Евгений Сивков - Аудитор. Возвращение

Зенон схватил ее за локоть. Пение оборвалось.

Он смотрел ей в глаза, и слезы катились по его щекам. Стас, подруги-бухгалтерши и Кристина стояли вокруг, как пыльным мешком оглоушенные.

Наконец, колдун нашел в себе силы объяснить им, что произошло.

– Кричите «Аллилуйя»! Это она! Стас, Кристина, девочки! Это – наша молитва!

Пока никто ничего не понимал, и он продолжил:

– Мы спасены! А я – набитый дурак, я не там искал. Я пытался создать текст, передающий вибрации той молитвы, я гадал, как перевести его на все языки, но я не мог понять, как это сделать. В любом случае молитва теряла силу! А духи молчали. Кто же знал, что для передачи информации мне они выберут эту милую барышню!

Зенон указал на Свету.

– Они послали мне ответ через этого милого ребенка. И как я не понял сразу, это музыка! Песня, мелодия, ноты! Это язык, который не знает границ, а чтобы запомнить мелодию, нужны считанные минуты. Я думаю, вы все только что почувствовали нечто особенное, пока звучала эта песня. Так вот – это и есть великая тайна древней молитвы! А теперь – пойте! Все! – приказал друзьям колдун.

Он схватил диктофон и врубил его на запись. Звуки прорезали воздух, теперь они стали гораздо увереннее и действовали удивительно. Мелодия была записана. Всех охватил экстаз победы, за которым они не заметили всего лишь одну вещь. «Милый ребенок» Света, хоть и радовалась вместе со всеми, но иногда бросала на Зенона недовольный взгляд и фыркала что-то себе под нос. Но этого никто не увидел.

А после Кристина через очень хороших знакомых нашла студию звукозаписи, и вскоре диск с бесценной молитвой лежал на столе у Стаса.

– Завтра это должно быть везде: Интернет, телевидение, радио! – обратился он к Кристине. – Они должны это выучить к назначенному сроку.

– Не беспокойтесь, Станислав Николаевич, мелодия будто проникает в сердце и душу – ее даже не приходится запоминать, она становится частью тебя. И от этого так хорошо! – Кристина улыбнулась улыбкой счастья.

Полуразвалившуюся лачугу в пригороде Лондона окружал страшнейший смрад. Остатки собачьего корма, разлагаясь, исторгали в воздух несусветное зловоние, которое смешивалось с запахом дерьма. Сырой воздух мировой столицы довершал дело, начатое нерадивым хозяином – в этот букет зловоний добавлялся запах гнили.

Автомобиль остановился недалеко от лачуги. Мужчина вышел из машины, предварительно осветив путь маленьким фонариком, дошел до багажника, прихватил оттуда крепкую трость и пластиковый мешок. У калитки, затянутой дырявой проволочной сеткой, он достал из кармана носовой платок и прижал его к лицу – вонища показалась ему нестерпимой. Выругавшись себе под нос, он со злостью толкнул калитку, которая с грохотом распахнулась и ударилась о забор. Так же осторожно выбирая дорогу с помощью фонаря, гость добрался до крыльца и начал тростью лупить по деревянным перилам. Внутри послышалась возня, а потом и торопливые шаркающие шаги. Звякнул засов, и на пороге возник хозяин жилища. Он был невысокого роста, почти совершенно лысый. Круглая голова с реденьким пушком на висках покоилась на таком же круглом, как классический заварочный чайник, туловище. Коротенькие ножки и ручки дополняли образ «чайника». Геометрический силуэт обтягивала откровенно поношенная тужурка, пузо украшал засаленный донельзя фартук. Из одного кармана торчала короткая плетка, а из другого – остатки перчаток типа «краги».

– Ты чего там, дрыхнешь, что ли? – последовал недовольный вопрос гостя.

– Нет, что вы, мистер Смит! Я работал! – хозяин расплылся в подобострастной улыбке, показывая нездоровые зубы, сильно поредевшие в результате плохой жизни.

– Работал… – протянул гость. – Небось, виски лакал, дармоед!

– Нет, нет, какой виски! – утираясь рукавом и стараясь не дышать на пришедшего, что собственно и было доказательством вины, хозяин хижины отступил на пару шагов назад.

– Да знаю я тебя, Кори, тебе бы только дрочить да пьянствовать, – вытирая ноги о порог, грубо бросил мужчина с тростью.

Хозяин почти смутился, отступил еще дальше, пропуская гостя, и поднял повыше керосиновый фонарь, будто свет мог спасти его от поимки с поличным.

– И дорожку не почистил опять. Сколько тебе говорить: я не хочу, чтобы их дерьмо было на моих ботинках! – Мистер Смит грозно сверкнул на Кори глазами. Тот отшатнулся. По этому жесту стало понятно, что тяжелая трость не всегда используется в качестве дверной колотушки – достается от нее и самому хозяину домика.

Они вошли в грязную комнату. В помещении смрад стал еще сильнее, и мистер Смит едва подавил приступ тошноты.

– Ты хоть иногда здесь убираешь, мерзавец?

– Да, сэр! – соврал Кори.

– То-то я и вижу! – стараясь не вдыхать, выдавил гость.

– Присаживайтесь, мистер Смит! – Кори с трудом удалось отодрать стул от пола, чтобы пододвинуть его полковнику.

– Нет уж – спасибо! Я в твоем свинарнике срать не сяду! – Гость был груб, зол и не скрывал своего настроения. Его тонкие пальцы перебирали трость, к огромному сожалению, платок пришлось убрать – он мешал говорить.

Кори виновато улыбнулся, отступая в темный угол – на всякий случай, вдруг за грубыми словами последует физическая расправа.

– Ладно, к делу! Ты их подготовил?

Кори кивнул, чуть выйдя на свет.

– Где? – полковник старался говорить как можно меньше.

Кори молча указал рукой в сторону двух металлических клеток, накрытых сверху половиком. За решетками кто-то шевелился. Полковник подошел ближе и со всего размаху ударил тростью по клеткам. Лачугу разорвал дикий лай, перемежающийся злобным рычанием. В решетку с той стороны вцепились две собачьи пасти, обнажив огромные белые клыки, покрытые пеной и слюной.

– Ты пройдоха, Кори! – мистер Смит ударил тростью по одной из собачьих морд. Пес отлетел от решетки, насколько ему позволило тесное пространство его тюрьмы, и заскулил. Хозяин дернулся было в сторону клеток, но стальной взгляд полковника его остановил.

– Мистер Смит, не бейте их! Они голодные, правда, голодные. Как черти. И я их травил. Они сейчас кого угодно готовы задрать.

– Ну… – протянул полковник. – Кобель еще ничего, а сучка – дрянь! Ей кишки в первом раунде выпустят. И сколько ты хочешь?

Кори взволнованно засопел, переминаясь с ноги на ногу.

– Я с тобой говорю? Сколько? – полковник перехватил трость в другую руку.

– Пятьде… – начал неуверенно хозяин собак.

Трость заняла позицию «наготове».

– Тридцать пять! – зажмурив глаза, выпалил Кори. Трость оперлась о пол. Мистер Смит порылся в бумажнике, достал деньги и протянул их продавцу.

– Хватит тебе тридцати, – фраза не допускала апелляций. К тому же трость давно была начеку.