М. Кэри - Новая эра Z

– Мы отправляемся к доктору Колдуэлл, – говорит Паркс. – Если у тебя есть вопросы – прибереги их для нее. И чтобы я больше не слышал ни малейшего писка.

Она замолчала.

Но это отчасти благодаря тому, что он сразу покатил кресло по коридору. Стальная дверь была открыта, дальше вверх по лестнице – бац, бац, бац, – все выше и выше.

Для Мелани это было сравнимо с путешествием на паруснике на край света.

Стальная дверь была недостижимым горизонтом всю ее жизнь, с самого начала, как она себя помнит. Она понимает, что родилась не здесь, но это было в очень далеком прошлом, как история в действительно старой книге, написанной на языке, на котором уже никто не говорит.

Это больше похоже на отрывок из Библии, который им читала однажды доктор Селкрик, где Бог создавал мир. Не Зевс, другой Бог.

Шаги. Вертикальное Пространство, которое они преодолевают, похоже на коридор, у которого один конец лежит на чем-то большом. Чем выше они поднимаются, тем слабее становится запах химического спрея, которым был наполнен весь коридор. Звуки снаружи, доносящиеся через неплотно прикрытую дверь.

Воздух. И свет. Сержант спиной открывает дверь и выталкивает ее в день.

Тотальная перегрузка.

Потому что воздух теплый и он дышит, обволакивая кожу Мелани, как живой организм. И свет настолько яркий, будто кто-то окунул весь мир в бочку с нефтью и поджег.

Она жила в пещере Платона, рассматривая тени на стене. Теперь она повернулась лицом к огню.

Из груди Мелани вырвался звук. Болезненный выдох из груди – того темного, влажного места, наполненного запахами горьких химических веществ с привкусом ацетона (от маркеров, которыми пишут на доске).

Она вяло катится вперед. Мир проникает в нее через глаза и уши, язык и кожу. Его слишком много, и он не собирается останавливаться. Она как слив для воды в углу душевой. Даже закрыв глаза, свет все равно проникает в нее сквозь веки, создавая узоры, переливающиеся всеми цветами радуги. Она вновь открывает глаза.

Она терпит, сравнивает и начинает понимать.

Они проходят здания из дерева или блестящего металла, стоящие на бетонном фундаменте. Они все одной формы – прямоугольной и блочной, и в основном одного и того же цвета – темно-зеленого. Никто не пытался сделать их красивыми. Важно понять, каково их предназначение.

То же относится и к большому забору, возвышающемуся где-то на четыре метра над землей и огибающему все постройки, что видит Мелани. Он увенчан колючей проволокой, натянутой под углом примерно в тридцать градусов к бетонным опорам.

Они проходят мимо людей сержанта, которые сопровождают их взглядами, а иногда и поднимают руки, чтобы поприветствовать его. Но они не говорят ни слова и продолжают стоять на месте. Они держат винтовки наготове и следят за оградой и воротами.

Мелани позволяет этим фактам переплетаться и образовывать новые смыслы в точках слияния.

Они заходят в другое здание, где на страже стоят два человека, сержанты. Один из них открывает им дверь. Другой – с рыжими волосами – решительно приветствует.

– Вам помочь, сэр? – спросил он, кивнув на Мелани.

– Если мне что-нибудь понадобится, Галлахер, я сообщу вам об этом, – прорычал сержант.

– Есть, сэр!

Они заходят внутрь, и звук шагов сержанта меняется, становится громче, появляется глухое эхо. Они идут по кафелю. Сержант ждет, и Мелани знает, чего. Это душевая, такая же, как и у них. Химический спрей медленно падает на них с потолка.

Это занимает больше времени, чем душ по воскресеньям. Лейки на самом деле не статичны, они двигаются, скользя вдоль стен по металлическим тропинкам, стараясь обдать каждый дюйм их тел со всех сторон.

Сержант стоит с опущенной головой, глаза его плотно закрыты. Мелани, привыкшая к этой боли, знает, что глаза будет щипать независимо от того, открыты они или закрыты, и продолжает смотреть по сторонам. Она видит в конце душевой стальные жалюзи, через которые они только что вошли. Обыкновенный храповик позволяет им подниматься и опускаться, стоит лишь повернуть переключатель. Это здание может превратиться в крепость и стать изолированным от основной базы. То, что здесь делают, должно быть очень и очень важно.

Все это время Мелани усиленно старается не думать о Марции и Лиаме. Она боится того, что может с ней случиться здесь. Она боится, что не вернется больше ни к своим друзьям, ни к мисс Джустин. Возможно, страх и новизна всего происходящего заставляют ее так внимательно анализировать все, что ее окружает. Она обращает внимание на каждую мелочь, стараясь изо всех сил запомнить все, в особенности маршрут, по которому они сюда пришли. Она должна иметь возможность вернуться назад, если ей в какой-то момент представится такая возможность.

Химический спрей бормочет и затихает. Сержант катит ее дальше через двойную дверь, вдоль коридора, к очередной двери, над которой одиноко горит красная лампочка. Табличка над дверью гласит: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН». Сержант останавливается, нажимает звонок и ждет.

Через несколько секунд дверь открывает доктор Селкрик. Она в своем обычном белом халате, но на руках еще зеленые резиновые перчатки, а вокруг шеи какая-то вещь, похожая на белое хлопковое ожерелье. Она подтягивает его выше, зажав между большим и указательным пальцами. Это оказывается марлевая маска, скрывающая нижнюю часть лица.

– Доброе утро, доктор Селкрик, – говорит Мелани.

Доктор Селкрик на мгновение опускает взгляд на Мелани, не зная, отвечать на это или нет. В итоге решает просто кивнуть. Потом разражается смехом. Наигранный, грустный звук, думает Мелани. Так смеешься, когда ты хотел стереть ошибку в примере и случайно порвал лист.

– Почтальон, – лаконично говорит Паркс. – Где оставить посылку?

– Справа, – говорит доктор Селкрик, ее голос прячется под непросвечивающей маской. – Да. Закатывайте ее. Мы готовы. – Она отходит в сторону и широко открывает дверь, пропуская сержанта.

Эта комната – самое странное место, которое Мелани когда-либо видела. Конечно, она начинает понимать, что видела не так много, но странность этих вещей переходит все границы разумного. Бутылки, и банки, и сосуды, и ящики; поверхности из белой керамики и нержавеющей стали, в которых отражается холодный свет длинных ламп.

Некоторые вещи в банках напоминают человеческие части тела: руки, ноги, головы. Другие – животных. Ближе всего к ней – крыса (она узнала ее, потому что видела картинку в книге), плавающая в прозрачной жидкости головой вниз. Тонкие серые нити – их сотни – вырываются из ее тела и заполняют большую часть банки, переплетаясь между собой вокруг маленького трупа, как будто крыса решила стать осьминогом, но на полпути передумала.