Вики Филдс - Ад на земле (СИ)

Я оказалась на диване, тело изогнулось под Рэном. Его пальцы прошлись вверх и вниз по моему обнаженному бедру, его губы проследовали от шеи к подбородку и губам.

Вспышка.

Он целует меня в номере мотеля, моя кровь кипит. Раскаленный яд растекается по венам.

Я содрогнулась и распахнула глаза. Рэн выпрямился на вытянутых руках и внимательно посмотрел в мои глаза. Это было так странно – видеть его в прошлом и настоящем одновременно. Рэн Экейн совершенно не изменился, а вот я совсем другая.

− Что, Аура? – еле слышно прошептал он. – Ты не хочешь?

Его глаза впились в мои. Я не спешила, потому что возможно вижу его в последний раз. А если нет, все равно хочу вдоволь насмотреться на его тело, почувствовать себя такой, какая я есть сейчас – испуганная, словно птенец. Сейчас я в руках Рэна и совершенно беззащитна. Он может просто отойти, отвергнуть меня, но он меня любит. Как и я его.

− Ладно, − сказал он, поспешно выпрямляясь, − прости, что я…

Я схватила его за запястье и специально впилась ногтями в кожу. Он изумленно посмотрел на меня. Луна высветила на лбу две вертикальные морщинки, зародившиеся между бровей. Я грациозно выпрямилась и провела рукой по предплечью Рэна. По-моему, это движение слишком многозначительно, Рэн должен понять.

Даже если я продолжу испытывать вспышки прошлого, сейчас страх отошел на задний план. И это к лучшему, потому что мне точно не хочется ни видеть, ни слышать, ни чувствовать прошлое.

Моя рука легла Рэну на затылок. Я знала, что именно делаю, знала, что подгоняю себя к пропасти. А возможно не только себя, но и его. Вот только сейчас ничего это нет – есть лишь я и он. И мы чувствуем одно и то же.

Я потянулась вперед и Рэн повторил мое движение; мы слились в поцелуе. Я коснулась своими ладонями его щек, затем опустила руки и положила на спину под футболку. Один рывок, один поспешный глоток воздуха, когда Рэн сорвал с себя футболку, и вот уже я чувствую его горячее тело напротив своего. Чувствую, как каждая мышца горит от напряжения под моими пальцами, когда Рэн ложится на диван, и я вместе с ним.

Я чувствовала через поцелуй, как колотится мое сердце, − оно уже изнывало, потому что Рэн выпивал мою тьму. Я бы позволила ему это сделать – забрать меня полностью. Казалось, сейчас я могу позволить себе что угодно, потому что я везде и нигде. Ощущаю кожей кожу Рэна и в то же время думаю, будто все нереально, словно голова отделилась от тела и плывет где-то в сторонке.

Щека скользнула по моей, возвращая меня к действительности, затем я услышала грудной шепот:

− Я люблю тебя, Аура.

В этот раз я не стала удивляться, потому что была готова к подобному. Все смешалось – прошлое и настоящее, сознание пропиталось другими картинками и запахами, в нос ударил аромат, который разлетелся по грязному переулку. Я просила Рэна убить меня той ночью.

− Это правда? – я отодвинула его голову, и он замер, полностью напряженный под моими руками.

− Ты – все, о чем я когда-либо думал.

Зачем я спросила?

Теперь захотелось всхлипнуть. Глаза полыхнули огнем, но Рэн уже не увидел слез, потому что припал к моим губам нежным поцелуем. Он даже не целовал меня по-настоящему, просто касался, но это даже больше, чем я заслуживаю. По щекам побежали дорожки горячих слез, и парень встревоженно отстранился.

− Аура?..

Вместо ответа я схватила его за голову и поцеловала, и он, несмотря на удивление, ответил, но даже в поцелуе попытался сдержать мое раздражение. Рэн окутал меня своим светом будто одеялом; пушистым и мягким, отчего я очутилась будто в коконе из любви и нежности.

Из-за него мое сердце пустилось галопом; из-за него вспотели ладони, из-за него вдруг в собственном теле стало тесно. Будто это не моя оболочка, не моя кожа. Я – нечто большее.

Это лучший подарок – свет Рэна. Единственное хорошее, что, возможно, от меня осталось.

Но даже его слишком мало, чтобы развеять тьму в моей душе.

Глава 57

Рэн действительно спал больше и крепче остальных, поэтому незамеченной выбраться из его объятий не составило труда. Я надела свитер, заправила в штаны. Парень продолжал посапывать. Это я виновата, что он устал. Я выпила слишком много его божественной энергии, как вампир выпивает из своей жертвы кровь.

Я виновата, но и Рэн тоже – ему не следовало отбрасывать подозрительность, не следовало верить мне. Но сейчас, пока он еще не понял, что случилось, надеюсь он счастлив; внутри своего сна он даже не подозревает, что я собираюсь сделать. Это и к лучшему.

У меня было не так много времени, чтобы разглядывать его спящего, но я все равно посмотрела. Если я действительно вижу его в последний раз, я должна запомнить его: тело, лицо… хочу запомнить его голос, цвет глаз, дыхание на своих волосах.

Я шмыгнула носом и быстро надела ботинки.

Рэн продолжал привлекать мое внимание, даже когда я завязывала шнурки. Наверное, внутри, где-то глубоко-глубоко, мне хотелось, чтобы он открыл глаза и удивленно спросил, куда это я собираюсь. Потом он бы сел и откинул с глаз отросшие волосы, продолжая смотреть на меня в упор, а на его теле, будто высеченном из камня, играл лунный свет, запинаясь на мышцах и на татуировке.

Я выпрямилась и почувствовала, как дрожат губы. Рэн Экейн значит для меня слишком много и все же… я значу для него больше, потому что он позволил себя обмануть. Я не хочу думать, что он не разглядел лжи, не хочу думать, что после того, как ко мне вернулись воспоминания я стала настолько искусной лгуньей, что смогла обмануть ангела Судьбы и его братьев. Хочу думать, что из-за любви Рэн прикрыл веки. И все же, несмотря на желание верить в это, в голове беспрестанно крутятся слова Кэмерона, и его просьба не влюблять в себя Рэна. Начнется Ад, сказал он; сказал, что Бог послал Рэна на землю, чтобы пройти испытание и, думаю, я была тем самым испытанием. Безжалостным и непостижимым. Но за что?

Я моргнула, напомнив себе, что я предупреждала Рэна, что сделаю это – что, если вернусь, я не пощажу настоящих монстров. Как они не щадили меня.

И обманывая, зная, что он позволяет делать это с ним, я мучилась от чувства вины и жажды мести, и эти чувства давили на грудь, пытались выжать последние хорошие воспоминания, чтобы не осталось ничего. На время мне пришлось отложить болезненные воспоминания в долгий ящик, чтобы Рэн ничего не заподозрил, но он все равно подозревал.

Я сжала кулаки, перебарывая слезы. Едва сдержалась, чтобы не коснуться губами его губ. В этот раз он не сможет спасти меня; не сможет вновь разделить мою душу на две части, потому что и делить-то нечего. Больше нет темной и светлой стороны. Я просто я; и я не хочу, чтобы он меня спасал.