Обри Дарк - «Его»

Крошечный голосок, прячущийся внутри меня, принялся трещать и нашёптывать.

«Это то, чего ты хочешь», — говорил голосок.

«Нет. Не об этом я думала, когда парень меня связывал. Не об этом».

«Тогда почему ты возбудилась?»

«Нет. Я не…»

«Это то, что тебе нужно».

Я дышала неглубоко, наблюдая за каждым его движением. Другая его рука всё ещё крепко держала сосок, боль от которого начала отдаваться в животе. Он не стал смотреть на моё тело: его глаза пристально изучали лицо.

— Расскажи мне об этом пари.

— Прошу тебя…

— Расскажи мне, — его большой палец потёр мой сосок, грубо его перекатывая.

Я застонала. Он расслабился, а другая его рука погладила меня через ткань так нежно, что моё тело выгнулось ему навстречу, прежде чем я сумела отодвинуться. Моё естество сжалось в отвратительной необходимости, и я почувствовала, как становлюсь ещё более влажной. Я склонила голову набок, закрывая глаза.

Нет. Я не хотела его. Не нуждалась в нём.

Возможно, если я всё ему расскажу, он оставит меня в покое. Возможно, он увидит, какой безобидной я была, и отпустит.

Тихий голосок подсказал: «Быть может, он даст тебе то, чего ты хочешь».

Я глотнула воздуха и заговорила:

— Это было глупо. Моя подруга сказала, что я должна поцеловать первого попавшегося привлекательного парня, которого увижу. И…

— И ты увидела меня.

— Да.

— И ты подумала, что я привлекательный? — он толкнулся сильнее.

— Да, — простонала я.

— Так что же тебя привлекло?

Его пальцы разошлись, поглаживая по обеим сторонам трусиков, но не посередине. Не там, где болело. Ткань насквозь пропиталась, а я изнывала, Боже, как же я изнывала.

— Я не… Не…

— Скажи. Что же было во мне такого?

— Ты выглядел… — сердце бешено заколотилось.

Мне нужно было освобождение. Ужасно быть такой заведённой и не иметь возможности что-нибудь с этим сделать. Руки прижались обратно, и я принялась извиваться под ремнями, пытаясь выбраться.

— Да?

Вдох полной грудью. Я должна была ответить. Мой разум вернулся в тот день, неделю назад.

— Ты выглядел… Одиноким. Словно нуждался в ком-то, чтобы сделать что-то хорошее.

Он остановился, и от боли, охватившей меня в эту паузу, моё дыхание спёрло.

«Коснись меня, — хотелось мне закричать. — Не останавливайся».

Я сильно прикусила губу.

— Котёнок, — произнёс он. — Ты сумела меня понять, немного. Но мне не нужно было никого целовать, чтобы сделать что-то хорошее. Чтобы сделать что-то хорошее я убиваю людей. Плохих людей.

Он улыбнулся, отчего по моим венам побежал лёд.

— А теперь я больше не одинок. У меня есть ты.

С этими словами, он опустил мою голову на стол и оставил меня на кухне, всё ещё жаждущую освобождение, которое он так мне и не подарил.

Гейб.

Она была серьёзным осложнением. Голова плыла, хотя я не сделал ни глотка бренди. Она была калейдоскопом моего мира. И я только что закончил генеральную уборку!

Я ушёл, как только обнаружил, что начал реагировать на её тело. Влечение — опасная штуковина. Я не мог рисковать влюбиться в кого-нибудь, даже в кого-то с таким сочным телом, как у неё. Меня разочаровало то, что она попыталась бежать. Она так сильно порезала своё тело.

«Не так сильно, как раньше», — подумал я, вспомнив о маленьких белых шрамах, усыпанных вдоль её запястья.

Но нет. Мне нужно было научить её вести себя. Не убегать. Пребывать внутри должным образом. Она могла бы стать моим питомцем, маленьким котёнком. И как только бы она научилась себя вести, тогда… Возможно. Возможно, у меня бы появился шанс на кое-что.

Но всё же пока нет. Я рискнул бы упустить что-то наподобие окна. И тогда появится множество способов сбежать, и она не преминет их найти. И это её погубит.

Ох, мой котёнок. Твоё любопытство заразило меня.

Конечно, я человек. Я могу размножаться с другими людьми, и мои потомки будут людьми. Но я бесчеловечный.

Нет никаких скрывающихся за всем, что я делаю, эмоций. Это любопытство для меня в новинку.

За время своей работы я видел много трупов. Толстых, худых, мускулистых, худощавых. У многих из них были шрамы. Шов, оставшийся после операции обходного желудочного анастомоза. Шрамы на коленках от детских велосипедных аварий. Я не думал, что что-нибудь связанное с телом может вызвать во мне хоть какие-то чувства. Обычная плоть, обычные клетки. Но шрамы на её запястьях не исчезали. Закрывая глаза, я видел их.

Уставившись в потолок, я не спал в ту ночь. Мой палец очерчивал линию вниз по запястью, прослеживая путь, который она, должно быть, вырезала ножом. Я вздрогнул.

Кто мог сотворить такой ужас?

Кэт.

Прошёл час, может, два, прежде чем он вернулся на кухню. Я немного успокоилась. Он же не стал бы зашивать меня перед убийством, верно? По крайней мере, в моей голове это имело смысл. Если бы я сумела задобрить его, то смогла бы выяснить способ выбраться отсюда, даже если на это потребовалось бы какое-то время. Даже если бы он… Кое-что мне сделал. Я содрогнулась от непрошеного желания, переполнившего меня от этой мысли.

Тем не менее, когда он вошёл с блестящим ножом, я не смогла не поёжиться.

— Полегче, котёнок, — произнёс он.

Затем открыл холодильник и достал тарелку с чем-то, что я не смогла распознать.

О, Господи, надеюсь, это не человеческие органы.

Я сглотнула и попыталась расслабиться. Вопросы. Нужно усыпить его бдительность.

— Меня зовут Кэт, — произнесла я. — А как зовут тебя?

— Котёнок, тебя зовут «котёнок». Почему ты хочешь знать моё имя? — он был повернут ко мне спиной, столовое серебро звякнуло о тарелку.

— Я хочу узнать о тебе побольше, — сообщила я, сглатывая.

Он бросил на меня взгляд через плечо, подозрительно сведя брови.

— Имя ничего не значит. Можешь называть меня Гейбом.

— Гейб, — я рыскала в своём мозгу, пытаясь продолжить разговор с ним. — Это сокращённо от Гэвин? (прим. пер.: Gav — имя Гейба на языке оригинала, имеет два перевода: Гейб (Габриель/Габриил); Гэв (Гэвин/Гавриил).

— Габриель, — ответил он. — Мои родители были религиозными. По крайней мере, мама была.

Он обернулся, удерживая тарелку, и я тут же хорошенько её рассмотрела. Никаких человеческих органов: курица-гриль, картофельное пюре и зелёная фасоль. Он опустил тарелку рядом с моей головой. Я ощутила аромат курицы, и он напомнил мне запах человека, которого он сжёг в камине. Желудок свело, и я попыталась подавить тошноту.

Громкий лязг снова обратил моё внимание на стоящий рядом стол. Он положил нож прямо рядом с моей щекой.

— Чт… Что это?

— Ужин, — ответил Гейб.

Он запустил кусочек курицы на вилке себе в рот.

— Я имею в виду нож.