Владислав Браун - Наследник семейного проклятья

– Смотрите сюда, – произнес Крылов и достал из ящика стола лупу и пакетик для улик, в котором лежала подвеска.

Как же небрежно Крылов обращается с уликами – подумал Поляков. Тем более это не какая-то там улика, а подвеска, стоящая очень больших денег!

– Я кое-что необычное увидел на этой подвеске, – продолжал Крылов, – я сначала подумал, что это такие узоры, но нет. Это число.

– Какое число? – нахмурился Владимир.

– Девятнадцать, – ответил Николай Крылов.

– И что оно означает?

– А откуда я знаю! Оно просто выгравировано под главным, самым большим камнем. А что оно значит, предстоит узнать вам.

Крылов дал Полякову лупу и натянув на руки резиновые перчатки, вытащил подвеску из пакета и подсунул ее Владимиру. Поляков внимательно рассмотрел то место, где согласно словам Крылова, было таинственное число «19». Оно там действительно было. Но скорее оно было похоже на простые узоры, коих на золотой части подвески было очень много.

– Хорошо, спасибо за помощь, – отдавая Крылову лупу, произнес с досадой Владимир Поляков.

– До свидания, Владимир Сергеевич, – попрощался Владимир.

Он положил подвеску обратно в пакет для улик, снял перчатки и уселся обратно за стол. Крылов сразу понял, что следователь не поверил в число «19». Но сам Николай-то точно знает, что оно там есть! Он готов поклясться, что это не какие-то там узорчики, а именно это проклятое число «19».

ЗАПИСЬ ИЗ ЕГО ДНЕВНИКА

Когда я впервые увидел ее, понял, что впервые в своей жизни по-настоящему влюбился. Она была прекрасна. Даже, в какой-то степени, идеальна. Ее яркие зеленые глаза, ее длинные русые волосы, ее стройная фигура, все было идеально. Я сразу же стал тщательно продумывать, как к ней подойти, как с ней заговорить. Но мне будто что-то мешало. Такого никогда прежде со мной не случалось. Она была для меня слишком прекрасной, слишком идеальной. Мы увидели друг друга и не могли перестать смотреть. Потом она, поправив свою шляпу, медленно стала подходить ко мне. А я по-прежнему не мог пошевелиться.

Это был полдень 17 июля 1946 года. Я помню все до мельчайших деталей, будто это было вчера. Я никогда прежде не испытывал таких сильных чувств. Это произошло на ярмарке.

Сквозь толпу она наконец подошла ко мне. Мы стояли близко, по-прежнему молча. Через некоторое время я прервал молчание.

– Сегодня очень красивый день. – Немного подумал. – Вы согласны со мной, госпожа…

Она посмотрела на ярко-голубое небо, слегка испорченное темно-серыми пятнами, именуемыми облаками.

– Вы правы, месье, – согласиась она, слегка кивнув головой.

Я помню ее голос, такой новый, незнакомый, но уже полюбившийся. Это был самое прекрасное мгновение за всю мою жалкую жизнь. Она была просветом, который мог меня спасти от самого себя…

Родители Аргипины были против нашего брака, особенно ее мать. Она, по не понятным мне причинам считала, что я не достоин ее дочери. В связи с этим между Агрипиной и ее матерью разгорелся ужасный скандал, после которого Агрипина собрала все сои вещи и переехала ко мне в поместье.

Вскоре у нас родилась дочка, которую мы без раздумий назвали Викторией. Я всем сердцем хотел для нее лучшего будущего. И я сделал все от меня зависящее для того, чтобы она была счастлива и ни в чем не нуждалась.

ВЛАДИМИР

Поляков только хотел открыть дверь своего кабинета, как вдруг Резнецкий сзади подкрался незаметно и будто обидевшись, пробормотал:

– Володька, тебя там Говоров зовет. Злющий, сразу говорю.

– Так, я ж позавчера перед ним отчитывался! – возмутился Поляков. – Сегодня выходной! Чего ему дома не сидится?!

Он постоял несколько секунд.

– Хорошо, сейчас пойду, – улыбнулся Поляков и не заходя в кабинет, пошел «на ковер» начальства.

В большом кабинете, пол в котором был устелен красным ковром, за длинным столом восседал начальник Владимира Полякова – Говоров Илья Григорьевич.

– Вызывали? – спросил Поляков, уже понимая по злому лицу начальника, что ему сейчас достанется.

Говоров тихо усмехнулся. Выглядело это жутко. Потом безразлично на первый взгляд произнес:

– Пять.

– Что, пять? – не понял Владимир.

– Пять жертв за неделю! А следствие стоит на месте! Это настоящее чудо, что это семейка потерпевших не написала на тебя гору жалоб! – закричал Илья Григорьевич.

– Мы делаем все возможное, – виновато опустив голову, оправдался следователь Поляков.

– Ах, все возможное?! Ты целую неделю бьешься над этим делом! Может, пора признаться, что работа в полиции не твое?! Любой другой сыскарь такое дело за трое суток бы раскрыл!

– Там все сложнее, чем кажется, – защищался Владимир Поляков.

– Чушь! Просто ты считаешь, что тебе можно не работать, раз у тебя папочка генеральный прокурор! Я согласился тебя взять, терпел твои отказы от так называемых скучных дел! Но это я терпеть не собираюсь! И плевать мне, кто твой отец! Да, хоть сам президент! Все! Собирай вещи! Ты уволен!

Для Владимира Полякова последние слова Говорова прозвучали как приговор. Да, видимо, работа сыщика это не его. Ну, ничего. Пойдет в адвокатуру, будет работать адвокатом, там даже лучше! И вдруг он словно больше не управляя собой сказал:

– Дайте мне последний шанс!

– В каком смысле? – все еще злился Илья Григорьевич.

– Дайте мне последний шанс – еще немного времени и я разберусь с этим делом и вскоре убийца будет за решеткой! – уже приготовившись писать заявление об уходе, проговорил Владимир Поляков.

Говоров немного подумал.

– Ладно. Даю тебе время до завтрашнего утра. Если к завтрашнему утру ты не поймаешь этого убийцу, можешь поковать свои вещички. Устроит такой расклад?

– Устроит, – кивнул Владимир.

– Все, можешь идти, – проговорил Говоров и махнул на Владимира рукой, мол, убирайся вон!

Поляков послушно вышел из кабинета начальника и вздохнул с облегчением. Но уже через пять минут он спохватился – как он собирается раскрыть это дело за сутки?!

Он сидел в кабинете и цеплялся за любую зацепку в этом деле. Вспоминал допросы, снова и снова смотрел на фото с места преступления, вдумчиво вчитывался в заключения судмедэксперта и эксперта-криминалиста. Но Владимир Поляков сам не мог понять, почему его так зацепило это число «19»! Он не сразу решился позвонить Варваре Стрельцовой и рассказать про это число.

Она долго не брала трубку. Но когда она сонным голосом пробормотала ему в трубку «Ало», он внезапно осознал, как по ней соскучился. Владимир никогда ни по ком так не скучал, как сейчас. Ему безумно хотелось увидеть ее. Ее голос ему показался родным, что вообще невозможно.

Нет – подумал он – она встречается с Димкой! Нельзя мешать счастью друга! И вообще, это не любовь! Он просто хочет увидеть ее, чтобы она помогла ему! И все! Она просто друг. За все это время она стала другом. Это не любовь, не любовь.