М. Кэри - Новая эра Z

Открытую дверь он подпирает стулом, чтобы не закрылась. Страх переполняет его при одной мысли остаться в кромешной тьме наедине с этим. Мелани знает, что он идет к ней, потому что Галлахер топает очень громко. Она поднимает голову и смотрит на него, заставляя испытать огромное облегчение. Это не взгляд голодного, выбравшего себе цель, это больше похоже на взгляд человека.

– Что у тебя там? – спрашивает Галлахер. Пол усеян книгами, вероятно, их она и разглядывала. Со связанными руками только и остается, что смотреть. Он поднимает ближайшую книгу. «Дети воды» Чарльза Кингсли. Она выглядит очень старой – выцветшая суперобложка по краям оборвана. На ней изображены симпатичные маленькие феи, висящие в воздухе над крышами города. Возможно, это Лондон, но Галлахер никогда его не видел, поэтому не знает точно.

Голодный ребенок смотрит на него, не говоря ни слова. Этот взгляд нельзя назвать недружественным, он скорее внимательный. Ведь она не знает, зачем он пришел, и готова к не очень приятным сюрпризам.

Она знает о нем лишь то, что он один из людей Паркса, привозивший ее в класс и увозивший оттуда. Галлахер не может вспомнить, разговаривал ли он когда-нибудь с ней до этого. Поэтому рядовой немного застенчив. И даже не понимает, почему говорит это:

– Хочешь, я могу тебе почитать?

Молчание. Большие глаза смотрят на него.

– Нет, – говорит ребенок.

«О». Вся его стратегия диалога рухнула. Плана Б нет. Он возвращается к двери, чтобы выйти. Когда Галлахер берет стул, собираясь закрыть за собой дверь, она выпаливает:

– Можно вас попросить посмотреть на полках?

Он поворачивается и ставит стул на место.

– Что?

Опять долгое молчание. Как будто она извиняется за то, что сказала, и не уверена, что хочет повторять. Он ждет ее.

– Можно вас попросить посмотреть на полках? мисс Джустин дала мне книгу, но я не смогла взять ее с собой. Вдруг она здесь есть…

– Эм…

– Тогда… вы могли бы почитать мне ее.

Галлахер не заметил книжного шкафа. Он следует за взглядом девочки и видит его в стене рядом с дверью.

– Конечно, – говорит он. – Как она называлась?

– Сказки Музы, – в голосе ребенка чувствуется оживление. – Роджера Ленселина Грина. Это греческие мифы.

Галлахер подходит к книжному шкафу, и свет фонаря начинает рыскать по полкам. Большинство из того, что здесь представлено – детские книги с картинками в мягком переплете, так что ему приходится вытаскивать их, чтобы увидеть название. Но есть и несколько больших талмудов, их названия он изучает с особым усердием.

Греческих мифов нет.

– К сожалению, – говорит он, – ее здесь нет. Может, ты хочешь почитать чего-нибудь другое?

– Нет.

– Здесь есть «Почтальон Пэт». И его черно-белый кот. – Он показывает ей книгу. Но голодный ребенок бросает на него холодный взгляд и отворачивается.

Галлахер берет стул и ставит его на безопасном, по его мнению, расстоянии.

– Меня зовут Киран, – говорит он ей. Но это не вызывает у нее никакой реакции. – У тебя есть любимая сказка?

Она не хочет с ним разговаривать, и он понимает это. С чего бы ей, черт подери, хотеть?

– Я собираюсь прочесть вот эту, – говорит он, держа в руках книгу под названием «Я хотел бы тебе показать». Здесь картинки такие же, как и в «Коте в шляпе», вот почему он ее выбрал. В детстве Галлахер любил эту сказку о кошке и рыбе и детях и двух Вещах, которые назывались 1 и 2. Он любил представлять, как его дом превращается в такую же свалку, а потом, за секунду до прихода отца, все становится на свои места. Для семилетнего Галлахера эта книга была увлекательным и таинственным приключением.

– Я собираюсь сидеть здесь и читать эту книгу, – повторяет он девочке.

Она пожимает плечами, как будто ее это не касается.

Галлахер открывает книгу. Страницы влажные и немного слипаются, но ему удается их разнимать, не разрывая.

– Когда я гулял однажды по улице, – начинает он, – я встретил молодого человека в красных сапогах. На ремне у него была пряжка, а на шляпе – перо. Его рубашка была из шелка, а штаны – из кожи, и он не мог и двух секунд устоять на месте.

Малышка делает вид, что не слушает, но Галлахера не проведешь. Он видит, как она наклонила голову, чтобы видеть картинки.

Паркс наливает еще коньяка. Все происходит быстро. Джустин выпивает, хотя дошла до стадии, когда понимает, что пить дальше – плохая идея. Проснувшись, она будет чувствовать себя как кусок дерьма.

Она трогает щеки и лоб, ее лицо пылает. Выпивка всегда делает с ней такое, даже в медицинских дозах.

– Господи, – говорит она. – Пойду подышу воздухом.

Но воздуха здесь не много. Окно открывается лишь на пять дюймов.

– Можем пойти на крышу, – предлагает Паркс. – В конце коридора есть пожарная дверь, которая ведет туда.

– А на крыше безопасно? – спрашивает Джустин, и сержант кивает. Да, конечно, он проверил ее. Любишь ты его или ненавидишь, но он один из тех людей, для которых главная цель в жизни – безукоризненно исполнять свой долг. Она видела тогда на дороге, когда он спас их всех, что скорость принятия решений у него сравнима с голодными.

– Хорошо, – говорит она. – Давайте посмотрим, как там на крыше.

А на крыше прекрасно. Где-то на десять градусов прохладнее, чем в комнате отдыха, и свежий ветер дует в лицо. Ну, может, и не такой свежий, потому что воняет гнилью – рядом с ними лежит большая гора испорченного мяса, невидимая в темноте, и они вдыхают ее испарения. Джустин прижимает бокал к нижней половине лица, как кислородную маску, и дышит бренди вместо этого.

– Есть идеи, откуда такая вонь? – спрашивает Джустин. Ее голос приглушен, потому что она говорит в бокал.

– Нет, но здесь она сильнее, – отвечает Паркс. – Так что предлагаю отойти туда.

Они отходят к юго-восточному углу здания. Перед ними открываются окраины Лондона, а где-то далеко за ним Маяк – дом, который вышвырнул их когда-то и теперь манит обратно. И несмотря на наличие работы там, Джустин чертовски хорошо знает, что Маяк – чертова дыра. Большой лагерь беженцев, регулируемый нескончаемым террором и искусственно подкачиваемым оптимизмом, как внебрачный ребенок Батлинса и Колдитца. Он уже был на полпути к тоталитаризму, когда они уехали, и теперь ей не очень хочется знать, что же там изменилось за эти три года.

Но куда еще держать путь?

– А док у нас с характером… – задумчиво говорит Паркс, опираясь на стены парапета и вглядываясь в темноту. Лунный свет окрашивает город в черно-белые краски, превращая его в гравюру из старой книги. Черный преобладает, и улицы становятся руслами невидимых рек, по которым течет воздух.

– Это точно, – отвечает Джустин.

Паркс смеется и в шутку поднимает бокал – предлагая выпить за то, что их мнения по поводу Кэролайн Колдуэлл совпали.