Тибор Роде - Вирус «Мона Лиза»

Хелен безучастно покачала головой. Ей было безразлично, что произойдет с ней.

– Я не похищала «Мону Лизу», – монотонным голосом произнесла она.

– Что вы имеете в виду? – поинтересовалась миссис Вайола.

– Она по-прежнему находится в Лувре, – ответила Хелен.

Келлер окинул озадаченным взглядом собравшихся.

– Вы подменили ее. После вашего визита в лаборатории была обнаружена другая «Мона Лиза»…

Хелен снова покачала головой:

– Это та же самая, оригинал. Когда я осталась с картиной наедине, я сняла слой лака смесью различных чистящих средств. Сотрудники Лувра наверняка думают, что я подменила картину, однако, когда я уходила из музея, в моей сумке лежала та же самая «Джоконда», которая была там и раньше, – из музея Прадо.

Келлер почесал в затылке. Его коллега смотрела на нее, широко раскрыв рот.

– Значит, кражи не было, – продолжала Хелен. – Если что-то и можно мне вменить, то только порчу имущества. Но я нахожу, что после моей обработки «Мона Лиза» выглядит лучше, чем прежде. На протяжении столетий люди не осмеливались снять с нее старый лак.

Заместитель директора снова обрела дар речи:

– А что насчет кражи «Моны Лизы» в Мадриде?

– К этому она не имеет отношения. На видеозаписях видно, что она картину не трогала, – обратился к коллеге Келлер. – Судя по всему, в Мадриде миссис Морган воспользовались как приманкой.

– Значит, ничего серьезного мне инкриминировать не могут, – бесцветным голосом произнесла Хелен.

Она уже почти хотела отправиться в тюрьму. Ведь несмотря на то, что с юридической точки зрения она была не виновна – по крайней мере в том, что касалось манипуляций с картинами, задуманных Вейшами, – на ней все же лежала вина. Вина в смерти собственной дочери. Потому что она как мать потерпела неудачу, Мэйделин заболела анорексией, попала в клинику и оттуда была похищена. Без этого Мэйделин никогда не оказалась бы в Мексике.

– Как произошла авария? – негромко спросила она.

– На этот счет нам известно немногое. Американское посольство сможет сообщить вам подробности.

– Значит, во время взрыва была уничтожена лишь «Мона Лиза» из Прадо? – спросила сидевшая в стороне миссис Вайола.

Хелен с трудом сосредоточилась на судьбе знаменитой картины, но в конце концов кивнула.

– «Лишь» – это вы хорошо сказали. Она тоже имела неоценимое значение…

Пристыженная миссис Вайола потупила взгляд.

– Кроме того, в коллекции Павла Вейша хранилась еще одна «Мона Лиза», уничтоженная во время пожара. Думаю, это была так называемая Айзелуортская «Мона Лиза», – добавила Хелен. – Очень известная копия, тоже созданная в XVI веке. Наверное, Павел Вейш хотел владеть всеми тремя – или уничтожить их.

Печаль захлестывала ее с головой. Хелен чувствовала себя все хуже, ей хотелось как можно скорее уйти отсюда.

Келлер пролистал лежащие перед ним на столе документы, затем обеими ладонями хлопнул по столу, словно подводя итог.

– Если настоящая «Мона Лиза» все еще в Лувре, это, конечно же, все меняет… – произнес он.

– Значит, мы закончили? – спросила Хелен, отодвигая стул.

– Думаю, да, – нерешительно произнесла миссис Вайола, но затем в каких-то своих заметках она наткнулась на еще один вопрос: – Что насчет стеклянной пробирки, которую у вас изъяли?

– Я полагаю, что в ней вы найдете геном пчелиного вируса. Я спасла его из холодильника в лаборатории Вейша перед нашим бегством, прежде чем она сгорела. Возможно, это поможет найти противоядие.

Вайола кивнула, а Келлер уже выглядел почти довольным.

– Значит, теперь мы можем позволить вам спокойно погоревать, миссис Морган. Еще раз примите мои искренние соболезнования. Никто не должен сталкиваться со смертью своих детей. – Келлер понурился.

В этот миг зазвонил телефон, стоящий на столе перед ними.

Уэс Келлер снял трубку.

– Как я и говорил, вам позвонили из американского посольства в Акапулько, – сказал он, обращаясь к Хелен. – Соединяйте, – произнес он в трубку, пододвигая к Хелен телефон.

Она почувствовала, как горе полностью завладело ею, в душе поднялась волна отчаяния. Сдерживать слезы не осталось сил.

Дрожащей рукой женщина взяла трубку.

– Мама, это ты? – донесся до нее голос издалека. – Это я, Мэйделин. Со мной все в порядке, мама.

Ее рука лежала на плече Мэйделин. Они вместе смотрели на картины Питера Пауля Рубенса.

– Он любил женщин, склонных к полноте, – рассказывала Хелен. – Но по сути он был всего лишь реалистом. Он рисовал женщин такими, какими они были на самом деле и как они выглядят до сих пор.

Мэйделин наклонилась к картине, с восторгом разглядывая ее. С тех пор как она вернулась к матери, она значительно поправилась, и Хелен не упускала возможности показать ей, что на самом деле представляет собой женская привлекательность. Она знала, что болезнь Мэйделин значительно сложнее и что ее ребенок еще не совсем выздоровел, но она делала все, что могла. Ночью Мэйделин спала в одной постели с Хелен, поскольку, едва темнело, к ней возвращались кошмары. И все-таки Хелен считала, что она на верном пути и наслаждалась каждой секундой, проведенной с дочерью. Она позаботилась о том, чтобы Бетти повысили, в результате время, которое она проводила в институте, сократилось.

После того как во время допроса в главном офисе ФБР она решила, что навсегда лишилась дочери, Хелен воспринимала каждый день, который могла провести с ней, как драгоценный подарок.

Во время аварии в Мексике Мэйделин выбросило из пикапа в придорожные кусты, при этом она потеряла рюкзак. Она чудом осталась цела, если не считать незначительных ушибов и царапин – кусты и высокая трава смягчили удар.

Проведя несколько секунд в обмороке, она в состоянии шока сбежала с места аварии и пешком добралась до Акапулько. Только несколько дней спустя, когда ее уже считали погибшей, ей удалось разыскать американское посольство.

– В наши дни должно быть больше таких художников, как Рубенс, – произнес Миллнер. Он улыбнулся Мэйделин и перевел взгляд на картину.

Они медленно двинулись дальше.

– Сейчас, – произнесла Хелен, держа в руках план здания.

Ей не пришлось долго раздумывать, когда Лувр пригласил ее в Париж, чтобы на этот раз по-настоящему провести исследование «Моны Лизы». Ей даже предложили немного отдохнуть вместе с дочерью в столице Франции. А Мэйделин решила, что неплохо бы попросить Грега поехать вместе с ними. Хелен не видела его со времен событий в Варшаве, а Мэйделин так много слышала о нем, что ей не терпелось познакомиться с ним. Кроме того, Хелен хотелось поблагодарить его, хотя она считала, что они друг другу ничего не должны.

Мэйделин заметила еще одну картину Рубенса и побежала вперед. Хелен с улыбкой смотрела ей вслед.