Илья Бушмин - Дорога смерти

— Я даже не знаю, что такое сканер. Штрихкоды, что ли, считывать?

— Смешно. Сканер, которым ты вскрыл сигнализацию «фольксвагена».

— Понятия не имею вообще, о чем базар. Ноутбук мой. А ту штуку, которую вы назвали сканером, я нашел. На авторынке, около урны. Взял, чтобы посмотреть, что это такое. Вдруг ценное.

— Ты вообще в курсе, что мы найдем на ноутбуке программу, связанную со сканером?

— Я эту штуковину к компу подключал, там что-то загружаться началось… Я ничего не понял и выключил. Наверное, загрузилось. И что из этого?

Мамонтов, мужик в кепке, выполнявший в банде функцию группы прикрытия, выбрал похожую тактику. Вытирая разбитый пистолетом опера рот, он бубнил:

— Мне показалось, что под капотом свистит что-то. Я тормознул около супермаркета, залез, посмотрел. Так и есть, цепь генератора. Подтянул ее и дальше поехал по своим делам. Потом на меня набросились ваши.

— Ты остановился около магазина, а потом резко рванул. К чему бы?

— Решил, что на меня напасть хотят. Увидел, что за мной тачка едет. Я новости смотрю, знаю, что в нашем районе на трассе водителей убивают. А я жить хочу. Ни про какие угоны не слышал, а тех, с кем вы меня сюда привезли, я впервые вижу.

Тучный, судимый за кражу 35-летний местный житель по фамилии Карпов, которого взяли с поличным, выбрал другую тактику и принялся благополучно перекладывать вину на рябого.

— Мы с Васиным подъехали к супермаркету. Он просил меня подбросить до магазина, сказал, что там его машина. Сказал, что утром там ее оставил. Больше я ничего не знаю.

— Его машина — это красный «фольксваген»?

— Да, раз он в нее сел.

— И зачем ты страховал его всю дорогу? Машину-то он уже забрал со стоянки.

— Он обещал меня пивом угостить. У себя на работе, в мастерской. Я что, дурак, отказываться?

— Ты довез его до магазина, где он пересел в «фольксваген», а потом вы поехали вместе в Белые Столбы, чтобы выпить пива?

— Я люблю пиво. Это преступление?

Васину — рябому парнишке — приходилось хуже всех. Он засветился больше, чем остальные: подходил к оперу на рынке под видом покупателя, а затем сам сел за руль «фольксвагена». Он пытался держаться бодро, но у него ничего не выходило. Васин решил уйти в глухую «несознанку».

— Я ничего не буду говорить.

— Ну и долбо… б. На тебя у нас доказухи полный комплект. Больше, чем на всех остальных вместе взятых.

— Не знаю, о чем вы.

— Васин, ты и наводчик, и исполнитель. Тебя пустили в самую гущу событий, чтобы в случае чего отмазаться, а на тебя свалить все. Ты хоть это понимаешь?

— Я ничего не скажу.

— Очнись, пацан. Ты пушечное мясо. На тебя уже все стрелки переводят. Если у них есть шанс соскочить, то ты сядешь однозначно.

— Я ничего не делал.

За допросом Потапа наблюдал Бегин. Каким-то образом Потап успел подсуетиться так, что уже через полчаса после прибытия в УВД в дежурной части появился адвокат правой руки Ворона. С уже готовой жалобой, которая прямо сейчас пойдет в ход, если ему как защитнику Малковича не позволят присутствовать на допросе.

— Мой клиент просто пришел в этот автосервис, потому что ему обещали дешевые запчасти на его автомобиль.

— Серьезно? А каким же образом ваш клиент оказался один в логове угонщиков, где они разбирали краденые машины? Мы задержали Васина и Карпова сразу после их прибытия в мастерскую, но Потап уже был там.

— Не Потап, а Михаил Малкович, проявите уважение!

— Это ваш ответ?

Адвокат пошушукался о чем-то с сохранявшим полную невозмутимость, как на лице буддийского монаха во время медитации, Потапом, и выдал:

— Когда господин Малкович прибыл в назначенное время к зданию автомастерской, там никого не было, но дверь в воротах была открыта. Он вошел, стал искать работников, после чего появились ваши оперативники. И не разбираясь, сразу грубо применили к моему клиенту физическое воздействие, что ни в какие…

— Хватит, остыньте. Вы говорите, что Потап — простите, господин Малкович — приехал купить дешевые запчасти. Потап, неужели вы с вашими двумя судимостями не в курсе, что это означет только одно: запчасти краденые?

— Секунду, — тут же встрял адвокат, отрабатывая каждую копейку своего гонорара. — С виду это обычный гаражный автосервис. На нем что, написано, что там продается краденое? У нас в стране разве не действует презумпция невиновности, в конце концов?

— На гараже ничего не написано, в том-то и дело. Ни одной вывески. Это нелегальная подпольная мастерская.

— Мой клиент не из налоговой, чтобы у всех свидетельство о постановке на учет в налоговой спрашивать! — оскалился адвокат. — Подумаешь, нет вывески. Это не аргумент. У многих компаний есть вывески, сайты и прочие атрибуты легального бизнеса, а потом оказывается, что это финансовые пирамиды. А есть частные мастерские, которые честно ведут свой бизнес. Это во-первых. А во-вторых — при чем здесь вообще мой клиент? Все вопросы к тем, кто позволяет таким объектам спокойно работать у всех под носом.

Бегин подключился к допросам через час. Он выбрал Васина, который явно чувствовал свое аховое положение и паниковал, хоть и старался скрыть эмоции.

— Каждый твой шаг был записан на видео. Камера стояла в решетке радиатора. Еще несколько камер было в машинах оперативников. Получилось интересное кино. Ты подходишь к чужой машине, Порошин отключает сигнализацию, ты садишься и едешь в отстойник. Васин, ты можешь сейчас что угодно говорить — хоть легенды придумывай, хоть в несознанку до самого суда уходи — но свой срок ты получишь.

— Я ничего не буду говорить.

— Дело твое. Как хочешь. Только парень… Я ведь давно работаю. И знаю, как дела делаются. Потап и Ворон выбрали тебя для всего самого горячего. И для засветки на рынке, и для угона. Ты слабое звено.

Васин молчал, его выдавал лишь задергавшийся уголок глаза.

— С самого начала было понятно, что если всех накроют, то однозначно сядет только один. И это ты. Пушечное мясо — знаешь, что это такое? Это ты, парень. Тебя с самого начала пустили в расход. Потап соскочит, неберет новую бригаду и все пойдет с начала. Только уже без тебя, Васин.

— Я не буду никого сдавать, — пробурчал тот.

— Боишься Ворона?

Васин взглянул Бегину в глаза, вышло очень красноречиво. Да, боюсь, кричали они. Но сам он промолчал.

— У тебя ведь условный срок есть. Три года. С учетом того, что ты снова попался, сядешь однозначно. Лет пять за угон плюс три по первому приговору. Итого восемь лет. Это большой срок, парень. Тебе сколько сейчас, 25? Выйдешь, когда будет 33 года. У друзей работа, жены, дети. А у тебя туберкулез, наколки и никакого будущего.

Васин опустил взгляд. Горько хмыкнул. И продолжал молчать.

— Анашой давно торгуешь?