Лорен Оливер - Исчезающие Девушки

Мы как раз дошли до последнего куплета, когда это произошло. Эта та часть песни, где звучит сводка правил «ФанЛэнда». Пират Пит только что пропел трель о запрете бегать и начал напоминать о вреде разбрасывания мусора. Когда дело дошло до строчки «Не будь лентяем, подними свою жевательную резинку!», Хизер с важным видом подошла к краю сцены, наклонилась и показала свой плоский, покрытый перьями зад толпе. Все взорвались от смеха. Собака в первом ряду залаяла так яростно и начала вырывается так сильно, что мне показалось, она вот-вот загорится. Внезапно, вырвавшись из рук хозяйки, собака прыгает на Хизер. Хизер кричит, пока собака рычит и целиться зубами в ее зад. К счастью, костюм плотный и собаке удается лишь набрать полную пасть перьев и клочков ткани. Хизер в панике кружится, пытаясь вырваться из собачьей хватки. Дети все визжат от смеха, очевидно, не осознав, что это не часть представления. Роджерс тем временем стоит с открытым ртом, совершенно потеряв такт музыки. Полная женщина пробивается к сцене и тут я поднимаюсь помочь, забыв, что на мне костюм русалки и что мои ноги буквально приклеены друг к другу. Естественно, при попытке сделать шаг вперед, я грохаюсь лицом вниз на землю, сбивая свои ладони об тротуар.

Амфитеатр взрывается новой волной смеха. Я едва разбираю чьи-то крики «Русалка! Русалка!», которые затем сливаются с ревом толпы. Перевернувшись на спину после двух неудачных попыток, мне удается подняться на ноги. Полная женщина все еще пытается отцепить свою собаку от задницы Хизер. Роджерс как может развлекает толпу. Я семеню до кулис настолько быстро, насколько позволяет костюм, совершенно наплевав на то, что русалки не умеют ходить, и что песня еще не закончилась. Скрывшись за листьями пальмы, я сразу же снимаю хвост. Кто-то протягивает руку, чтобы остановить меня.

- Эй, там, полегче! «ФанЛэнд» ограничивает своих сотрудников в одном падении лицом вниз в сутки.

Паркер.

- Очень смешно.

- Да ладно, не злись. Детям понравилось.

Не могу сказать, что он сильно старался не рассмеяться. Это первый раз, когда он смеётся надо мной, после того, как я прокололась с вечеринкой.

- Давай же. Я хочу помочь.

Я стою неподвижно, пока он берёт застёжку молнии и опускает её вниз по ногам, осторожно вытягивая ткань из металлических зубов. Его пальцы слегка касаются моих лодыжек, и внутри меня вспыхивает чувство, подобное трепету. Стоп. Стоп. Стоп. Он теперь принадлежит Даре.

- Спасибо.

Я скрещиваю руки на груди, ясно осознавая тот факт, что на мне до сих пор тонкая нейлоновая футболка, которая заставляет мою грудь походить на ракушки. Он выпрямляется, перебрасывая хвост русалки через плечо.

- Я не знал, что ты пытаешься заполучить место на сцене, - говорит он, все еще улыбаясь.

- На самом деле я подумываю сосредоточиться на профессиональном самоунижении, - отвечаю я.

- Хммм. Хорошая цель. У тебя для этого достаточно умений. Хотя я слышал, что это значительно труднее.

На его щеке появляется ямочка, та, что слева, самая заметная. Когда я была маленькой, лет пяти или шести, однажды он поспорил, что я не поцелую его туда, а я поцеловала.

- Ну да.

Я пожимаю плечами и смотрю в сторону, чтобы не смотреть на его ямочку, которая напоминает мне о других вещах и временах, о которых мне лучше забыть.

- У меня природный талант.

- Похоже на то. - Он делает шаг ближе, слегка подталкивая меня локтем. - Пойдём. Давай я отвезу тебя домой.

Я чуть не отвечаю ему отказом, - сейчас всё по-другому и кроме того, нет смысла притворяться. Прошли те дни, когда я сидела, сложив босые ноги на приборную панель его автомобиля, а Паркер притворялся, что злится из-за отпечатков пальцев ног на лобовом стекле, в то время как Дара, свернувшись калачиком на заднем сидении, жаловалась, что у неё никогда не было дробовика. Прошли те дни выискивания всякой странной хрени на прилавках 7-11 и заправках, распития одного напитка на троих, или просто катания на машине без причины и места назначения, с опущенными стёклами, чтобы слышать шум океана где-то в стороне и стрекот сверчков в ночи. Пути назад нет. Все это знают.

Но внезапно Паркер перекидывает свою руку на моё плечо, от него исходит лёгкий запах смеси мягкого хлопка и груши.

- Знаешь что? Я даже разрешу тебе положить ноги на приборку. Даже если они воняют рыбой.

- Они не воняют, - говорю я, отойдя от него, но не могу сдержаться и смеюсь.

- Ну что скажешь? - говорит он, потирая нос, а затем убирает волосы за ухо, что является признаком того, что он чего-то на самом деле хочет. - В память о прошлом?

И в эту секунду я верю, действительно верю, что возможно мы можем вернуться назад.

- Хорошо, - отвечаю я. - В память о прошлом. Но..., - я поднимаю палец вверх. - Но тебе лучше даже не заикаться о той тупой видеоигре, в которую ты всегда играешь. Я уже получила свою порцию страданий на сегодня, большое спасибо.

Паркер притворяется обиженным.

- «Древняя цивилизация» не просто игра, - говорит он. - Это...

- Стиль жизни, - заканчиваю я за него. - Я знаю. Ты говорил мне миллион раз.

- Ты знаешь, - говорит он, пока мы идем в сторону парковки, - что у меня ушло два года игры, чтобы построить мою первую арену?

- Я надеюсь, это не то, о чем ты говоришь на первом свидании.

- Вообще-то на третьем. Не хочу показаться навязчивым.

Именно тогда, идя рядом с Паркером с этим тупым костюмом русалки, покачивающимся между нами и отбрасывающим блики нам в глаза, план на день рождения Дары начинает приобретать форму.

Паркер бросил меня сегодня. Снова. Счастливого Дня Святого Валентина, мать его.

Странно, но все время, пока он говорил, я смотрела на ожог на его плече и думала о том, как в девятом классе мы держали зажигалку пока она не раскалилась, а затем сделали одинаковые отметки на коже, поклявшись, что всегда будем лучшими друзьями. Все мы. Все трое. Но Ники не стала этого делать, даже после того, как мы буквально умоляли её, даже после того, как она выпила пару глотков чистого ликера «Южный комфорт» и её чуть не стошнило. Думаю, именно поэтому люди считают её более разумной.

Он назвал это ошибкой. Ошибкой. Словно написал неверный ответ в тесте по математике. Словно повернул налево вместо права.

«Я даже не нравлюсь тебе по-настоящему», - еще одна вещь, которую он сказал. И ещё: «Мы дружили раньше. Почему бы нам не остаться друзьями?»

В самом деле, Паркер! У тебя 2300 баллов за тест по определению академических способностей. Так подумай над этим!

Мы говорили почти два часа. Или я должна сказать: он говорил. Я не помню даже половины того, что он сказал. Тот ожог продолжал отвлекать меня, маленький шрам в виде полумесяца, как улыбка. И я продолжала думать о боли, когда зажигалка впервые прикоснулась к моей коже, такая горячая, что казалась поначалу ледяной. Странно, как можно ошибиться в двух таких разных ощущениях. Холодное и горячее. Боль и любовь.