Роберт Годдард - Нет числа дням

— Да. В прошлое воскресенье. — Ник решил воздержаться от подробностей. Вряд ли, конечно, Андерсон попросит показать ему те самые ступени, но осторожность никогда не помешает. — В последнее время отец сильно ослаб. Боюсь, рано или поздно что-то подобное должно было случиться.

— Когда я говорил с ним, он казался таким же, как всегда.

— Да, соображал он не хуже, чем раньше. Ум острый как бритва. А когда вы с ним… говорили?

— Он звонил мне дней десять назад.

— Вот как… Вы общались с отцом еще с Оксфорда?

— Да, время от времени. Я преподаю историю в Шерборне [15] Шерборн, Шерборн-Скул — мужская привилегированная частная средняя школа в графстве Дорсетшир. Основана в 1550 г.; 660 учащихся. . Именно Майкл помог мне получить работу. Поэтому я всегда был рад услужить ему. Хотя попросил он меня впервые. Как жаль, что я так и не успел вовремя поделиться с ним результатами.

— А о чем он вас попросил?

— О, провести кой-какое расследование. Несложное, хотя выкроить для него время, свободное от преподавания, было не так уж просто, скрывать не стану. Эти конторы вечно закрыты именно тогда, когда ты в них приходишь.

— Какие конторы?

— В данном случае Эксетерская кафедральная библиотека. Но в среду я туда прорвался и нашел то, о чем просил Майкл. Жаль, что слишком поздно.

— Действительно жаль. А… о чем он вас просил?

— Это слишком специфическая тема, вам будет скучно.

— И все же?

— Вы уверены?

— Будет действительно обидно, если окажется, что вы зря проделали работу и о ней даже некому рассказать. Я — сын своего отца, мне всегда импонировал его… энтузиазм.

— Приятно слышать.

— Однако я кое-чего не понимаю. Почему он сам не съездил в библиотеку? Не хочу показаться невежливым, но…

— Дело в материалах, мистер Палеолог. Не каждый может прочитать манускрипты семнадцатого века. Майкл знал, что у меня в этом деле больше опыта. Он ведь был скорее археологом, а не кабинетным ученым.

— Манускрипты семнадцатого века?

— Да. Если быть точнее — разрозненная переписка между викарием и церковным старостой прихода…

— Сент-Неот?

Андерсон с изумлением посмотрел на Ника:

— Вы знали!

— Только о том, что отец интересовался историей церкви Сент-Неот.

— Да, он действительно ею интересовался.

— А каким образом переписка оказалась в Эксетере?

— Дело в том, что в семнадцатом веке в Труро не было епархии. Все приходы Корнуолла подчинялись епископу Эксетера. Хотя мало кто из них вел такую оживленную переписку, как Сент-Неот. Начало ее восходит к пятнадцатому веку. Но Майкл интересовался веком семнадцатым. Он прослышал о письме, написанном одним из церковных старост, Ричардом Боденом, в тысяча шестьсот шестьдесят втором году, речь в нем шла о мерах предосторожности, принятых для защиты прекрасных витражей церкви во время гражданской войны. Майкл хотел кое-что проверить. Говорят, в одном из писем Боден утверждал, что самый старый витраж церкви передали на хранение некоему джентльмену по имени Мэндрелл.

— И вы смогли это подтвердить?

— Не совсем. Возникли кое-какие трудности. Я пытался дозвониться Майклу, чтобы обрисовать ситуацию, но к телефону, конечно, никто не подошел. Мы еще раньше договорились, что я приеду сегодня утром, так что…

— Вы могли оставить сообщение.

— Майкл особо предупредил меня, что не следует оставлять никаких сообщений.

— Серьезно?

— Да. Не знаю, правда, почему, но он очень на этом настаивал. Думаю, не вам мне рассказывать, каким упрямым мог быть Майкл, когда чего-нибудь добивался.

— Да уж, — невольно улыбнулся Ник. — Не мне.

Ему очень хотелось поподробнее расспросить Андерсона, почему отец так внезапно возненавидел автоответчик. Единственное, что приходило в голову, — отец ни в какую не хотел принимать предложение Элспет Хартли. Хотя сам он мог объяснить это придирчивостью ученого. И все равно такая секретность казалась излишней.

— Так что там насчет… трудностей?

— Вы действительно хотите, чтобы я залезал в дебри?

— Хочу.

— Ну ладно. Тогда позвольте показать вам вот это. — Андерсон порылся в портфеле и достал папку. — Фотокопия письма Бодена.

Он положил папку на кофейный столик и открыл ее.

Ник внимательно рассмотрел лист бумаги с копией письма. Да, похоже, насчет семнадцатого века Андерсон прав. Письмо разглядеть можно, но что там написано не разберешь — витиеватые буквы сплетались в паутину неровных строчек.

— Ничего себе. И вы можете такое прочитать?

— Да, у меня большой опыт. Боден написал ответ на письмо секретаря епископа, которое, к сожалению, не сохранилось. Вот тут он говорит, — Андерсон ткнул пальцем в абзац, который, на взгляд Ника, был неотличим от остальных. — «Мистер Филип просил меня обдумать меры предосторожности, которые мы в результате и приняли, чтобы сохранить прекрасное и уникальное сокровище нашей епархии и отвлечь от него внимание сторонников парламента в те мрачные дни девять лет назад». Имеется в виду тысяча шестьсот пятьдесят первый год, потому что письмо датировано… — палец Андерсона двинулся по строчкам, — двадцать первым мая шестьдесят второго. Да, верно. А вот тут Боден продолжает. — Палец вернулся назад. — «Оно было извлечено за пять лет до того». Значит, имеется в виду сорок шестой. «Мы не могли позволить, чтобы оно пострадало от рук пуритан, и потому замуровали его и вверили присмотру нашего верного друга, мистера Мэндрелла, и оно до сих пор, я уверен, находится в безопасности». Дальше всякие вежливости. Я прочел вам самое главное.

— Упоминание о витраже, да?

— В том-то и состоит трудность. Боден о нем не упоминает.

— Что?

— Он пишет: «прекрасное и уникальное сокровище нашей епархии». А вот что это за сокровище не уточняет. Может быть, ему это было просто не нужно — адресат прекрасно знал, о чем идет речь. Догадка о том, что это должен быть витраж, кажется мне довольно правдоподобной. И все же, повторюсь, это только догадка.

«Прекрасное и уникальное сокровище нашей епархии». Ник изучал фразу, которая после расшифровки Андерсона стала более читаемой. Он точно помнил, что, цитируя Бодена, Элспет употребила слова «наше красивейшее окно». А тут собственной рукой церковного старосты написано куда более неопределенное выражение. Конечно, он мог иметь в виду именно витраж. Вполне возможно. Но это не доказано. Полной уверенности нет, остается некое сомнение, за которое и собирался уцепиться отец. «В этой игре нельзя верить ничему, кроме первоисточников», — сказал он незадолго до смерти. Вот он — первоисточник. Так в чем же игра?

Подтасовку Элспет можно понять. Ей дали задание отыскать витраж Суда, она и отыскала самое близкое, на ее взгляд, описание. Действительно, что, кроме него, могли считать уникальным сокровищем? Андерсон назвал эту версию лишь догадкой. Элспет посчитала ее практически доказанной. Вот и все.