Питер Бенчли - Белая акула

Потом Длинный отправился на поиски еды для цапли, а Чейс с Максом двинулись на холм.

Остров Оспри на протяжении почти ста лет был частным семейным владением, но за четыре поколения семья переросла те пять домов, что позволяли выстроить здесь местные земельные законы. Время от времени ее члены пытались купить друг друга, но обнаружили, что стали жертвой парадоксальной ситуации.

Теоретически остров – тридцать пять акров земли с выходом к морю – стоил баснословных денег; соответственно с этим его облагали налогами администрации штата и города. За последние два десятилетия налоги удвоились, потом удвоились еще раз, и наконец расходы по содержанию владения достигли ста пятидесяти тысяч долларов в год. Постепенно все члены семьи выяснили: за причитающиеся на их долю две недели летнего отдыха на своем острове они платят больше, чем стоит двухмесячная аренда приличного дома на островах Нантакет или Мартас-Винъярд.

Они пытались продать остров, но убедились, что реально он вовсе не столь дорогостоящ, поскольку никто – в том числе и сами члены семьи – не хотел платить за него даже номинальную цену.

Поэтому в рассчитанном акте возмездия против местных «налоговых зверств» семейная корпорация (объединение, существовавшее только для управления островом) получила под него в банке максимально возможный залог (половину номинальной цены), разделила эту сумму между двенадцатью семьями внутри клана – и исчезла, оставив остров вместе с налогами с продажи и с собственности, а также с расходами по его содержанию в распоряжение банка.

Банк и город приветствовали Саймона Чейса как нового владельца. Он уходил в местное сообщество корнями, и, хотя институт как некоммерческая организация освобождался от местных налогов, некоторые из проектов Чейса могли обеспечить горожанам существенный доход. Например, Саймон мог бы найти способ воскрешения промысла креветок и омаров. Многие годы места обитания гребешков, мидий и двустворчатых моллюсков в Уотерборо были так сильно загрязнены, что этих животных запрещалось собирать, употреблять в пищу либо продавать. Чейс мог подсказать, каким образом очистить мидиевые отмели.

Кроме того, местные бизнесмены знали: институт не составит им конкуренции. И наконец, обширные планы Чейса, касающиеся острова, обещали дать району наиболее необходимое – рабочие места.

Сокращение военного бюджета вызвало массовые увольнения у крупнейшего работодателя на юго-востоке Коннектикута – компании «Электрик боут» в Гротоне; «принцип домино» от «ЭБ» и других пострадавших фирм сокрушительно сработал в отношении сферы услуг. Тут и там закрылись рестораны и бакалейные лавки, салуны и магазины подарков, уступая место антикварам и художественным галереям. В Уотерборо начала проникать мерзость запустения, и все надеялись, что институт поможет вернуть здешнее сообщество к жизни. Сотни людей будут заняты на строительстве, оснащении и подключении к коммуникационным сетям, а когда эти работы закончатся – десятки поступят в штат института и обслуживающих его заведений.

В течение года казалось, что мечта станет явью. Чейс окончил курсы по составлению заявок на субсидии и получил пособие в размере ста тысяч долларов на закупку лодок и основного научного оборудования. Он получил также предварительное подтверждение на субсидии по проектам, которые касались видов, нуждающихся в охране, коммерческого рыболовства и медицинских исследований, от федерального правительства, штата Коннектикут и нескольких частных фондов. Один из проектов должен был дать ему возможность изучить тот любопытный факт, что акулы, не имеющие костей, не болеют раком и артритом и могут достигать в укусе чудовищного давления – до двадцати тонн на квадратный дюйм – с помощью челюстей, целиком состоящих из хряща. Еще одна субсидия позволяла ему принять участие в работах по проверке пока еще очень хрупкой теории: измельченный акулий хрящ лечит рак. Работавшие с контрольной группой на Кубе врачи утверждали, что у пациентов, получающих большие дозы хряща, опухоли уменьшились на сорок процентов.

А потом, в конце тысяча девятьсот девяносто пятого, экономика затрещала по всем швам. Национальный долг достиг шести триллионов долларов; президент и конгресс, озабоченные шансами на следующих выборах, отказались от непопулярных решений, которые были необходимы для ликвидации бюджетного дефицита. Немцы, японцы и арабы, почти полтора десятилетия поддерживавшие хваленый американский образ жизни, наблюдали за всем этим через океаны и в конце концов с возмущением заявили, что Соединенные Штаты на деле кончились как мировая держава, – и забрали свои деньги.

Инфляция взмыла до небес: учетная ставка измерялась двузначными числами, биржевые котировки рухнули на тысячу пунктов, и до сих пор не было признаков конца падения: уровень безработицы в целом по стране составил одиннадцать процентов: каждая четвертая семья жила ниже уровня бедности.

В течение одной недели все обещанные Чейсу субсидии оказались отозваны. Ему еще хватило денег завершить строительство. Потом он мог только платить троим сотрудникам и наскребать на пропитание. Если бы не полученный институтом статус не облагаемого налогами учреждения, Чейсу пришлось бы по примеру своих предшественников бежать с острова.

Что, впрочем, еще не исключалось, окажись пустышкой его последняя ставка.

Несколько месяцев назад Чейсу позвонила из Калифорнии доктор Аманда Мейси. Он знал ее как ученого, читал статью о ней в каком-то журнале. Она вела исследования в совершенно новой области – с помощью обученных морских львов снимала на видеопленку серых китов в естественных условиях. До безобразия пугливые, серые киты избегали фотографов-аквалангистов, и даже если ныряльщику удавалось сделать несколько кадров, нельзя было понять, ведут ли себя киты нормально или, из-за присутствия аквалангиста, в какой-то мере необычно. Мейси считала, что, раз морские львы в дикой природе часто сопровождают китов, киты принимают их, не меняя своего поведения; поэтому она приучала морских львов носить видеокамеры на прогулках с китами. Согласно журнальному сообщению, изыскания Мейси уже многое переменили в принятых представлениях о серых китах.

Теперь она хотела испробовать тот же метод с другим видом китов – атлантическими горбачами. Мейси слышала о новом институте и читала некоторые статьи Чейса об акулах; знала, что у него есть нужные лодки, мозги и опыт работы с глубоководными животными. Знала она и о том, что горбачи летом проходят восточней Оспри, двигаясь к северу. Мейси предложила на три месяца принять ее на острове с командой морских львов, вывозить их в океан и помогать в исследованиях... ну, скажем, за десять тысяч долларов ежемесячно?