ну вот, отца не стало. Мне страшно было одной. А моя бабушка всегда здесь жила, у меня же мама отсюда родом.

— А сама мама?

— Ты что. Она давно умерла, я еще в садике была. Меня отец воспитывал. Я маму и не помню даже. Ну, то есть помню, но так, смутно. Вспышками. — Ольга поморщилась, не желая углубляться в тему. — И переехала я, в общем, к бабушке. Я в институт как раз поступила перед всем этим… Пришлось бросить. Так я и живу с тех пор. Бабушки нет уже, я одна. Вот, в магазине работаю. Как видишь, все совсем не так, как я мечтала.

— Жизнь суровая штука, — согласился Рябцев.

— Хватит уже обо мне, Володь. Ты-то как? Где живешь?

— Да все там же. Родительская квартира. Они сами уехали в Тверскую область, в деревню, они давно туда собирались. Квартиру мне решили оставить, после того как я… — Рябцев запнулся, но сообразил, что кольцо на пальце итак сдает его с головой, и продолжил: — …После того как женился.

Ольга понимающе улыбнулась, кивнула — и не сказала ни слова. Рябцев почему-то ждал вопросов про семью и жену. Но Ольгу это словно не интересовало. А потом принесли стейки, и разговор на скользкую тему смялся сам собой.

В ресторанчике играла спокойная, не навязчивая, расслабляющая музыка. А допивая бутылку, Рябцев ощутимо захмелел. Стало легко, свободно, и не возникало никаких вопросов. Он заметил, что Ольга украдкой покосилась на пустую бутылку, и дал знак, подзывая официантку.

— Еще одну бутылку, такого же. — улыбнулся Ольге. — Если ты не против?

— Если ты не против, то и я не против, — она тепло и, как ему показалось, многозначительно улыбнулась в ответ.

Когда принесли вино, он напомнил бокалы. Они чокнулись. Ольга покосилась на парочку, которая решила потанцевать — заиграла медленная музыка — сделала большой глоток и, поднявшись, с улыбкой протянула Рябцеву руку:

— Потанцуем?

На языке Рябцева вертелась какая-то банальность из серии «раз дамы приглашают кавалеров» или чего-то в этом духе, но он был еще не настолько пьян, поэтому благополучно промолчал. Когда они вышли на танцпол, руки Ольги обвили его шею. Положив ладонь ей на спину, чувствуя совсем рядом ее теплое, стройное и живое тело, Рябцев почувствовал, что у него чуть кружится голова.

— А знаешь, — тихонько сказал он. Голос внезапно стал хриплым. — Ты ведь мне в школе безумно нравилась.

Ольга кокетливо улыбнулась.

— Конечно, знаю.

— Серьезно? — Рябцев даже растерялся. — А… Ну понятно.

— Если честно, ты мне тоже.

— Что? — для него это было открытием. — Шутишь?

— Ни разу. Я все думала, когда он наберется смелости, чтобы подойти. Предложит проводить. А ты все не набирался и не набирался…

— Вот черт, — пробормотал Рябцев. То ли дело было в вине, то ли в близости Ольги, но ему вдруг стало грустно и обидно за то, что все сложилось именно так. Вика. Измена. Его запои. Всего этого могло не быть.

А потом он почувствовал на своей шее тепло губ. Он скосил глаза вниз, решив поначалу, что это все вышло как-то случайно. И увидел лишь чуть приоткрытые призывно улыбающиеся губы Ольги. Вот они, совсем рядом.

Больше он не сомневался ни в чем. Рябцев поцеловал ее, и Ольга ответила взаимностью. От ее вкуса голова кружилась еще сильнее. Это была какая-то волна, которая подхватила его и понесла куда-то, а Рябцев не сопротивлялся, отдавшись волне полностью. И больше не было никаких сомнений.

— Сначала идем всей толпой на заправку. Забиваемся туда, заливаем полные баки, чтобы по этой части ночью вопросов больше не возникало.

Сегодня на пустыре, где ежедневно собирались стритрейсеры для короткого инструктажа-совещания перед выездом на трассу, было около 20 автомобилей. Это была большая группа, которая своим числом легко возьмет в кольцо даже несколько машин — если, вдруг, преступники перемещаются также группой и на нескольких транспортных средствах — но их было вдвое меньше, чем еще неделю назад. Людям стало надоедать. Остались самые верные. Федор говорил, бросая на каждого изучающие взгляды. В отблеске многочисленных фар, заполнявших пустырь, как гирлянда новогоднюю елку, на него смотрели решительные взгляды. Это хорошо. Количество — это хорошо, но качество — не менее важно.