Валерий Смирнов - Тень берсерка

— И Вершигора тоже, — высказываю дельную мысль, лишь бы Сережа прекратил резвиться.

— Ты по-прежнему хочешь?..

— Да, Рябов. Но не переживай, мы ведь никогда никого не подставляли.

— Да? А каким образом секретные документы выплыли на свет Божий? Да еще в самое подходящее время?

— Что тут такого? Обычная схема. Все уже успели привыкнуть к тому, что утечка подобной информации происходит именно в то время, на которое намекаешь ты. Однако мы не будем прибегать к самому дешевому и распространенному трюку: секретные материалы кто-то подбросил известному своей независимостью журналисту...

— Хочешь засветить, что источник — майор милиции Саенко? Представляешь...

— Представляю! Нет, конечно. Кроме того, я дал слово — имя майора Саенко останется в тайне. Ты, конечно, можешь возразить: после всего случившегося я имею полное право его нарушить, но... Знаешь, думаю, удача мне сопутствует только потому, что я еще ни разу не нарушил данного слова. И всегда говорю правду. А потому кражу секретных документов совершил вовсе не майор милиции Олег Валентинович Саенко, а агент Комитета государственной безопасности Грифон.

— Между прочим, КГБ уже не существует... —- начал старую песню Рябов.

— ...А все его агенты прекратили свою бурную деятельность, — продолжил я. — В том, что Саенко был завербован до развала Союза, сомнений быть не может. Слушай, Рябов, при большом желании Грифона сегодня можно выставить шпионом, тем более, данные по спецхрану поступили из бывшей столицы нашей бывшей родины.

Рябов о чем-то задумался и чуть ли не с грустью заметил:

— На такую глупость они не согласятся. Но ты и без того доволен, да? Все-таки удалось выстроить схему, когда господин губернатор получит поддержку. Вместе с реальной помощью от тех, кто вне политики. Мы по-прежнему останемся в стороне. Вершигора имеет повод сожрать полковника Нестеренко. Но разве для тебя это главное? Нет!

— Правильно, Сережа, для меня главное — та самая безопасность, о которой ты не устаешь твердить годами. Главное, не забудь рассказать Вершигоре байку. Стоит мент на берегу реки, на дне которой находится машина с останками очередного коммерсанта...

— Кончай эти рассуждения, — чуть ли не возмущается Рябов. — Мало того, что решил органы между собой стравить...

— Исключительно в целях безопасности. Если они сцепятся между собой, кто станет обращать на нас пристальное внимание? Жаль, после всего случившегося нельзя поблагодарить господина Осипова. Ну да ладно, слушай дальше. Стоит, значит, Вершигора...

— Нет, — твердо говорит Рябов, — только мент. Безымянный. Нам еще с генералом работать.

— Пусть так, — соглашаюсь без особого энтузиазма. — На берегу реки стоит не Вершигора, но все равно мент. Но не просто мусор, а депутат. Народный! Никакого трупа на дне реки, его раки давно съели. По течению плывет кусок говна и кричит генералу, то есть менту: «Привет, коллега!». А тот возмущается: «Какой я тебе коллега?». Как какой, это говно, в свою очередь, удивляется, мы же оба из внутренних органов!

— Очень смешно, — обижается за своего дружбана Рябов.

— Действительно, не смешно, Сережа. Особенно если вспомнить, как воодушевился генерал, когда узнал о предстоящей поездке. Помощь оказал... Мне после нее снова подлечиться хочется.

— Я ему это передам, — успокоил меня Рябов. — После анекдота. Все, отдыхай.

Войдя в холл, я тут же убедился в верности давнего вывода: в гостях хорошо, а дома как всегда. Педрило сидел на лестнице с видом

Спинозы, сосредоточенно размышляя, какую гадость устроить в связи с моим прибытием в родные пенаты. Тщательно проверив комнатные туфли, я переобулся только после того, как убедился: персидский выродок почему-то не успел их заминировать до моего возвращения. Я уже хотел было швырнуть в него сапогом, чтобы расчистить дорогу к собственному кабинету, но не успел сделать этого по весьма прозаической причине. На моей шее повисла четырехпудовая гиря тихого семейного счастья.

Посмотрев в глаза целующей меня супруге, я словно воочию увидел перед собой Вышегородского и потому, слегка отстранившись, спросил:

— Как Гарик?

— Спит, — коротко ответила Сабина.

— А тебе чего не спится?

— Дорогой, я даже не ложилась. Как чувствовала, что вернешься. Хорошо съездил?

Благодаря присутствию Педрилы я решил сделать все возможное, чтобы сохранить атмосферу покоя и уюта, присущую нашему дому.

— Да, дорогая, — как всегда, говорю чистую правду, одновременно вычисляя траекторию полета сапога. — Это была просто сказка.

Георгий Пилиев

Когда я думаю о Валерии Смирнове, в числе прочего, на ум приходит вычитанный где-то фрагмент, который звучит, примерно, следующим образом: «Если вы сидите, удобно расположившись в кресле напротив камина; если вы умиротворены, вам хорошо, и вы думаете, что в окружающем вас мире все так же спокойно и ничего не происходит, то вы ошибаетесь». А ведь верно! Живя в своем узком московском пространстве, мы порой даже не допускаем возможности наличия чего-то интересного за Московской кольцевой автодорогой, думая, что все сколько-нибудь значительное сосредоточено исключительно в Москве. Мы не замечаем событий и процессов, проистекающих как бы параллельно нашей собственной, личной, узкостоличной истории. Так и хочется высказать старую, в общем-то, но по-прежнему актуальную мысль о том, что мы нелюбопытны.

Примерно такие мысли посетили меня при чтении романа неведомого мне Валерия Смирнова «Лицензия на убийства». Это было почти десять лет назад. Я купил книгу с лотка. Обложка была сработана в тогдашнем стиле: глянец, а под ним — голые девицы и мужик с пистолетом. Текст с многочисленными опечатками на серой бумаге. В общем, непрезентабельная обертка. А начинка?

Едва принявшись читать, я понял, что напал на нечто. Нечто совершенно особенное, новое, необычное; нечто живое; нечто, порождающее самые разнообразные мысли и ощущения; нечто, что побуждает вернуться к уже прочитанному.

Я перечитывал роман раза два-три. А потом еще несколько раз — отдельные его фрагменты.

Многое удивило своей новизной: язык, манера повествования, тема, характеры персонажей. Но более всего поразил главный герой, от имени которого велся рассказ. Собственно говоря, этот герой с его характером, представлением об окружающем мире и манерой передачи своих мыслей, видения и ощущений от контакта с этим миром — главное достоинство книги.

Говоря, что герой — главная достопримечательность, я, априори, имею в виду и Автора — человека, который зримо стоит за своим порождением, родителя, под чьим пером (или клавишей компьютера) этот самый герой производился на Свет Божий.