Илья Бушмин - Дорога смерти

Квартира находилась на пятом этаже. Опера быстро взмахнули по лестнице на нужную площадку. Тонкая дверь из ДСП, которая ввалится внутрь от одного нормального удара ногой. Рябцев кивнул операм, подтверждая готовность, и громко постучал в дверь Печатника.

— Паршутов прописан в Чехове, но там не появляется с совершеннолетия. Ошивается в Домодедово, живет на съемных квартирах. Последний известный адресДомодедово, Белые Столбы, улица Чапаева, дом… — Бегин нахмурился. — Белые Столбы?

От сильного стука тонкая, почти картонная дверь с разболтанной старой ручкой скрипнула и приоткрылась. Опера рванули внутрь.

Относительно новый телевизор на подставке-треноге, как было модно лет 20 назад. Старая, 70-х годов или даже раньше, мебель. Один из шкафов, предназначенный для хранения одежды, распахнут. И совершенно пуст. В однокомнатной квартире никого не было.

Опера из группы по наркотикам проверили кухню, туалет.

— Чисто. Он свалил. Что за дела? Как он узнал?

Рябцев, мрачнея, подошел к окну. На подоконнике россыпью валялись несколько сим-карт разных сотовых операторов — навскидку, симок было около десяти. Рябцев поднял глаза на окно. Улица находилась на самой окраине поселка. Где-то впереди, за полосой деревьев, тянулась трасса М-4. С высоты пятого этажа ее было видно, как на ладони.

Как и ангар-отстойник банды Ворона. Строение находилось метрах в 100 слева от дома и отлично просматривалось через окно. Даже невооруженным взглядом Рябцев заметил белый квадратик на черных воротах ангара — печать, которую Бегин прилепил вчера после обыска объекта.

— Зашибись, — проворчал Рябцев. — Это же надо было так лохануться…

После обеда картинка произошедшего более-менее сложилась. Вернувшись в УВД, Рябцев поднялся к Бегину и выложил все, что удалось узнать:

— Квартира была съемная, так что, как только Печатник увидел кавалерию за окном, которая брала штурмом отстойник Ворона, он просто собрал вещи и свалил. Его ничто там не держало. На квартире куча симок валялась. Пробили, чьи они. Все на левые имена. Видимо, некоторые клиенты-торчки соглашались купить для него номера на свое имя. Так что мы вообще без понятия, что за телефон у Печатника прямо сейчас — какой номер и на чье имя. А без этого его и не отследишь… Такие дела.

— Зачем он свалил? — буркнул Бегин. — Ну, увидел в окно, как мы штурмом берем отстойник Ворона. А он им иногда анашу толкал. Ну, допустим, Печатник предположил, что кто-нибудь из угонщиков решит заработать очки и сдать нам его.

— Как всегда.

— Так избавился от наркоты и все тут. Спрятал ее где-нибудь, а сам остался дома. Вломятся, ничего не найдут — и оставят в покое. Зачем бежать?

— А ты что думаешь? — Рябцев покосился на следователя. — Ты ведь примерно сообразил, в чем дело, да?

Бегин пожал плечами.

— Печатник продавал траву Сергееву. Он же продавал траву угонщикам. Сергеева убила банда с М-4, а кто-то из угонщиков может быть связан с ними же. Просто Ворон не в курсе.

— Или прикидывается, что не в курсе, — ввернул Рябцев.

Бегин устало покосился на часы. Было всего шесть часов вечера. С тех пор, как он приехал в командировку в Домодедово — это было, подумать только, больше полутора месяцев назад — ни разу Бегин не оставлял работу раньше восьми-девяти вечера.

— Когда мы нашли анашу у Сергеева, я сразу подумал, что это не просто так. Что это не случайная жертва, как предыдущие, хоть ее и пытаются выставить такой. Потом так ничего не удалось найти, и я смирился, что Сергеев — просто жертва номер три и ничего более. Сейчас мне снова кажется, что за всем этим кто-то стоит.

— Но?

— Но все в молоко. Я себе уже голову сломал. Задрало меня все, честно говоря, — вдруг искренне, устало и хмуро, пожаловался Бегин. Рябцев даже удивленно вскинул брови, таким он следователя еще не видел. — Вообще все. Полная непонятка с наркотиками. Они то всплывают, то пропадают. Вот теперь этот Печатник драный. Если он толкал траву всем торчкам в Домодедово — попробуй его найти. Затихарится сейчас у кого-нибудь из своих постоянных клиентов на пару месяцев, а ты ищи-свищи…

— Мда, — Рябцев почесал затылок. — Его ведь и в розыск не объявишь, урода. У нас нет на него ничего. Давай я хотя бы на заметку его досье поставлю. Если пацан всплывет где-нибудь, мы узнаем.

— Можно, — буркнул Бегин. А затем вдруг устало бросил: — Да к черту все. Отвези меня домой.

Пока они ехали к высотке, в которой располагалась ставшая уже привычной для Бегина конспиративная квартира УВД, Рябцев время от времени косился на молчавшего следователя.

— Слушай, — не выдержал опер, — а что ты думаешь по поводу планшета? Который сегодня проснулся в Королево?

— Проснулся, угу, — буркнул Бегин. — На целых сорок секунд.

— В смысле?

— У тебя есть планшетный компьютер?

— Валяется дома.

— Выключи его. Представь, что это чужой планшетник, который ты в руки никогда в жизни не брал. И включи. Ты успеешь за сорок секунд сделать хоть что-нибудь на нем?

— Ээээ… Например? — Рябцев не понял сразу, но после вопроса ответ пришел сам по себе. — Погоди. Ты думаешь, это тоже какая-то лажа?

— Если бы они избавились от прибора и его кто-нибудь нашел, он был бы включен больше сорока секунд. Он был бы включен в принципе. А они сами… Африна убили почти месяц назад. Весь месяц они не трогали планшет. И вот через месяц включают его на целых сорок секунд. Вот поставь себя на их место и скажи мне: в этом есть хоть какой-нибудь смысл? Или они идиоты с расстройством кратковременной памяти и вообще восприятия действительности?

Рябцев усмехнулся. Кивнул.

— Они специально уводят нас в сторону Королева. Поэтому включили планшет. Это приманка. Типа: «Ку-ку, я здесь!».

— Что-то вроде того.

— А значит… они ведут нас к Королеву не просто так.

— Они уводят нас отсюда, от южного Подмосковья, — согласился Бегин. — Сначала подсунули бордель и пистолеты. Теперь основное следствие ушло в сторону и залезло в такие дебри, что вылезти самостоятельно уже не может. Теперь банда подсовывает город Королев с населением почти четверть миллиона человек.

— Ищите, проверяйте, умотайтесь до смерти… А мы поржем над вами, а потом возьмем стволы и убьем еще кого-нибудь, — невесело хмыкнул Рябцев. — Крутые ребята. И умные. В этом им не откажешь.

Бегин лишь поморщился.

— К черту все.

Бегин чувствовал себя, как слепой котенок, тыкающийся в стену и не видящий двери совсем рядом от него. Или как та муха, что со стуком долбится в стекло в жалких 20 сантиметрах от распахнутой форточки. Это ощущение, как ни пытайся его отогнать, преследовало Бегина и не давало ему покоя. А тут еще и напряжение последних дней. Засады, облавы, рейды, допросы и обыски… И один жирный ноль в конце. Как ни старайся, а Бегин ни на йоту не приближался к своей к цели. К тому, ради чего он приехал в Домодедово.